Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Пикник" » Ответить
Эпизод "Пикник"
Провидение: Время: 25 октября 1664 года. Полдень. Место действия: парк Пале Рояля Участники эпизода: их величества Людовик XIV и Мария-Терезия, королева-мать, их высочества герцог и герцогиня Орлеанские, герцогиня де Монпансье, Олимпия Манчини, шевалье де Лоррен, маршал де Шомберг, Луиза де Лавальер, Шанталь Дювивье, Джеймс Вексрой, Ливия Монбланш, барон де Валлен, а также придворные его величества.
Chantal Duvivier: - Я полагаю, что да, - улыбнулась Шанталь. - Ведь вы же сами только что спросили, нельзя ли влюбиться в аромат. Я уверена, что настоящий романтик может это сделать. На то он и романтик. Я считаю, что это замечательно, ведь в наше время настоящих романтиков осталось не так уж много. Личности, которые могли, по словам маршала, намечать места для встречи с ним, весьма интересовали герцогиню, однако вопрос о шпионаже на пикнике отпадал сам собой. Кроме того, после ее внезапного появления на поляне де Шомберг должен был быть внимателен вдвойне, зная, что она интересуется его личной жизнью. Ложная скромность герцога Д’Аллюэна заставила девушку мысленно ухмыльнуться. Быть может, не так давно появившись при дворе, он и правда помышлял лишь о военных компаниях, но сейчас явно наверстывал упущенное. - Помилуйте, мой друг, - возмутилась Шанталь, с удовольствием отметив про себя, что возмущение получилось у нее очень натурально, - как это в сердце такого мужчины как вы может быть пусто? Нет, нет, не заставляйте меня думать, что вы лукавите. Уверена, что незнакомка уже успела покорить ваше сердце. Следующая фраза маршала заставила мадемуазель Дювивье насторожиться. В розысках? Была ли оговорка маршала случайностью или же он специально хотел сообщить ей, что его вопросы были вызваны служебным интересом? Очень интересно, - подумала герцогиня. - Стало быть, духи как то связаны с расследованием, а вовсе не с вымышленной незнакомкой. Скорее всего, если письмо и было, то отнюдь не с признаниями в любви. Кроме того, он что-то сказал о поводах, для встречи с дамами, значит я наверняка не первая с кем он говорит по этому поводу! Очень странно, что он сам вдруг себя выдал подобным образом. - О, конечно, Анри, если вы желаете, - меж тем с самым непринужденным видом ответствовала она, - я посвящу вас в некоторые мелкие детали, уверена, что вы окажетесь способными учеником. Более того, нисколько не сомневаюсь, что вы при желании преуспеете во всех областях. Вот мы, кажется, и вернулись назад. - Добавила она, когда они опять появились на поляне.
Джеймс Вексрой: Выслушав раздраженный пассаж Куниццы, виконт понимающе и сочувствующе покивал головой. Впрочем, он не желал позволять баронессе удариться в меланхолию, так что немедленно улыбнулся и ответил тем, что ему, наполовину солдату, казалось вполне забавной шуткой: - Дорогая баронесса, мужчина - это все-таки не только сумма прочитанных книг и фехтовальных навыков. Я вот неплохо фехтую, но также не особенно много читаю. Боюсь, теперь я буду в ваших глазах только наполовину достойным кавалером... Состроив комичное выражение лица, призванное подчеркнуто изобразить вселенскую грусть, сэр Джеймс не смог удерживать его слишком долго и вновь негромко рассмеялся. - Мне остается лишь уповать на то, что вы не позволите этому случиться и займетесь моим образованием... - Разумеется, воспринимать слова виконта иначе как шуткой было нельзя. Как и всякий посольский деятель, он был блестяще образован и свободно говорил и читал на нескольких языках. Да и нынешний разговор, который молодые люди вели на неродном для каждого из них языке, был показателем определенного уровня культурного развития. Но самое главное - виконт был рад, что внимание Куниццы удалось хотя бы на время отключить от ее жениха, переведя разговор на обоюдоприятные двусмысленные темы. За прошедшие недели Куницца и Джеймс так ни разу и не встретились. Лишь пара немногословных приветов, переданных через повара, постигавшего науку приготовления фирменного глинтвейна графини де Кресси. Сегодня этому глинтвейну предстояло сыграть свою роль в мероприятии. Но вот рассказывать об этом плане Куницце англичанин не собирался - кто знает, девушка может и отступить в последний момент, помешать исполнению замыслов. А вот если ее поставят перед фактом, она несомненно найдет десятки вполне разумных доводов для успокоения совести... Виконт был уверен, что в данном случае "ignorance is bliss"... А вот после пикника, когда фактор нелюбимого жениха будет устранен, разговоры между ним и баронессой почти наверняка станут гораздо откровеннее...
Олимпия де Сен-Леже: -- Будьте осторожны, мадемуазель, - проговорила Олимпия, рассматривая роскошную алую розу, которая теперь украшала жгуче черные волосы гишпанского герцога. – Наш общий знакомый – очень таинственная и опасная личность… Я слышала, на его совести злодейств по крайней мере три, - она загадочно улыбнулась. Да, Мигель был безумно красив, и именно таким она представляла себе знаменитого Цезаря Борджиа. Она даже подумала о том, что вполне могла бы стать его любовницей – возможно, новые и неожиданные острые ощущения позволят забыть ей о той боли. Она вспомнила обо всем, что ей пришлось вытерпеть по вине Анри. Тогда, после дуэли, она предала его, забеспокоившись о состоянии здоровья его соперника, и теперь между ней и герцогом д’Аллюэном повисло странное недоразумение, словно, проведя с ним ночь, она вычеркнула его из своей жизни. Как это было тяжело – лавировать между ними всеми, стараясь никого не обидеть, никому не причинить боли! А Мигель… перед ним, у нее по крайней мере не было никаких обязательств. Она не обещала ему любви. Да ему это и не было нужно… -- Три? Возможно, больше, - равнодушно улыбнулся герцог. – Избыток зла порождает добро, дорогая Олимпия… Разве это не повод начать делать добрые дела, чтобы хоть как-то успокоить отравленную совесть? Вы ведь имеете большее представление о добродетели, нежели ваш покорный слуга, мадемуазель? – он с интересом взглянул в искрившиеся светом глаза Луизы. Нет, он не понимал тех сильных, которые показывали свою власть, давя и угнетая слабых, и сорвать этот хрупкий и нежный цветок, чтобы, надышавшись его ароматом, бросить на дороге, представлялось ему презренным и недостойным. В самом деле, пора начать делать добрые дела. И так на его совести много невинных жертв. Луиза не станет следующей… Напротив, он считает своим долгом предупредить ее о сгустившихся над ее белокурой головкой тучах, а заодно и опрокинуть эту огненноволосую хищницу Атенаис, завладевшую сердцем короля.
Анри де Шомберг: - Помочь в розысках будущей мадам д'Аллюэн, - поправился маршал, заметив легкую тень задумчивости в лице собеседницы, - Я отчаялся найти кого-либо в своем сердце, но быть может... Он осекся. Конечно, теория женитьбы была бы словно гром среди ясного неба и отмела бы в миг все другие подозрения. Но стоило ли жертвовать своим добрым именем закоренелого холостяка? Однако, с каждой минутой разговора с герцогиней де Монгредьен, Шомберг ощущал, что она была более чем осведомленная о всех секретах и тайнах Версаля и Пале-Рояла придворная дама. Опытная собеседница, она четко выбрала свою линию разговора и явно узанавала от герцога больше, чем раскрывала ему. - Вы очень любезны, Шанталь, помогая мне разобраться в этих тонкостях. Поверьте, я не стал бы тревожить вас распросами, не будь я уверен, что вы настолько добры, что непременно поможете мне, вместо того, чтобы смеяться. Лукавый взгляд обоих говорил о том, что правила игры оговорены, и оба принимали их. Недомолвки и недоговорки. Но среди них было и то, что могло быть важным обоим. - Если вам понадобится моя помощь, я не уверен, но... я буду счастлив, - Шомберг склонился к руке герцогини, когда они вышли из затенненной высокими кустами аллеи обратно к месту пикника, - Я рад даже и простому случаю прогуляться в вашем обществе, - совершенно без всякой задней мысли добавил маршал. Он бросил внимательный взгляд на собравшееся на лужайеке общество. Выделявшийся среди всех кавалеров своим несколько восточным одеянием и обликом кавалер де Гарсиа развлекал разговором Луизу де Лавальер и принцессу Ориенскую. Издалека Шомберг отметил прекрасные изумрудные глаза Олимпии. Она очевидно заметила его, так как слегка повернулась, как будто вовсе и не отворачиваясь. Легкий укол в сердце. Восточная красавица, околдовавшая его и столь поспешно пожелавшая расстаться... Но хотела ли она того? И черт возьми, позволил ли он? Прямые темные брови маршала слегка нахмурились. Он уже более месяца в Париже, и за все это время умудрился дважды быть оставленым... каково? - Скажите Шанталь, вам приходилось оставлять поклонников? Могу я спросить вас... если вы пожелаете сказать конечно, что побуждает женщину искать лучшего? Рассмеявшись собтсвенной наивности, маршал всем видом показал, что вовсе не настолько серьезно относился к вещам. Расследование покушений занимало его гораздо больше. Но вряд ли он имел хоть какой-то успех, если бы ходил с угрюмым сосредоточенным видом, рыская глазами по кустам и нарушая идиллический покой некоторых пар... Кстати... Он успел отметить про себя, что Ее высочество Генриетта-Анна отсутствовала на пикнике.
Chantal Duvivier: - Я нисколько не сомневаюсь, что будущая мадам д'Аллюэн совсем скоро появится в вашей жизни. Вы еще будете скучать за своим положением неженатого мужчины, вот увидите. Так что я бы посоветовала вам наслаждаться своим статусом холостяка, пока еще есть время. - Засмеялась Шанталь, прекрасно понимавшая, что с таким раскладом вещей Анри еще очень долго мог оставаться свободным как ветер, ничуть не печалясь от отсутствия супруги. Впрочем, многие придворные, желая явить собою образец добродетели, вступали в брак, но на том добродетель их и заканчивалась. Порой некоторые знакомые герцогини, связав себя брачными узами, преуспевали на любовном фронте гораздо больше чем до брака. Чем объяснить сей факт девушка не знала. Бегло пробежав взглядом по лицам придворных, пребывавших на поляне, мадемуазель Дювивье сразу же отметила про себя отсутствие принцессы. Куда же удалилась наша принцесса? - С сарказмом подумала Шанталь. - Пошла искать новые любовные приключения? Еще раз, окинув взглядом поляну, фрейлина Мадам подметила, что все потенциальные кавалеры ее высочества были вроде бы на месте. Куда же она ушла? А главное с кем? - Задалась вопросом она. Оглянувшись на маршала, герцогиня де Монгредьен успела перехватить его взгляд, адресованный Олимпии. Взгляд, который говорил о многом. Но вот вопрос, заданный де Шомбергом, пребывавшим скорее всего в глубоких раздумьях и не понимавшего какую пищу для размышлений и выводов он дает неугомонной Шанталь, слегка выбил ее из колеи. - Давать отставку поклонникам? - Немного удивленно переспросила она. Неужели она дала ему отставку? Невероятно! - Меж тем размышляла девушка. - Никогда бы не подумала! Или он имеет в виду не ее, а принцессу? Хотя нет, этот взгляд не оставляет ни капли сомнений. Ах, как жаль, что я не знаю всех подробностей! - По чести сказать, приходилось, - справившись с удивлением, призналась мадемуазель Дювивье. - На ваш второй вопрос мне ответить будет не так то просто, ведь в каждом случае ответ может быть свой. Если мы говорим о даме, которую интересует статус и большие возможности, то ее, конечно же, будет в первую очередь интересовать положение кавалера в обществе и его состояние. Если он беден и не знатен, то она может дать ему отставку. Или какой-нибудь скандал, связанный с ухажером из-за которого он теряет свое положение или приобретает дурную репутацию при дворе, а зачастую и то и другое сразу. По чести сказать, в последнее время дурная репутация не является таким уж большим пороком, но во всем надо знать меру. Черезмерная одиозность никому не понравится. Или же, скажем, дама узнает, что ее избранник был не верен ей. - Лукаво прищурилась герцогиня, уверенная в том, что маршал поймет намек. - Кому приятно знать, что ты должна делить мужчину с соперницей? Некоторые предпочитают бороться, некоторые решают отступить. Второй выход и есть отставка. Бывает и так, что кавалер просто надоедает. Он становится скучен и неинтересен, приходится искать более занятные варианты. - Кокетливо взмахнула веером девушка. - Или вот, например расположение его величества. Ежели избранник попадает в немилость, то найдется мало дам, которые захотят последовать за ним в глушь. Бывает, что кавалер груб или не уделяет вам должного с вашей точки зрения внимания, и тогда вы решаете дать ему отставку. И этот только некоторые из вариантов. Их могут быть тысячи и у каждой женщины свой.
Луиза де Лавальер: - О, не беспокойтесь, милая Олимпия, я уже не та, чтобы попадаться в чьи-либо сети. Это может быть лишь чистая минутная женская слабость, да и сердце мое принадлежит Одному Человеку, остальное мне не почем, - с горькой улыбкой ответила Луиза и пожала плечами. Представлять новому обществу имя ее возлюбленного не нужно было, это было давно известно каждому. Девушка переводила тусклый взгляд с одной фигуры на другой, слушая ответ герцога. - Добро, сделанное тобой еще сегодня, к вечеру уже будет забыто. И все же твори добро, - пропела Лавальер, глядя на своего собеседника, - но, может, вы и правы, милый герцог. Я всегда следовала по путям добродетели, никогда не желала никому зла, все делала искренне, с чувством, а получила лишь сладкие минуты счастья и постоянные колкие взгляды и комплименты, исполненные жгучей ненавистью. И все же я люблю добродетель так же, как и прежде. И вот вам ребус, в чем же различие в наших добродетелях? - Луиза улыбнулась и вопросительно уставилась на молодого человека.
Анри де Шомберг: Нет, решительно ответы этой молодой особы не удовлетворяли маршала ни в одном из пунктов. И виной ли тому быстрота течения мыслей в очаровательной головке Шанталь, или же тяжелый груз, давивший на все сознание герцога? Улыбка, вежливый поклон, приятное касанье губ к руке - вот небольшая, но приятная и приемлимая дань радушию и любезности. Маршал теребил рукой отворот камзола, не решаясь спросить еще один, самый важный вопрос. Следя за глазами мадемуазель Дювивье, он также заметил, некоторое опустение на лужайке, и главное, отсутствие герцогини Орлеанской. - Вы прекраснейшая собеседница, ваша светлость. Надеюсь, что мне и впредь будет позволено прибегать к вашему совету и помощи, когда я заплутаю в коридорах светской жизни. Увы, нам маршалом нельзя без проводников, иначе, мы превращаем все в руины, - сказал он, с долей сожаления вспоминая свой первый вечер и первое утро по возвращении в парижский свет. Она умна. И вряд ли так легка, какой кажется. Но, ему не нужно от нее ничего, и по-видимому, герцогине также - из этого может родиться либо, союз здравомыслия, либо просто приятельские отношения. Ни то, ни другое не лишне. Анри еще не успел отпустить руку герцогини Монгредьен и позволить ей уйти, когда заметил, приближавшегося к ним виконта Стаффорда. Приготовившись к очередному вежливо-дипломатичному приветсвию, Шомберг слегка сощурил глаза, вглядываясь против солнца в фигуру виконта. Взор герцога дАллюэна угасал по мере того, как все ярче светило полуденное солнце. Скука и бездействие - вот две убийственнейшие вещи, способные сразить маршала. Однако, он не решился бы примкнуть ни к одной из групп гостей герцогини Орлеанской, понимая, что не найдет в них ничего кроме любопытствующих распросов о ходе следствия... В лучшем случае - вежливых распросов о здоровье матушки.
Куницца ди Амидеи: Ну вот. Она хотела унизить нелюбимого жениха, а вместо этого попала в не слишком удобное положение перед виконтом... Баронесса несколько смутилась, но в словах и во взгляде англичанина была некая доля иронии, оставляющая надежды, что намек был им все же понят, и молодой человек догадался, какой смысл вкладывала Куницца в эти слова. -- Уверена, что если бы виконт де Кресси прочел много книг, он оказался бы в моих глазах сухим ученым занудой, а владей он шпагой, - был бы бретером и головорезом, - она непринужденно улыбнулась, желая хоть как-то сгладить возникшую между ними неловкость. Разговор начинался не в лучшем ключе, и в ее силах было направить его в то русло, в которое нужно. Оставалось надеяться, что общество герцога Орлеанского и его приближенных, столь же разряженных в пух и прах, как и ее "благоверный". Куницца взмахнул веером, отгоняя приторный, навязчивый запах духов, напоминающий ей о недавнем присутствии виконта де Кресси. Какой вульгарный аромат. Венецианские куртизанки, и те более изысканны в выборе парфюма. Она позволила себе задержать взгляд на других присутствующих - вот уже знакомая ей девушка, герцогиня Монгредьен, в сопровождении красивого молодого человека, вот эффектный, демонической наружности незнакомец в сопровождении двух очаровательных девушек. На минуту баронессе показалось, что она видит среди гостей самого Чезаре Борджиа, и подумала, что неплохо бы проверить бокалы на предмет наличия в них нежелательной субстанции.
Джеймс Вексрой: Понимая, что юная баронесса может чувствовать себя не совсем комфортно после его шутки, сэр Джеймс лучезарно улыбнулся, склонившись в изящном поклоне и целуя тонкую и трепетную ручку итальянки. Дрожь ее смуглых пальцев недвусмысленно дала понять виконту, что явная нелюбовь к жениху была выражена не случайно. Пусть сэр Джеймс и не был пока опытным дипломатом, он, как и любой мужчина, считал себя знатоком женщин. Тем более, нынешняя ситуация не требовала от виконта никакой особой проницательности. Очаровательная Куницца не любила своего жениха, приближающийся брак считала неволей, и лишь бедственное положение собственной семьи мешало ей сбежать прочь из дома де Кресси. Увы, виконт понимал и то, что явный интерес баронессы к его собственно персоне также совершенно не обязательно был искренней симпатией или влюбленностью. Англичанин просто был другим, не женихом, альтернативой его опостылевшему обществу. Виконт заметил вполне благосклонный взгляд, каким наградила баронесса прохаживающегося неподалеку маршала Шомберга... Определенно, не стоило обольщаться и преждевременно считать итальянку влюбленной. В конце концов, будь это так - их общение уже могло бы перерасти формальные придворные расшаркивания и легкие подрагивания в пальцах. Впрочем - не стоит об этом судить раньше времени, вот после сегодняшнего дня - уже можно будет делать какие-то выводы... - С Вашего позволения, я отлучусь на секунду, будьте добры, подождите меня на этом самом месте... - Виконт сделал ударение на последних словах - в свете того, что он планировал сделать, баронессе не стоило куда-то отходить со своего нынешнего безопасного места. Непринужденно улыбнувшись, виконт стремительно подошел к одному из крайних столиков, закрыв его от любых взглядов своей широкой спиной. Именно здесь стоял бочонок с фирменным глинтвейном графини де Кресси - тем самым, который верный повар Вексроя ухитрился подменить на порох. Что делать дальше - англичанин знал прекрасно, неоднократно просчитывая сценарий в тишине своего нового особняка - совсем рядом к Пале-Роялю... Он вывернул краник бочонка и вытянул из него аккуратно промасленный фитиль. Маленький кремень был тут же, виконт быстро ударил им по металлу накладок - искра радостно прыгнула на фитиль, и тот занялся бездымным огоньком, совсем невидимым в ярком солнечном свете. Сэр Джеймс, не полагаясь на счастливый случай, поставил на стол свой высокий бокал, так что густая красная жидкость загородила собой краник бочонка со смертоносным "глинтвейном". Теперь - тридцать секунд, тридцать ударов сердца. Пять - виконт, старательно улыбаясь с максимальной возможной небрежностью, ищет глазами виконта де Кресси. Вот он, нахмуренный и расстроенный, один-одинешенек. Неудивительно - герцог Орлеанский еще не появился, а вернуться к невесте салаге де Кресси, видимо, гордость не позволяет. Заметив англичанина, де Кресси улыбается и делает шаг навстречу... Десять - сэр Джеймс приветственным взмахом обозначает, что тоже видит виконта, и аккуратно кивает в сторону столика с глинтвейном - мол, давай, готовься, угощать тех, кого нужно, зарабатывать благосклонность сильных мира сего. Понявший намек де Кресси просиял и, придав походке надлежащую величавость, направился к столику. Пятнадцать - увидев краем глаза движение некоторых гостей в сторону столика, Вексрой злобно усмехнулся про себя. Жаль, конечно, но так все будет драматичнее и интереснее. Во всяком случае - в общем бедламе никто и не вспомнит про англичанина. Двадцать - среди гостей в зоне будущего взрыва - странный молодой человек в тюрбане, чье лицо скрыто. Идеальный убийца, коварный негодяй, прокравшийся в мирное сообщество. Кто тут главный следователь? Верно, маршал Шомберг. Сделав озабоченное выражение лица, сэр Джеймс решительно зашагал в направлении маршала. Двадцать пять - Маршал уже совсем близко, виконт повторно приветствует его вежливым кивком, остановившись на приличествующем расстоянии. - Маршал, я чрезвычайно расстроен, что вынужден отрывать вас от беседы с дамой. Кроме того, боюсь, что моя подозрительность может показаться вам излишней. Но несколько неизвестных господ, лицо одного из которых скрыто, странно ведут себя у столов в напитками. Возможно, я всего лишь... Тридцать. Горячая волна ударила в спину раньше, чем гром взрыва достиг барабанных перепонок. Сильнейший удар швырнул виконта на землю, выбив дыхание. Оглохший и обездвиженный на несколько мгновений, англичанин мог лишь кашлять в едком дыму, окутавшем все вокруг...
Мигель де Гарсиа: Непроницаемо темный, как и его темная душа, взор испанского герцога на мгновение задержался на принцессе Олимпии. Она все больше казалась ему похожей на Элиану, чей призрак частенько наведывался к нему в гости сквозь опиумный дурман. Но сейчас его состояние было совершенно вменяемым. Какое безумие. Какая странная нелепость. Ведь ты давно уже умерла, Эли... И не только внешнее сходство напоминало о графине Виккерс. Несчастная Элиана жила на нервах, любила, ненавидела и страдала на грани возможного. А взгляд. Черт возьми, до чего похожий взгляд. Она не была бы счастлива с ним... но быть может, Олимпия найдет счастье с маршалом Шомбергом? Она это заслужила. Хотя бы для равновесия. Что ни говори, а разум расчетливого игрока, эстета и наблдателя всегда был не вторым, а первым "эго" сеньора де Гарсиа. Заметив его чересчур уж странный и ничем не объясняемый взгляд, Олимпия отвернулась. Мигель увидел, как к ее красивому бледному лицу прилила кровь. -- Разница в том, прелестная герцогиня, - ответил Мигель Луизе де Лавальер, - что вы делаете добро всем, а я - лишь избранным... Очень редко. Люди имеют обыкновение помнить причиненное им зло, но уж никак не добро, и делать им побольше пакостей – наиболее верный способ составить себе отличную репутацию, - по весьма своеобразной интонации герцога трудно было понять, всерьез он говорит, или в шутку. – Если перегрызть горло одному врагу, то остальные поймут, что лучше им отойти в сторону и не попадаться на дороге… Жестоко, скажете вы, мадемуазель? Возможно… Зато, справедливо. Oderint, dum metuant… Как это переводится, милые дамы? – он хитро прищурил правый глаз. -- Пусть ненавидят, лишь бы боялись, - ответила принцесса Ориенская. Мигель одобрительно кивнул. -- Вы делаете успехи, мадемуазель... - Дальнейшие его слова заглушил раздавшийся невесть откуда оглушительный звук. Их компания находилась достаточно далеко от основного эпицентра взрыва, но Мигель заметил, как побледнела и переменилась в лице Олимпия. Краем глаза он успел заметить, как маршал Шомберг говорил с неким господином, которого он видел впервые. За несколько секунд до взрыва... Она не упала в обморок. Не успела рассеяться взрывная волна, как юная принцесса стремительно сорвалась с места, бросив Мигелю и Луизе: -- Уходите отсюда, как можно скорее!.. Герцог королевская фаворитка видели, как ее изящную фигурку поглотил сизый дым. -- Успокойтесь, мадемуазель, - испанец взял девушку за руку, - принцессе Ориенской ничего не угрожает. Все, что могло случиться, только что случилось. Совершенно верно. Ей совершенно ничего не угрожает... кроме испорченного наряда и, возможно, обморока или недомогания. Но это такие мелочи по сравнению с теми, которым мог подвергнуться ее обожаемый маршал.
Куницца ди Амидеи: Это был буквально гром среди ясного неба. Куницца была настолько поражена (если не сказать, шокирована) происходящим, что буквально застыла на месте, не в состоянии сделать ни шагу. Что это, черт возьми? А как же... виконт? Страх за жизнь и здоровье англичанина вскоре вытеснил из ее сердца все прочие тревоги и беспокойства, причем взрыв раздался оттуда, где находились бочонки с глинтвейном мадам де Кресси. Запах гари ударил ей в лицо, глаза неприятно защипало. По мере приближения к тому месту, где только недавно стояли винные бочки, видимость все ухудшалось и ухудшалась, и вскоре совсем ничего не стало видно, отчасти от удушливого дыма, отчасти от подступивших слез. Она нашла виконта лежащим на земле без движения и признаков жизни. Крови не было... Возможно, он просто потерял сознание. Преодолевая чувство неловкости (это при живом-то женихе!), она осторожно дотронулась своей похолодевшей ладонью до его лба. -- Виконт... - негромко прошептала она. - Сэр Джеймс... - Тонкие пальчики ласково, нежно и трепетно погладили его лицо, пытаясь вернуть к жизни человека, который стал ей дорог еще тогда... в ту памятную ночь. Боже... Только бы он остался жив!..
Chantal Duvivier: - В таком случае, - ответила Шанталь, - я всегда к вашим услугам. Помните, Анри, что на меня вы всегда можете положиться в любых вопросах. Безусловно, герцогиня была бы слишком наивна, если бы полагала, что де Шомберг еще раз также как сегодня на мгновение приоткроет перед ней полог своей личной жизни, но все же судьба подчас делала невероятные повороты, и кто знал, быть может, мадемуазель Дювивье еще пришлось бы узнать нечто занимательное как о самом маршале, так о его, судя по всему, непростых отношениях с двумя принцессами. На подошедшего так внезапно виконта фрейлина мадам поглядела с плохо скрываемым удивлением, а его слова и вовсе заставили Шанталь широко раскрыть глаза. Сперва девушка даже не поняла, что так мягко и в то же время достаточно сильно толкнуло ее в спину, а оглушительный грохот и вовсе привел мысли в полнейший беспорядок.
Провидение: Приглашение виконта Стаффорда было с радостью воспринято не только лишь будущим супругом прекрасной Куниццы. Многие придворные, решившие последовать примеру молодого человека, также стали подтягиваться к столику. Однако отведать глинтвейна им так и не удалось. Не польстившиеся на заманчивое предложение первого помощника посла Англии дамы и господа, стоящие в неком отдалении, в следующие мгновения могли наблюдать ярко алую вспышку, возникшую на месте стоявшего бочонка. Мгновением позже мир перевернулся с ног на голову - дым, крики и стоны раненных или умирающих перемешивались в какой то невероятной какофонии. Многие счастливцы, стоявшие достаточно далеко от смертоносного бочонка, отделались лишь падением или же легкими ссадинами и царапинами. Но так не вовремя подоспевшие к столику придворные понесли гораздо большие потери. Когда дым, наконец, стал рассеиваться, стало ясно, что план англичанина был приведен в исполнение самым успешным образом. Кровь и умирающие или убитые, отброшенные сильным взрывом, лежали на порядочном расстоянии от столика с роковым «напитком». Молодой человек в тюрбане, привлекавший так много любопытных взглядов, и его спутник бездыханные лежали в луже крови. Неподалеку от них внимательный наблюдатель мог бы заметить роскошное платье графини де Пейрак и ее неподвижную белоснежную руку на ослепительно зеленой траве.
Джеймс Вексрой: Вместе с дымом хотелось выкашлять легкие. Сознание же возвращалось еще медленнее, чем очищался от удушливой гари воздух. Тем не менее, виконт ухитрился порадоваться тому, что очень точно рассчитал свое движение: он явно сумел избежать основного удара взрывной волны и при этом получил достаточно, чтобы не выглядеть подозрительно нетронутым. В пробивающихся звуках внешнего мира выделился встревоженный женский голос - нежный и нервный колокольчик, звенящий на грани истерики. Ко лбу англичанина прикоснулись чьи-то холодные пальцы, и виконт осторожно попытался пошевелить собственными пальцами. На мгновение его пробил холодный пот, когда вдруг показалось, что тело не слушается его. Но нет, все было нормально, и виконт открыл глаза. Над ним склонился нежный черноволосый ангел - баронесса ди Амидеи. Вексрой нашел в себе силы улыбнуться и прошептать, тихо-тихо, так что девушке пришлось наклониться еще ближе, чтобы разобрать слова: - Баронесса, я в порядке. Пожалуйста, посмотрите, как там юный граф де Кресси... - После этих слов англичанин вновь закрыл глаза, тяжело дыша - близкий взрыв все-таки не прошел даром. Несомненно, вскоре ему потребуется помощь внимательного и доброго лекаря. Что же - если все эти мучения не зря, то черноволосый итальянский ангел будет иметь полное право лететь куда угодно... Например - утешаться в обществе друга покойного жениха. При этой мысли Вексрой снова улыбнулся, а после - снова провалился в беспамятство.
де Монпансье: Все попытки Мадемуазель пробиться сквозь суровость королевы-матери разбивались об стену сдержанности и вежливо-сухой улыбки. Оставив бесплотные попытки, герцогиня де Монпансье и сама не заметила, как на ее лицо легла та же маска строгости. Чуть нахмурив брови и скрестив руки на груди, Анна Мария молча созерцала совсем развеселившееся собрание. И впрямь, в гостях у герцогини Орлеанской каждый чувствовал себя расковано и был готов вслед за прекрасной хозяйкой наслаждаться солнечным теплом и светом. Да, кстати, а где же сама Генриетта-Анна? Еще пару минут назад негодующий взгляд Анны Австрийской обвинительно указывал на невестку. Стремительная и легкая, подобная бабочке, герцогиня Орлеанская порхала среди гостей, и ее красное платье ярким пятном мелькало по всей лужайке. В голову Великой Мадемуазель моментально закрались подозрения. Что там говорили досужие сплетники о принцессе? Бывалая интриганка в прошлом, герцогиня де Монпансье при всей размеренности жизни последних лет не могла полностью перекроить свою натуру и теперь, даже не отдавая себе отчета в этом, принялась строить десятки догадок, куда же подевалась хозяйка Пале-Рояля. Нетерпеливо шаря взглядом по гостям, она невольно замечала с этого растояния больше, чем те, кто находился непосредственно в гуще пикника. Вот молодой англичанин покинул красивую темноволосую даму и направился к столам с вином. Неужели ему мало того, что разносят слуги? Фи, как некрасиво! Герцогиня де Лавальер спокойно беседовала с принцессой Ориенской и колоритным испанцем. Говорят, в последнее время король совсем охладел к любовнице. Бедняжка, тяжело ей приходиться. А вон и недавняя собеседница, мадемуазель Дювивье, прохаживается в компании какого-то мужчины. Ах, да это же маршал де Шомберг! У придворных сплетников есть теперь кого обсуждать Такая знакомая обстановка интриг, лести и домыслов приятно будоражила кровь. Теперь герцогиня де Монпансье уж точно приняла решение возвращаться ко Двору. Имеющее привычку меняться по сто раз на день настроение вновь стало хорошим. Мадемуазель снова была готова вести непринужденную беседу, пусть даже Ее Величество по-прежнему останется отстраненной и холодной. -Ваше Величество, Вы только посмотрите, до чего же интересные вокруг люди собрались! Как бы отсутствие дорогого кузена Филиппа и тем более нашего короля меня не огорчало, здесь так весело! Я думаю, нет, я даже уверена, что Вы тоже заметили того молодого человека в тюрбане. Забавен, не находите? Какой такой сюрприз нам приготовила Ее Высочество? - ответом на слова Мадемуазель стал взрыв. Зажав инстинктивно уши руками, она и сама не поняла, как оказалась на коленях не земле. Расстояние защитило королеву-мать и принцесу крови от осколков, но поплывший во все стороны едкий дым настойчиво попадал в глаза, нос, горло, заставляя надсадно кашлять и жмуриться. Когда же слезящиеся глаза открылись, картина оказалась более чем удручающая. Обрывки кружев и ярких нарядов усеяли мягкую траву. Даже перепуганное кудахтанье придворных дам королевы-матери не могло заглушить раздирающих стонов раненых и умирающих. С перекошенным от ужаса лицом, Мадемуазель оглядывалась по сторонам и никак не могла понять, что же превратило веселый праздник в кровавую трагедию. Стоя когда-то во главе Фронды, герцогиня видела многое из того, что заставляет женщин терять сознание. Но ее это ощущение власти пьянило и она никогда не раздумывала, посылая отряды на гибель. А теперь все было по другому. Над самым ухом завизжала одна из фрейлин королевы и Анна Мария стремительно обернулась к венценосной тетке. Наклонилась к побелевшей королеве -Ваше Величество, Вам дурно? Господи, прекратите визжать, - прикрикнула она на черезчур эмоциональную девицу, - лучше позовите на помощь. Королеве нужен врач! Не стойте, скорее!
Анри де Шомберг: "На войне, как на войне" - философское изречение неведом кого, до нельзя красноречиво и метко. Взрыв, падение тел, дым... Маршал спокойно оглядел остатки роскошного пикника, теперь более похожего на гротескную картину. - Прошу Вас, мадемуазель, - сухим беспрекословным тоном, маршал обратился к склонившейся над виконтом юной итальянке. Привычным жестом ощупав плечи и руки англичанина, герцог убедился, что повреждений не было. Скорее всего шок. То, как быстро виконт успел упасть, говорило о его военной выправке... или... Маршал вспомнил последние слова Вексроя о подозрениях. Он мог ожидать взрыва... Однако, они находились достаточно далеко от центра, чтобы опасаться за свою жизнь, не в пример тем несчастным, к которым спешили лакеи. Врачи им вряд ли понадобятся... - Пошевелите пальцами руки, сударь, - холодно попросил Шомберг виконта, - Вот так... Вы меня слышите? Острой боли нет? Вас не задело? Убедившись, что с Вексроем все было в порядке, Анри поднялся, отряхивая безнадежно испорченный парадный камзол. На светло-сером сукне остались масляные пятна. Откуда? Взглянув на свои пальцы, герцог сдвинул было брови. Запах едва уловимый... а ведь он только что дотрагивался до кистей рук виконта. Быстрый взгляд в лицо лежавшего. Возможно... но слишком самонадеянно... и нелогично. Впрочем, Логика вообще могла покинуть пределы Парижа, еще до возвращения маршала. Слишком много необъяснимых вещей... и людей. Поспешным шагом, маршал подошел к Ее Величеству, возле которой уже хлопотали оставшиеся на ногах придворные дамы и господа. - Ваше Величество! Я немедлено велю оцепить кварталы. Прошу Вас остаться в Пале-Рояле. И это относится ко всем, дамы и господа! Шомберг подозвал к себе ординардца и что-то тихо шепнул ему. Кивок головой. Приказ понят. Парк наводнился гвардейцами Его Высочества принца Орлеанского и подоспевшими из Лувра мушкетерами. - Закрыть парк и расставить караулы. Проверить всех поставщиков, и все бочонки. Я хочу знать, откуда прибыли те, что стояли ни столе. Маршал подошел к останкам того, что было канапе с импровизированным буфетом с напитками и угощением для гостей. Дымящийся деревянный стол с осколками стекла и обугленными остовами бочонков вина. Ничего. Начисто. Причиной взрыва, видимо, был один из этих миниатюрных бочонков. Но который из них, уже не разобрать. В луже собственной крови возле стола корчился от боли тяжело раненый лакей. - Привести сюда доктора, немедлено! Наклонившись перед беднягой, герцог поднял его голову. - Мне важно знать, кто был у стола последним, милейший. - Не... знаю... ваш благ... родие... он... отошел... вино... - Тысяча чертей! Доктора! Он нужен мне живым! Нет, не трогайте его, оставьте здесь. Бедняга умрет, если пытаться поднять его. Лейтенант! Следите за ним, если придет в себя, истребуйте описание последнего, кто подходил к столу. И осмотрите, кто еще остался в живых. Раненых немедлено во дворец. Найдите Их Высочества немедлено.
полная версия страницы