Форум » Прочие места и окрестности » Дуэль » Ответить
Дуэль
Шевалье де Брезе: Время: 19 сентября, 1664 года. Ночь. Место действия: Ворота Майо. Участники эпизода: барон де Валлен, шевалье де Брезе.
Ответов - 47, стр:
1 2 3 All
Куницца ди Амидеи: Двусмысленность, проскользнувшая в словах виконта, была настолько очевидна, и Куницца была вынуждена пойти на тонкий стратегический шаг. Неизвестно, что на уме у достойнейшего английского виконта, и какой смысл он вложил в эти слова. Что это – игра слов, или красноречивый намек? Как бы то ни было, но опрометчиво доверяться под покровом ночи человеку, которого едва знаешь, и чье лицо видела только сквозь сумрак весьма опрометчиво, – не ровен час, как можно потерять бдительность и стать «любовницей не знать кого». Куницца понимала, что ошибка с бароном могла обойтись ей гораздо дороже, и повторять ее не хотела, какие бы порочно-романтические настроения не вызывала у нее эта странная конная прогулка. -- Ваш вопрос, милорд, можно понимать двояко, - сдержанно, но без подчеркнутой холодности проговорила девушка, - но я почти уверена, что вы человек благородный, и не станете вкладывать в него смысл, выходящий за границы дозволенного. Меня должен был проводить *** , который через три недели станет моим супругом. Кстати, на нынешнем вечере, он должен был представить меня как свою невесту… Но служба при дворе Его Высочества герцога Орлеанского обязывает его быть подле своего господина, и он не сделал ни того, ни другого. Полагаю, я не вправе его за это осуждать. Долг перед принцем превыше всего. Столь явная похвала выдающимся личным достоинствам виконта, в данном случае имела свое конкретное значение – если сэр Джеймс действительно не имел в виду ничего предосудительного, или подвергал испытанию ее ум и здравый смысл, столь высокая оценка будет ему приятна, если же вопрос содержит непристойный намек – то этот самый непристойный намек будет посрамлен, как в столь любимых ею итальянских новеллах, герои которых умели отстоять свое достоинство. Надеюсь, что ни себя не скомпрометировала, ни Вас в неловкое положение не поставила...
Джеймс Вексрой: Итальянка, судя по ее словам, уловила явную двусмысленность вопроса, а ее ответ был в высшей степени достойным. Удивительно, как она с таким талантом отбивать словесные выпады ухитрилась вляпаться в некрасивую историю с бароном де Валленом и дуэлью. Как бы то ни было, информацию она выдала совершенно определенную: "я помолвлена, мой жених приближен к герцогу Орлеанскому, как благородный человек вы отступитесь, как подлый - испугаетесь". Англичанин несомненно принадлежал в благородной половине этого выбора. Поэтому, получив ответ, который выглядел почти не завуалированной отповедью, виконт выпрямился в седле. При этом губы его ушли с опасной близости к губам итальянки, а пожатие рук на ее талии стало практически невесомым. Но один момент не позволял окончательно рассеяться амурному туману, сгустившемуся было в голове сэра Джеймса. Зачем баронесса ди Амидеи ясно дала понять, что сегодня была дважды задета поведением своего жениха? Он не представил ее двору, он не проводил ее домой парижской ночью... Все ли благополучно в жизни этой очаровательной девушки, путешествующей с незнакомцем в компании надежды на его благородство? О герцоге Орлеанском, его фаворитах и отношениях между ними болтали всякое. Разумеется, английский дворянин не был собирателем сплетен, но он знал, что дыма без огня не бывает. Возможно, будущий жених не способен дать своей молодой невесте ничего, кроме фамилии? В таком случае, многое в поведении итальянки становилось бы более понятным - и странная история с дуэлью, и не менее двусмысленное возвращение с нее. Такие выводы придали Вексрою новой решимости. Если пару мгновений назад он собирался исключительно довести баронессу до дома, вежливо раскланяться и появляться в ее жизни три раза в год в качестве друга семьи и не более, до теперь англичанин позволил сам себе последний шанс: - Разумеется, баронесса ди Амидеи, я и в мыслях не смел бы себе позволить ничего выходящего за границы дозволенного. В особенности, дозволенного не угрюмой моралью, а очаровательной спутницей. И уж совершенно точно - я никогда не позволю себе поставить под угрозу счастье любящей пары...
Куницца ди Амидеи: -- Увы, любящей парой себя и моего жениха не могла бы назвать при всем желании, - отчего-то ее снова потянуло на откровенность. – Вы идеализируете действительность, милорд, - в голосе Куниццы послышалась легкая ирония. – Этот брак – обыкновенная сделка. Я получаю имя виконтессы де Кресси, он же – мое приданое, и о чувствах, как бы достойнейший виконт де Кресси не пытался доказать их пылкость, никто не ведет речи… Он слишком занят своей карьерой при дворе Его Высочества, и на долю будущей жены приходится мало внимания. По крайней мере, недостаточно, чтобы развеять ее скуку и предотвратить ухаживания посторонних… Конечно, баронесса ди Амидеи не была в курсе весьма специфических увлечений Единственного Брата Короля, и о том, каким образом можно сделать карьеру при этом повелителе, представления имела весьма ошибочные. Куницца была премного уверена в том, что ее жених – человек, несущий службу на благо своей страны, и, конечно, относилась к этому с большим уважением. Первый раз в разговоре с англичанином в ее голосе послышались интонации то ли извинения, то ли оправдания. Она словно бы оправдывалась перед новым знакомым, что не испытывает никаких чувств к своему жениху, только вот зачем она это делала? Какой смысл раскрывать душу едва знакомому человеку? Она даже в лицо его не узнает, если встретит на следующем приеме… А может быть, и узнает… по голосу? Как бы то ни было, именно это очарование недосказанности и неизвестности все больше увлекало ее в свои сети. Почувствовав порыв холодного ветра, Куницца еще плотнее закуталась в свой плащ, и с трудом сдержала в себе естественное желание держаться ближе к своему спутнику, элементарно для того, чтобы не замерзнуть. Погода портилась, и в их интересах было как можно быстрее добраться до дома графини де Кресси, где остановились Куницца ди Амидеи и ее мать. Первые дождевые капли упали на землю, предвещая хороший ливень. Небо, затянутое черными дождевыми тучами, скрыло под своим покровом и луну, и звезды… -- Нам следует поторопиться, - сбивающимся от холода и волнения голосом проговорила девушка. – Нынешняя погода, увы, против нас… Еще немного – и на землю обрушится шквал сродни всемирному Потопу.
Джеймс Вексрой: "Странно. Невеликое повышение в статусе, да еще с такими проблемами", - подумал сэр Джеймс. Выросший в изгнании, где искусство обращения со шпагой ценилось куда выше дворянских титулов, он, несмотря на все образование и придворную подготовку, не видел особой разницы между баронами и графами. Дворяне и дворяне, а кровь в любом случае не королевская. После революции из Англии отправились в изгнание носителю самых разных титулов, и чужбина сделала всех равными. Тем не менее, сэр Джеймс не решился высказать прелестной баронессе свои соображения. Во-первых, зачем ковыряться грязными пальцами в решениях, какие она принимала относительно своей жизни, а во-вторых, она наверняка уже взвесила все возможные аспекты проблемы и не раз взвесила любые аргументы, какие мог сейчас привести англичанин. Но не высказать одну мысль виконт просто не смог: - Если ваш жених гоняется за вашим приданным, стало быть вы не только очаровательны и умны, но и весьма обеспечены. Зачем вам в таком случае нелюбимый супруг? Вы в нем, на мой взгляд, совершенно не нуждаетесь. Зато разбиваете сердце многим не менее достойным мужчинам, которые могли бы составить ваше счастье... Виконт замолчал, спохватившись, что его последние слова могут быть истолкованы совсем уж превратно. К счастью, погода пришла ему на выручку, начинающийся дождь мгновенно отвлек беседующих а дал новое направление их активности. Виконт чуть ударил жеребца пятками - торопливость, она понятна, но будет хуже, если внезапное ускорение помешает ему удержать баронессу на коне. А вот покрепче прижать к себе девушку сэру Джеймсу мешала двусмысленность их диалога. - До посольских аппартаментов мы сумеем добраться быстрее, баронесса, - стараясь, чтобы голос его был полон искреннего благородства, предложил англичанин. - Но, наверное, будет гораздо удобнее, если я довезу вас до дома? - К радости виконта, в которой он не посмел бы признаться даже самому себе, дождь усиливался. Лишние полмили пути означали, что баронесса с виконтом вымокнут до нитки. Тем не менее, виконт оставался джентльменом до конца. - Разумеется, я довезу вас до вашего особняка, баронесса. Вот только, боюсь, мне будет срочно необходима хорошенькая порция доброго глинтвейна. - И виконт, мужественно рассмеявшись в лицо непогоде, еще ускорил бег коня.
Куницца ди Амидеи: -- Здесь решающую роль сыграло и то обстоятельство, что де Кресси – наши семейные друзья, и даже в некотором роде, родственники. Дальние, - пояснила девушка. – А род Амидеи, несмотря на весьма приличный доход с имения, не в фаворе у предержащих власть в Венеции. Несколько месяцев тому назад мой брат был разжалован за пустяковую провинность, и его место занял другой человек, менее достойный, но более пронырливый. Графиня де Кресси оказала нам большую честь… Куницца не знала, зачем она посвящает англичанина в свои семейные дела, но почему бы не удовлетворить его любопытство, если он того желает? К сожалению, подробности отношений ее родственников с де Кресси и Советом Десяти ей были недостаточно хорошо известны, но в общих чертах она представляла себе эту картину. В конце концов, ей просто нравился виконт, и просто хотелось с ним поговорить. А о чем, неважно… Назвав адрес графини де Кресси, и достаточно хорошо описав как сам особняк своей предполагаемой свекрови, так и его местоположение, Куницца заверила его, что достойнейшая графиня умеет готовить глинтвейн, как никто другой, и конечно же, будет рада видеть в своем гостеприимном доме человека, оказавшего ценную услугу ее будущей невестке. Будущая невестка… Неизъяснимая грусть отчего-то нахлынула на юную баронессу. Разумеется, она примет английского виконта как подобает, безукоризненно вежливо и почтительно. Как друга семьи. И с этих пор в их отношениях все будет так же почтительно… Без этой пленительной, кружащей голову недосказанности и недозволенности, как в сегодняшней конной прогулке по улицам Парижа. Прогулке, которую она запомнит надолго…
Джеймс Вексрой: Это был один из тех редких раз, когда виконт почувствовал себя профаном в политических хитросплетениях чужого двора. Во всяком случае, сэр Джеймс совершенно не понимал, как брак дочери с зарубежным придворным можеь поправить дела семья ди Амедеи в Венеции. Очевидно, у графа Кресси были какие-то знакомства и связи среди дожей. И все же - история выглядела слишком похожей на банальный шантаж. Виконт сразу категорически решил для себя, что жених итальянки - жадный негодяй, который воспользовался своими связями, чтобы создать ситуацию, когда юная красавица была бы вынуждена выйти за него. Англичанин был бы готов понять такой коварный план, если бы его целью были рука и сердце прекрасной итальянки, но граф, похоже, нацеливался исключительно на ее деньги. А вот его поведение как жениха в этот вечер было вопиюще недостойным. Увы, виконт был человеком чести, и не мог прямо сейчас высказать в лицо баронессе собственные соображения относительно причин, двигающих ее женихом. Да и не было причин сомневаться, что эта умная девушка сама прекрасно все понимает. Тем не менее, она, похоже, была готова принести собственное счастью в жертву интересам семьи. А такое самопожертвование было сэру Джеймсу прекрасно понятно и не могло не вызывать уважения. Сейчас он тем более не мог позволить себе никаких двусмысленных адвансов, ведь баронесса демонстративно проигнорировала его недвусмысленно приглашение направиться не в дом семья немилого жениха, а в аппартаменты английского посольства. Что же - честь превыше всего, и девушка не желала давать кому угодно даже самый маленький повод усомниться в собственной добродетельности. Если так - придется смириться. Виконт, естественно, не первый раз в жизни сталкивался с ситуацией недоступности желанной дамы. Как и тогда, ему оставалось лишь успокаивать себя вечным присказками типа "Всех цветов не оборвать". Проблема была в том, что в данном случае англичанин чувствовал, что препятствием на пути романтического порыва являются не чувства дамы, а внешние обстоятельства, неприятные ей, похоже, не меньше, чем самому очарованному виконту. За всеми этими грустными мыслями пролетели короткие минуты все убыстряющейся ночной скачки. Виконт промолчал все это время, не зная, что можно сказать. Он понимал, что посвящение в семейные проблемы баронессы означает некую новую степень доверия между ними, но не знал, какой совет можно ей дать, какими словами успокоить. Все слова, зреющие в глубинах души виконта, были совершенно неподобающими для леди и джентльмена, знакомых пару часов. Все советы, идущие из сердца воина и дуэлянта, мало подходили изящной девушке. А доводы рационализма, сдобренные старыми, но эффективными присказками, не позволяли сэру Джеймсу всерьез обдумать варианты собственных действий. Так что его ответом на рассказ баронессы оказался лишь нерадостный вздох и долгое молчание. Поэтому виконт даже обрадовался в глубине души, когда жеребец наконец донес его со спутницей до описанного особняка. Где, увы, баронесса ди Амидеи даже глинтвейн ему не приготовит...
Куницца ди Амидеи: Переход в "Аристократический Париж"
полная версия страницы