Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Пикник" » Ответить
Эпизод "Пикник"
Провидение: Время: 25 октября 1664 года. Полдень. Место действия: парк Пале Рояля Участники эпизода: их величества Людовик XIV и Мария-Терезия, королева-мать, их высочества герцог и герцогиня Орлеанские, герцогиня де Монпансье, Олимпия Манчини, шевалье де Лоррен, маршал де Шомберг, Луиза де Лавальер, Шанталь Дювивье, Джеймс Вексрой, Ливия Монбланш, барон де Валлен, а также придворные его величества.
Ответов - 96, стр:
1 2 3 4 5 All
Провидение: Несмотря на то, что вторая половина осени уже почти миновала, погода в конце октября выдалась великолепная. Солнце ярко светило в небесно голубом небе, в деревьях, одевшихся золотой листвой, мелодично пели птицы. В тот день, казалось, все благоволило пикнику, который устривала ее высочество герцогиня Орлеанская. Столы, покрытые белоснежными скатертями, уже были расставлены вдоль поляны, предназначаемой для танцев. Музыканты заняли свои места и начали играть какую то легкую и незатейливую мелодию. Первые придворные, прибывшие на небольшое празднество принцессы, прогуливались вдоль деревьев.
Генриетта Анна: Изящную фигурку герцогини Орлеанской можно было видеть в этот день везде и всюду: казалось, кузина короля в этот совсем не по осеннему теплый день стремилась перещеголять солнце по яркости улыбок и искристого настроения, которым она спешила поделиться со всеми. В платье излюбленного с некоторых пор насыщенно-золотого оттенка, Генриетта Анна встречала гостей в самом начале парка, привечала парой любезных фраз и, одарив обворожительной улыбкой, порхала к следующим гостям, все прибывавшим и прибывавшим на осенний пикник в садах Пале-Рояля. По правде говоря, герцогиня Орлеанская и сама удивлялась эйфории, которая неожиданно охватила все ее существо и которая заслонила собой все невзгоды, сыпавшееся на женщину в последние время как из рога изобилия. Но как мановению волшебной палочки все неприятности испарились сами собой, как прошлогодний снег под мартовским солнцем: недавний разговор у мадам де Монпансье вернул в лоно близкого круга герцогини мадам де Суассон, которая явно не ожидала такой перемены в поведении своего недавнего врага и заглушила старые сплетни о вражде бывших подруг; о загадочных обстоятельствах дуэли, во время которой постаралась шевалье де Лоррен, все понемногу стали забывать как и было принято при переменчивом версальском дворе и лишь постное лицо ее супруга изредка напоминало о том, что в его покоях вообще-то до сих пор разыгрывается ужасная трагедия; ну а сердце герцогини Орлеанской, как и ее мысли, приятно согревал виконт Вексрой, с появлением которого и началась белая полоса в жизни Мадам. Нет, Генриетта не влюбилась, но все-таки этот странный молодой дворянин внес не просто разнообразие в размеренную жизнь герцогини, но и к тому же еще и благотворно действовал на ее настроение: игра, которую вел англичанин, весьма заинтриговала искушенную в придворных баталиях принцессу и она со всем пылом увлекающейся натуры занялась этим молодым господином, который так или иначе заставлял ее больше думать о приятных сторонах жизни. Так что теперь даже разговоры с вездесущей Шанталь Дювивье по утрам за туалетом стали такими же легкими и необременительными, как и прежде до той злосчастной дуэли, что, конечно же, не могло не радовать еще больше. Что думала по этому поводу сама новоиспеченная главная сплетница малого двора герцогиня Орлеанская знать не хотела, а потому просто приняла как должное помалкивание юной особы. Так что к устройству давно запланированного пикника на лоне осенней природы Мадам подошла со всей ответственность человека счастливого и умиротворенного: в воздухе витало благостное спокойствие и располагающая к неспешности погода, приятно удивлявшая теплом, просто не могли не действовать на гостей должным образом. Сегодня, по задумке герцогини, избранный круг ее гостей насладиться роскошью золотой осени и возможно в последний раз восхититься этим восхитительным подарком Творца пока не ударили первые холода, оставив все дрязги, сплетни и желчь вне стен резиденции Орлеанских. А здесь всех ждали изысканные яства, дорогие вина, неспешные беседы и восхитительная природа в самых роскошных своих золотых нарядах, на которые она только могла расщедриться. И никаких скандалов и проблем..
Chantal Duvivier: Прибыв на пикник в свите ее высочества, Шанталь с немалым удовольствием наблюдала за эйфорией принцессы, которая подобно бабочке, порхавшей с цветка на цветок, порхала от одного придворного к другому, являя собой полную противоположность своему мрачному супругу, который, видимо, еще не совсем оправился от того, что случилось с его драгоценным фаворитом и явно скучал без него. Сам же шевалье уже чувствовал себя намного лучше, что без труда удалось выяснить самой герцогине, продолжавшей изображать из себя добрую самаритянку и время от времени посещавшей больного. Последний инцидент с обмороком многому научил мадемуазель Дювивье, которая абсолютно не желала становиться причиной преждевременной кончины юноши. Посему, узнав от сопровождавших принцессу фрейлин о визите ее высочества в особняк виконта, она решила приберечь эту новость для пикника. Конечно, миньону принца было еще запрещено подниматься на ноги, но Шанталь слишком хорошо знала шевалье, чтобы предположить, что он изыщет любой способ оказаться на пикнике, дабы наблюдать за принцессой и Вексроем. Герцогиня де Монгредьен уже заранее смаковала момент, когда расскажет Филиппу о том как Гериетта любезно посетила виконта в новом жилище, тем самым вливая новую порцию яда в его раны. Отчего ей так нравилось мучить де Лоррена Шанталь, спроси ее кто-то об этом, не смогла бы сказать, но выражение досады, обиды и скрытой горечи на лице юноши всегда приносило ей удовольствие. А маленький шпионаж за принцессой вносил колорит в ее жизнь. Впрочем, в последнее время девушка решила не злоупотреблять своими знаниями и вела себе подобно примерной фрейлине, исправно исполняющей обязанности при ее высочестве. Казалось, даже отношения с принцессой, изрядно подпорченные появлением герцогини на месте ее свидания с марашлом де Шомбергом, начали улучшаться. Безусловно, это могло быть видимостью, однако, как рассудила сама мадемуазель Дювивье, лучше видимость, чем ничего. Все это создавало отличные предпосылки для не менее отличного настроения девушки, которая, заразившись праздничной эйфорией от герцогини Орлеанской, пребывала в хорошем расположении духа и в ожидании шевалье разговаривала с другими фрейлинами, время от времени окидывая взглядом большую поляну, на которой и должен был состояться пикник.
де Монпансье: Карета с гербом герцогини де Монпансье тяжело катила по дороге к замку четы Орлеанских. Великая Мадемуазель в предвкушении встречи с блестящим обществом нервно покусывала губы. Последние пару недель она извела все свое окружение, без конца гоняя бедняг в поисках лучших драгоценностей, лучшего наряда и лучшего цирюльника. Теперь она была вполне довольна своим видом и уже смаковала тот эффект, который произведет ее рубиновое с алмазами ожерелье. Тем не менее, она слегка волновалась по поводу встречи к королем. Конечно, она пересекались с Его Величеством, но все это было в неофициальной обстановке, чаще в покоях Ее Величества королевы Марии-Терезии. А тут был настоящий прием с кучей приглашенных. Король умел прощать старые грехи, но забывал ли он их? Герцогиня де Монпансье прекрасно знала, что один взгляд монарха способен решить ее дальнейшую судьбу при пышном Дворе Короля-Солнце. Что ж, она постарается, чтоб этот взгляд был благосколонным. К счастью, на ее стороне принцесса Орлеанская, такая протекция, надеялась Анна Мария, сумеет повлиять на Его Величество. Чтоб отвлечь себя от неприятных мыслей, Мадемуазель высунулась в окно. Осеннее буйство красок завораживало глаз и восхищало сердце. На губах герцогини невольно заиграла улыбка. Она обернулась к сопровождающим ее фрейлинам и завела неспешный разговор. Экипаж медленно въехал в парадные ворота дворца. Вся площадка уже была запружена каретами и портшезами. Мадемуазель поискала глазами знакомых, и в первую очередь маленького герцога де Лозена, но пока никого не увидела. Паж распахнул дверь и подал руку. Уже отсюда была видна неутомимая герцогиня Орлеанская, приветствующая высокородных гостей. Мадемуазель неторопливо двинулась к хозяйке приема и с гордой, но доброжелательной улыбкой склонилась в изящном поклоне перед Мадам. -Добрый день, Ваше Высочество. Рада присутствовать сегодня здесь. Погода отличная и сами Небеса благоволят Вам в затеи с пикником.
Генриетта Анна: -И не говорите, кузина, это просто чудо что небо сегодня не омрачило нам ни одной тучкой. Смею предположить, что ближе к полудню станет совсем жарко, - радушно отвечала герцогиня и совсем по свойски расцеловалась с Мадмуазель после традиционного реверанса. После того разговора в резиденции кузины, дамы разошлись не только миром, но и большими подругами, что не могло не сказаться на настроении Анны Марии: Генриетта уловила эти благодушные нотки в голосе гостьи, которую наверняка была нервная дрожь по поводу скорого прибытия на празднество Его Величества. Все-таки кузен был добр со своими родственниками, но уж точно не забывал былые провинности именно родственников, а учитывая как отличилась герцогиня де Монпансье.. Но раз старые обиды были официально забыты путем дарования права вернуться ко двору и даже то обстоятельство, что Анну легко допустили к Ее Величеству, то герцогине Орлеанской будет даже на руку, если Людовик и Анна Мария впервые встретиться на людях именно у нее. Такое событие забудется не скоро, а титул примирительницы был так к лицу ветреной и несерьезной принцессе. - Наш царственный кузен еще не прибыл, - продолжая куртуазную беседу, добавила Генриетта Анна с дальним расчетом. - Но надеюсь, что уже собравшиеся гости Вас не расстроят своим обществом.
Анжелика де Пейрак: В парк Пале - Рояля прибыла карета, из которой появилась графиня де Пейрак. Выйдя из кареты она смотрелась вокруг и мило улыбнулась. В этот замечателный день Анжелика решила одеть яркое красное платье, расшитое чёрным жемчугом и золотыми нитями. На её изящных руках были одеты чёрные бархатные перчатки, которые прекрасно сочетались с её превосходным красным платьем. На голове была небольшая шляпка чёрного цвета, украшенная красной вуалью. Лицо маркизы было как всегда неотразимо белоснежным. Она столь грациозно шла по парку, что её просто не могли не заметить. Впрочем, как всегда. Она являлась одной из самых прекрасных и жданных дам. Заметив де Монпасье, Анжелика направилась прямо к ней. Подойдя, маркиза поприветствовала принцессу и всех находящиехся там дам.
Джеймс Вексрой: К черту кареты! Расфуфыренные гробы на колесах - выбор старцев и слабаков! Под виконтом Страффордом упруго танцевал гнедой жеребец с белой звездой во лбу, великолепный представитель чистокровных английских скаковых лошадей. Разумеется, за прошедшие дни сэр Джеймс вовсе не превратился в великолепного наездника, но умная лошадь и не требует от хозяина сверхъестественных подвигов. Да и сам виконт вовсе не собирался потеть и пылиться, устраивая скачку от своего особняка о Пале-Рояля. Он лишь собирался появиться здесь, окруженный ореолом молодости, мужественности и бесшабашности. Помня о порядках в этом дворце, помощник посла даже не стал брать с собой шпагу - лучше сразу придти без нее, чем отдавать в кривые руки прислуги. Зато на поясе виконта красовалась изящная дага излюбленной миланской работы. Сэр Джеймс не предполагал, что герцогиня Орлеанская разбирается в клинках, но если вдруг об оружии зайдет разговор, ей, возможно, будет приятно узнать, что виконт вновь отдал предпочтение изделию из ее обожаемой Италии. А кроме того - дага имела потайную кнопку, цветком раскрывающую лезвие. А уж на что способна тройчатая дага в умелых руках - "мясник реставрации" знал не понаслышке. И разумеется - неизменные шелка и банты, дань версальской моде. Если у себя дома виконт мог позволить себе одеваться в английский военно-морской мундир, то здесь не стоило так активно выделяться из толпы придворных. Гнев монархов всегда ищет самые высоко поднятые головы, а англичанин не забывал, что расследования заговоров продолжаются. Более того - он собирался сегодня активно поучаствовать и в заговоре, и в расследовании. Цели намечены, орудия убийств готовы, скоро настанет час тех, кому сегодня уготована шикарная смерть в огне и громе... Впрочем - мысли о покушениях стыли на самом дне сознания, не мешая хозяину выглядеть беззаботным и радостным. Бросив поводья в руки подбежавшим слугам - конь не шпага - виконт изящно и легко соскочил наземь. Увидев герцогиню Орлеанскую, сэр Джеймс упругим молодым шагом приблизился на положенное расстояние, чтобы исполнить долгий изысканный поклон с куртуазным подметанием перьями шляпы изумрудной парковой травы, чуть присыпанной первым осенним золотом. - Ваше Высочество, позвольте припасть к вашей ручке. Вы сегодня королева этого парка и всей природы - золото на золоте, и даже листья с самых гордых деревьев падают к вашим ногам, бессильны соперничать в красоте. Что уж говорить о мужчинах... - И виконт улыбнулся, подняв глаза на принцессу и вспоминая их недавний разговор.
де Монпансье: Пока герцогиня де Монпансье обменивалась любезностями с гостепреимной хозяйкой, она не заметила вновь прибывшую даму. Обернувшись на приветствие, она внимательно пригляделась к молодой женщине, невольно отмечая ее красоту и грациозность. Слегка прищурившись, Мадемуазель прокручивала в голове нужное имя и когда, наконец, вспомнила , на ее губах заиграла приветливая улыбка. -А, маркиза, добрый день! Давненько я Вас не видела! Как поживаете, милая? Еще раз присев в легком реверансе перед принцессой Орлеанской, Анна Мария взяла под локоть Анжелику и уже собиралась неспешно двинуться по парковой дорожке, как ее взгляд привлек только что прибывший молодой англичанин. Любопытство, как главное качество светской дамы, заставило герцогиню де Монпансье замедлить шаг. Следить за придворными красавицами стало привычкой, существующей уже помимо воли, своего рода правилом хорошего тона. И хотя герцогиня была особой своенравной и независимой, веяние времени сказывалось и на ней. Встав полубоком, Мадемуазель полностью сосредоточилась на мадам де Пейрак, тем не менее такая позиция позволяла ей держать в поле зрения и кузину, и других гостей. -Расскажите же мне, чем живете, любезная маркиза. Неужели Вы были настолько заняты, что не смогли выкроить время и навестить старую знакомую, а? - шутливо пожурила герцогиня, слегка хлопнув Анжелику де Пейрак по плечу кончиком веера.
Олимпия: Мимо окна кареты проскакал всадник, своим великолепием и блеском, отвлекший графиню от беседы с мужем. Заметив, что Олимпия переключила внимание на новый объект, граф с раздражением и обидой заметил: - Это Вексрой, англичанин. Кажется, он исполняет роль посла… - Не говори глупостей. Исполнять роль могут актеры, а он дворянин. – легкая улыбка мелькнула на губах графини, опять ревность. Когда она вернулась от герцогини де Монпансье и сообщила что их приглашают на пикник в Пале-Рояль, Евгений долго не мог понять, как это она добилась этого. Он был в курсе размолвки жены и принцессы, хотя и не стремился узнать поподробней причину этой ссоры. Более того, Олимпия стала мила и общительна, и кажется, позабыла их обиды. Всадник опередил их, и карета четы Суассон въехала следом за ним. Олимпия успела заметить роскошный церемониал, который сэр Джеймс устроил перед герцогиней Орлеанской. Это действо вызвало у нее любопытство, и не только у нее одной – многие следили за принцессой и ее гостем. Олимпия, опершись на руку мужа, проследовала к хозяйке праздника, по пути раздавая вежливые поклоны знакомым. На ней было новое платье, готовое поспорить с осенней листвой своими красками. Портнихе потребовалось за одну неделю сотворить шедевр. Шелк горел на солнце как шапки деревьев в парке – красными, огненно-желтыми и золотисто-рыжими искрами, а прекрасную шейку итальянки, как и ее тонкие запястья, украшали дивные изумруды. По парку шло воплощение Осени. Граф Суассон глядя на жену, восхищался ей, но в тоже время не переставал подсчитывать в уме, во что ему все это обошлось, включая и его наряд. Олимпия настояла, что его платье должно сочетаться с ее, а это лишние траты… Они остановились перед Генриеттой Анной для приветствия хозяйки. - Мадам, я рад увидеть вас в добром здравии и счастлив оказаться на этом празднике, - пока Евгений расточал любезности герцогине, итальянка внимательно изучала стоявшего с ней Вексроя. Что-то сродни женской интуиции говорило ей, что не так уж он прост… «Ну в прочем, он действительно, очень необычный и…» Ее отвлек голос герцогини, собравшейся представить им английского посла.
Генриетта Анна: - Да неужели, любезный виконт? В таком случае не гневите земное воплощение матушки-природы в моем обличье и спешите насладиться последними щедрыми арами, которые сегодня уготованы избранным, оставив всю светскую суету вне этих стен, - все в том же озорном тоне парировала Генриетта мальчишеский задор Вексроя и лучезарно улыбнулась. Несомненно, этот человек привнес куда больше радости и веселья в ее жизнь, чем все придворные сплетни и склоки за последние полгода, так что сегодня было самое время начинать благодарить милорда за столь щедрый подарок в лице себя, дорогого. И начинать Генриетта Анна собиралась с представления виконта кузену и его близким приближенным. И пускай герцогиня Орлеанская не слыла грозой политических интриг, но все-таки даже она понимала, что нужные знакомства никому еще не мешали, а особенно молодому и хваткому господину при чужестранном дворе. - Вот Вам и первый сюрприз, дорогая кузина, - герцогиня сделала шаг в строну и указала рукой на виконта Анне Марии. - Мой соотечественник и чрезвычайно интересный молодой человек, в компании которого любая дама может чувствовать себя не только защищенной от любого дурного взгляда или слова, но и к тому же будет уверена, что общение с этим достойным человеком не заставит ее скучать. Мсье Джеймс Вексрой, виконт Страффорд, - и Генриетта Анна обернулась к мужчине. - Герцогиня де Монпансье, моя дорогая и любимая кузина, женщина большого ума и не менее большого сердца, - лестно отозвавшись о Анне, принцесса с довольной улыбкой чуть кивнула головой. Подле Великой Мадмуазель Мадам заприметила некую молодую блондинку в ярком платье, с которой кузина явно была хорошо знакома, так как сразу же завела с ней весьма дружественный разговор в шутливом тоне: мысль о том, что где-то она, Генриетта, уже видела эти золотые кудри и милое личико, скользнула мимолетно и выяснения степени знакомства она решила оставить на потом. Сегодня все присутствующие были здесь людьми не случайными, так что за репутацию этой особы герцогиня могла ручаться, ну а о том, насколько эта дама достойна внимания все смогут узнать чуть попозже. Все-таки врожденный ум и смекалистость не скроют, как и не прибавят, ни какие жемчуга и шелка. Ну а пока длилось непринужденное представление англичанина кузине герцогине, на аллеях парка возникла вторая красавица – «осень» за этот день: червлеными красками шелка и парчи сияла Олимпия де Суассон, рядом с которое необычно выделялась фмигура ее мужа, столь нечастого ее спутника в последнее время. Беглым взглядом Генриетта осмотрела наряд и украшения соперницы и бывшей подруги и про себя отметила, что портниха явно хорошо сейчас отсыпается и залечивает пальчики, исколотые в кровь: вряд ли Олимпия держит пару платье для выхода в свет про запас, так что ее кудеснице явно пришлось творить сие чудо за оставшуюся неделю. Что ж, вышло даже очень недурно и Генриетта Анна кратко кивнула на приветствие мадам де Суассон и лишь отступила в строну что бы пустить их с супругом в круг собравшихся гостей.
Луиза де Лавальер: В это прекрасное утро малышка Лавальер проснулась утомленной и с жуткой головной болью. Но отлеживаться дома ни в коем случае нельзя, ибо ее ждут на пикнике. Да, французский двор привередлив, поэтому чтобы отказаться, нужно привести безотговорочные доводы. А врать, увы, мадемуазель не умела… Луиза позавтракала на скорую руку, покончила с туалетом и отправилась в парк Пале Рояля. В карете она предавалась воспоминаниям о былой жизни, о любви и о, конечно, Короле. Его Величество заметно охладел к бедной Лавальер, и девушка постоянна была грустна и задумчива, хотя старалась не показывать этого в виду, ибо сплетни разносятся по Парижу со скоростью выстрела из мушкета. Размышления девушки прервал скачок в карете – это кучер неосторожно повел лошадей, и колеса коляски проехались по неровной насыпи. - Анри, Бога ради, осторожнее! Вы меня убьете же! – воскликнула Луиза, высовываясь из окна кареты. - Простите, мадемуазель, лошади сегодня непослушны, черт бы их побрал! – беспардонно выругался Анри Лавальер не обратила внимание на ругань кучера, и лишь прижала влажный платок ко лбу. Головокружение чуть усилилось от тряски, и девушка с горечью вспомнила былые времена, когда могла спокойно прогуливаться на лошадях, без лишних неудобств как, например, в каретах и повозках. Вскоре Анри притормозил у входа в парк и, спрыгнув с поводьев, грациозно распахнул дверцы кареты. Луиза, стряхнув маску печали и вооружившись своей лучезарной улыбкой, аккуратно вылезла и направилась навстречу веселью и оживленной беседе на пикнике. Оказавшись, вреди множества знакомых лиц, Лавальер элегантно отвесила приветственный реверанс и обратилась к Принцессе. - Добрый день, Ваше Высочество. Вы сегодня особенно свежи и очаровательны.
Генриетта Анна: Явление крошки Лавальер несколько выбило из колеи прекрасного настроения герцогиню: все-таки она еще не совсем была готова видеть это невинное личико после истории с королем, а уж тем более после ее явления на лужайке во время дуэли маршала и шевалье. Но спиной чувствуя, как позади нее оживилась Шанталь Дювивье и мысленно представив хищную улыбку на лице фрейлины, Генриетта Анна поспешила взять себя в руки и приветствовала мадмуазель лучезарной улыбкой благодушной хозяйки. - Добрый день, дорогая Луиза. Рада вновь Вас видеть, - Мадам на минуту оставила без внимания гостей и пригласила Лавальер присоединиться к обществу новоприбывших. Разговоры вокруг собравшихся заметно поутихли и все внимание естественным образом переместилось на фаворитку короля, чье пошатнувшееся положение стало предметом для обсуждений отовсюду, начиняя с конюшен и заканчивая великосветскими гостиными в Версале. А особенно в свете последнего происшествия во время балета, о котором судачили не меньше: белое платье, ушедшая роль Невинности и совершенно нелепый выбор жертвы не вызывал сомнений у всех собравшихся, что покушались именно на Луизу, а не на мало известную при дворе невесту мсье Лувуа. Так что этим днем мадмуазель Лавальер была уготована роль «десерта» на пикнике у Генриетты Анны, чему последняя в глубине была несказанно рада так как наконец получила возможность отомстить последнему из участников того злосчастного поединка. И даже если бывшая фрейлина Мадам действительно оказалась там случайно и все это было большим недоразумением, Генриетта не намерена была извинять это создание: у герцогини были и другие причины сделать робкую девушку предметом столь ненавистного ей внимания со стороны придворных. «Что ж, пускай помучается вдвойне: за Людовика и за свою утреннюю прогулку.. Посмотрим, как ей это понравится..»
Chantal Duvivier: Гости продолжали пребывать и Шанталь, все еще продолжавшая разговаривать с дамами из свиты принцессы, украдкой поглядывала в сторону ее высочества. Вот прибыла Великая Мадемуазель, с которой герцогиня Орлеанская поспешила сердечно поздороваться. Следующей была еще одна великолепная дама - мадам де Пейрак. Поговаривали, что эта красавица, которая не так давно была вновь допущена ко двору, сейчас находилась в большой милости у его величества. Однако, только время могло показать чем закончится для нее благосклонность короля, который был склонен быстро охладевать к дамам. Хотя, к такой красавице как супруга опального графа де Пейрака вряд ли можно было быстро охладеть. От мыслей об Анжелике герцогиню де Монгредьен отвлекло бесспорно яркое появление нового соперника шевалье де Лоррена и маршала де Шомберга. Тот, лихо прискакав на гнедом скакуне, стал отвешивать поклоны ее высочеству. Все становится намного интереснее. - С охотничьим азартом подумала Шанталь, наблюдая за сценой встречи Мадам и ее нового ухажера. - Неужели шевалье так и не появится? Я, конечно, смогу все ему пересказать, но эффект будет не тот. Все-таки лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. С другой стороны, можно было надеяться хотя бы на появление герцога д'Аллюэна, который тоже не должен был остаться равнодушным к появлению англичанина. Сразу же за виконтом прибыла Олимпия де Суассон. Мадемуазель Дювивье уже знала о примирении супруги Месье со своей недавней оппоненткой, а потому ничуть не удивилась тому, что та позволила племяннице Мазарини войти в круг придворных, стоящих рядом. Только надолго ли перемирие? - Ехидно прокомментировала про себя встречу венценосных особ фрейлина. - Впрочем, и это время тоже покажет. Переведя взгляд чуть влево, герцогиня заметила приближающуюся к Мадам Лавальер, на устах которой играла совсем уж непривычная для нее улыбка. Интересно, - задалась вопросом мадемуазель Дювивье, - отчего это она в таком лучезарном настроении? Уж не обратил ли на нее его величество снова свой благосклонный взор? Секундное замешательство принцессы при виде любовницы короля не ускользнуло от острых глаз фрейлины, но уже буквально через мгновение Мадам совладала со своим волнением и довольно доброжелательно поприветствовала и Луизу. И все же, за доброжелательностью принцессы могло скрываться многое и, зная Генриетту, Шанталь могла предположить, что та еще не забыла появления малышки Луизы на поляне. Вопрос оставался в том будет ли ее высочество предпринимать какие-нибудь меры против нее или нет.
Анри де Шомберг: Яркое не по-осеннему солнце пробивалось сквозь золото листвы. Улицы были свежи и чисты после ночного дождя. От огромного синего неба веяло прохладой приближавшейся зимы. Маршал неторопливо вел иноходью своего жеребца, направляясь к Пале-Роялю. Путь был недолог, даже слишком... герцог так и не успел придумать подходящий предлог своему исчезновению на столь долгое время. Впрочем, если верить матушке, которая слышала от своей кузины Демье, а та слышала от своей племянницы, которая видела своими глазами... принцесса быстро оправилась от едва не разразившегося скандала в связи с "болезнью" шевалье де Лоррена и странной утренней прогулкой и уже нашла утешение в лице молодого английского виконта. А коли так... то вряд ли нужны объяснения... Шомберг сдерживал поводья своего жеребца. Нет... не так быстро... он вовсе не хотел оказаться в центре внимания, появившись на пикнике слишком рано. В воротах парка его встретили грумы герцога Орлеанского, услужливо забирая поводья. Шпагу и шляпу он оставил при себе. В связи с происходящим расследованием покушений, маршал был назначен главой королевской службы безопасности и теперь имел привелегию появляться повсюду при шпаге. Да... собственно, затем он и здесь. Шомберг улыбнулся внезапно озарившей его мысли - он здесь именем короля, и никак иначе. - Ваше Высочество! - сдержанный поклон его высочеству, - Надеюсь, что шевалье порадует нас своим появлением? Ему лучше? В его вопросе было только искреннее участие. Шомберг уже не раз за эти дни пожалел о случившемся, и каждый день подвергал распросам мэтра Паэ о здоровье молодого человека. Выходка шевалье была дерзкой, если не оскорбительной, но им правила страсть, привязанность... любовь. Герцог прекрасно понимал это и чем дальше предмет их ссоры отдалялась от них обоих, тем больше он чувствовал расположение к шевалье - говорят ведь, что несчастье сближает. - Ваше Высочество! - он поцеловал белоснежную руку герцогини Орлеанской, несколько дольше, чем полагалось задержал ее в своей ладони, поздно спохватившись, что снял перчатку, когда поправлял свой камзол, - Вы возвращаете нам свежесть весны, Ваше Высочество, прошу вас не переставайте улыбаться, нам всем так не хватает солнечного тепла... Он мог бы и дальше рассыпаться в комплиментах. Ловя на себе взгляды гостей, герцог радужно улыбнулся, щелкнул пальцами, провел ими по окантовке своего камзола и словно по волшебству достал из-за пазухи темно-красную розу, пахшую еще свежим ароматом утреннего сада, и протянул ее принцессе.
Джеймс Вексрой: Закруженный водоворотом представлений и расшаркиваний, виконт вежливо кланялся новым знакомым, чопорно здоровался с кавалерами, целовал надушенные ручки красавицам-дамам, словно делал все именно так, как и предписывает строгая догма придворного этикета. Разумеется, он был бы рад остаться рядом с принцессой Орлеанской, однако это могло бы не только вызвать сплетни (в появлении которых сэр Джеймс и так совершенно не сомневался), но и помешать герцогине исполнять свои обязанности хозяйки торжества. И все же, отвлекшись на несколько минут, он уже было собирался вернуться к соотечественнице - отвлечь ее от организационной рутины, да и, что греха таить, просто напомнить о своем существовании ветреной красавице. Но тут уже судьба предложила ему весьма своевременное зрелище6 появление маршала де Шомберга, с которым виконт уже встречался взглядом во время памятной карточной игры. Насколько было известно посланнику, именно он сейчас руководил расследованием последних события при дворе. Вероятно, именно поэтому маршал явился вооруженным. Англичанин усмехнулся - от его задумки шпаги не спасают... Тем не менее, появление маршала было эффектным до чрезмерности. Сам Вексрой, воспитанный на грани придворной утонченности и солдатской грубости, никогда бы не позволил себе предстать перед дамой в дешевом образе уличного фокусника-побирушки. Было бы совершенно естественно, если бы герцогиня сейчас кинула ему под ноги четыре су - на кусок хлеба - и, развернувшись, ушла по своим делам. Но с другой стороны - возможно, в виконте говорила досада на неумение самому действовать подобным образом. Мысль о том, что внутреннее негодование может быть порождено ревностью, англичанин немедленно отмел как абсурдную или, как минимум, несвоевременную. Хотя отрицать того, что что-то внутри неприятно кололось при виде долгого контакта пальцев принцессы и маршала, виконт не стал бы в силу врожденной честности перед самим собой. Быстрый взгляд по сторонам показал, что большинство придворных занимали пока выжидательные позиции - пауки рыли норки, прежде чем приступить к плетению сетей. Доверяя опыту местных старожилов, виконт также предпочел до времени ретироваться к одному из столиков, где на подносах благоухали бокалы с вином. Нужно посмотреть, кто решит приехать на пикник, кто с кем заговорит, кто кому улыбнется. Знания о человеческих отношениях - вот настоящая власть в таких ситуациях. А эффектные извлечения цветов из петлицы - забудутся за суетой пикника. Хорошо смеется, как известно, тот. кто смеется последний. А вот месье маршалу к завершению мероприятия определенно будет не до смеха...
де Монпансье: Олимпия де Суассон любила эффектно обставлять свое появление, любила, чтобы о ней говорили. Герцогиня де Монпансье уже заметила это в день ее прибытия в Тюильри, поэтому не особо удивилась, увидев яркий наряд графини. Только на губах Мадемуазель мелькнула насмешливая полуулыбка, когда она отметила схожесть в выборе цвета в платьях хозяйки и вновь прибывшей гостьи. Эта мысль отвлекла ее от молодого англичанина, но подошедшая Мадам вернула внимание Анны Марии. Видимо, Ее Высочество заметила интерес к гостю со стороны уже собравшихся придворных, так как поспешила представить его кузине. Мадемуазель с любопытством окинула взглядом виконта. Герцогиня Орлеанская весьма лестно отозвалась о Джеймсе Вексройе, что позволяло предположить их довольно близкое знакомство. Хотя, может, это просто дань светской учтивости? Пока де Монпансье протягивала руку для поцелуя в знак особого расположения к молодому человеку, граф и графиня де Суассон успели поравняться с блестящим обществом. И вновь настал черед милых улыбок и любезных комплиментов. Взаимные приветствия и представления могли бы длиться долго, если бы не прибытие Луизы де Лавальер. Великая Мадемуазель бросила на нее несколько неприязненный взгляд. Нет, она не имела ничего против юной фаворитки короля лично. Просто Лавальер стала причиной стольких слез Ее Величества, а Анна Мария, как известно, нередко составляла компанию Марии -Терезии в ее скромных радостях, и была свидетельницей горьких рыданий молодой королевы не раз. Впрочем, опала Луизы еще не была окончательной, поэтому герцогиня де Монпансье в своем все еще шатком положении не осмелилась открыто выражать свое предвзятое отношение к девушке. Просто один сдержанный кивок и дежурная улыбка в сторону де Лавальер. Приятные эмоции вызвало появление приятного француза, поспешившего склониться к ручке принцессы Орлеанской. Его статная осанка и гордый взгляд выдавали в нем военного, но манеры были не лишины изящества. Герцогине де Монпансье нравились молодые мужчины. И не важно, что сама она уже разменяла третий десяток лет. Главное, чтоб душа оставалась юной. Слегка наклонившись к графине де Пейрак, все еще стоявшей рядом, Анна Мария шепотом поинтересовалась личностью нового гостя.
Генриетта Анна: - Думаю, сегодня я выполню Вашу просьбу, мсье де Шомберг. По крайней мере, мне самой чрезвычайно нравится результат, - промурлыкала Генриетта и искренне удивившись находчивости маршала приняла из его рук благоуханный подарок. По собравшейся толпе гостей прокатился шепот удивления: эффектностью отличались все кавалеры двора Людовика XIV, но редко кто удивлял чем-то действительно изысканным и утонченным. И именно сейчас все стали свидетелями рождения нового способа польстить женщине, да еще и какой.. Генриетта Анна поднесла розу к лицу и вдохнула ее аромат: тонкий, чуть сладкий и свежий от застывших на лепестках капельках росы, он прекрасно гармонировал с пьянящим терпким запахом осеннего парка и жарких солнечных лучей. Настроение пикника понемногу начинало настраиваться именно на тот благостный лад, на который рассчитывала его устроительница: неспешешный, тягучий и конечно же приправленный толикой внимания к ней самой. Пока ее супруг пребывал в резиденции то ли наводя красоту, то ли вновь дежуря у постели шевалье, Генриетта Анна могла расслабиться и получать удовольствие от осознания своего владычества по крайней мере в этом парке. А сегодня его повелительнице хотелось поменьше скандальности и побольше расположения.. Вот и на личике кузины отразилось удовольствие и легкое смятение от жеста маршала и про себя Генриетта польстила себе что в который раз ей удалось доказать свое положение завоевательницы мужских сердец. Но пора было возвращаться на грешную землю и брать в руки ведение пикника: ее обязанностей никто не отменял, а потешиться можно и потом. Все так же не выпуская из рук цветка , Мадам вернулась к делу представления гостей гостям. - Маршал, прошу жаловать моего соотечественника, который совсем недавно прибыл к нашему двору. Джеймс Вексрой, виконт Страффорд, - женщина жестом указала на виконта, а затем перевела взгляд на маршала. -Виконт, маршал де Шомберг, герцог д ’Аллюэн. Думаю, Вы обязательно найдете общие темы для разговора. «И где же Вы были, мсье маршал, хотела бы я знать? Совсем за делами забыли обо мне, хотя служебное рвение лишним не бывает. Но все таки.. Провинились, друг мой, провинились..» Мысли Генриетты снова вернулись к тому злосчастному утру, но теперь эти воспоминания не вызывали у нее ничего, кроме легкого волнения и горечи: все так славно получалось и вот теперь все было так бесславно прервано вынужденным отчуждением между Генриеттой и де Шомбергом, что она даже и не знала стоит ли делать попытку начать знакомство заново. При дворе ходили упорные слухи, что маршал увлекся мадмуазель де Сен-Леже и герцогиня не знала как относиться к этому факту: как к способу отвлечь внимание от дуэли или побег с места преступления. Последнее отчего-то казалось самым логичным: все-таки терять репутацию сразу по возвращению ко двору и прослыть незадачливым возлюбленным.. Да, такое лучше забыть как страшный сон, особенно если есть способ хорошенько это скрыть. Украдкой вздохну, Мадам поняла, что этим днем ей никак не удастся избежать разговора с маршалом и конечно же это нужно сделать обязательно, несмотря на гостей: ситуация требовала ясности.
Анжелика де Пейрак: Анжелика мило улыбнулась на слова герцогини и ещё раз осмотрела окружающих. Прибыл Виконт Страффорд, после Олимпия, герцогия Лавальер и Анри де Шомберг. С лица графини не сходила лёгкая ненавязчивая улыбочка. Она повернулась к герцогине, как та задала ей вопрос. Де Монпасье несколько иронично говорила с ней. Но её это никак не задевало. Лишь ещё больше разжигало интерес. -О, благодарю, поживаю очень даже неплохо... Анжелика улыбнулась своим мыслям и ответила герцогине. На вопрос о её жизни графиня решила промолчать. Она никогда не распространялась на счёт своей личной жизни, она всегда была загадкой для всех. -О, мы непременно это изменим! Обещаю навестить Вас, как олько появиться время. Графиня де Пейрак продолжала говорить, как всегда на лёгкой волне, очень легко и непринуждённо. -А как Вы, дорогая герцогиня? Анжелика устремила свой взгляд на де Монпасье.
Филипп д'Арманьяк: Анжелика де Пейрак Графиня, позвольте Вас поправить: в игровых постах, даже если следует ответить на чью-то реплику, мы не прибегаем к цитированию, а обыгрываем это художественными средствам, вроде "ответила на вопрос маркиза", "услышала приветствие принцессы" и т.п.
Луиза де Лавальер: От Луизы не ускользнуло легкое облачо недовольства герцогини. И все-таки она постаралась ответить на ее приветствие как можно мягче и деликатнее. Лавальер также невозмутимо отвесила поклон принцессе и отправилась совершать «этикетный ритуал» с остальными гостями пикника. Вот она подошла к Герцогине де Монгредьен, сдержанно отвесила реверанс и, обменявшись несколькими теплыми приветственными словами, направилась дальше. Настроение упало окончательно. Чувствовалась напряженная атмосфера, и желание удалиться или стать невидимкой обострилось как никогда раньше. Луиза поправила непослушный локон и подошла к де Монпансье. Обменявшись и с ней несколькими фразами, Лавальер посчитала ненужным приветствовать остальных лично, послав лишь каждому из них как можно приветливый взгляд, хотя личико в этот лучезарный день хотело хмуриться. Она чувствовала на себе взгляды, хотя угадать полное их значение было невозможно. Ее роман с королем давно служит самым главным предметом для сплетен и интриг, поэтому прочитать жалость или ненависть было нельзя, но легкий оттенок насмешливости все же касался лиц гостей и даже придворных. Что ж, это Двор, это Война, это моя Жизнь. Луиза, ты знала, на что шла. – Мысленно успокаивала себя Лавальер, тем временем не переставая улыбаться и зорко следить за всеми мельчайшими деталями происходящего.
Chantal Duvivier: А вот и второй участник нашего любовного треугольника! - Подумала Шанталь, глядя на эффектное появление герцога д'Аллюэна. - Они друг друга стоят! Но маршал явно перещеголял виконта. Как тот, должно быть, жалеет, что не может так же явиться со шпагой. Хотя, по бесстрастному лицу Джеймса Вексроя было невозможно определить является ли для него отсутствие шпаги досадной неприятностью или же нет. Равно как и невозможно было сказать какие чувства он мог испытать при появлении маршала. Но, что бы ни испытывал в тот момент виконт, он видимо решил занять выжидательную позицию, отойдя немного в сторону. Не желая чтобы ее можно было уличить в черезмерном любопытстве, герцогиня поспешила отвести взгляд от англичанина. Через мгновение в после зрения мадемуазель Дювивье опять оказалась малышака Луиза, которая, успев со всеми поздороваться, тихо стояла в стороне. Показалось ли ей или улыбка герцогини де Лавальер стала немного напряженной? Впрочем, это можно было быстро выяснить, пообщавшись с любовницей короля, которая всегда и для всех была открытой книгой. - Вы никак заскучали, дорогая Луиза? - Как можно более дружелюбным тоном поинтересовалась Шанталь, подходя к девушке.
Олимпия: «Вот так неожиданность! Луиза?! Генриетта Анна решила поиграть с этой мышкой и бросила ее на растерзание толпы. Жестоко, но оправданно. Хотя, теперь, можно задуматься и своей судьбе! Не решит ли милая Мадам мстить мне и чем является это милое примирение?!» - в милой головке Олимпии возникли мысли, которые могли нарушить ее радостный настрой. Но пока неприятностей не ожидалось, и графиня решила наслаждаться приятным осенним праздником. Одарив всех знакомых приветствиями и оставив своего милого супруга вести скучные политические беседы, Олимпия направилась в сторону небольшой группки. Наиболее среди них выделялась молодая графиня, в ярко красном, по-королевски кровавом, платье. Глядя на нее, итальянка прикинула, насколько прочно стоит Анжелика на пути к месту фаворитки. Насколько Олимпии было известно, графиня любила своего покойного мужа и могла ли она простить Людовику эту гибель. А раз так, то искренняя ли ее дружба к королю?! Великая Мадемуазель мило болтала с графиней де Пейрак и Олимпия медленно приблизилась к ним. - Вы, герцогиня, как я вижу, симпатизируете маршалу?! Он и впрямь хорош. А как вы полагаете, на чьей стороне симпатии нашей принцессы? – и небрежная улыбка мелькнула на лице итальянки, то ли обращающейся к дамам, то ли рассуждающей вслух.
де Монпансье: -Эх, милая графиня, в мои-то годы симпатизировать маршалу? Что Вы, я уже довольно наделала глупостей в своей жизни, - чуть кокетливо ответила герцогиня де Монпансье Олимпии де Суассон - А вот гадать о сердечных привязанностях принцессы, по-моему, дело неблагодарное. Наша дорогая герцогиня прекрасный друг, но, признаться не имею ни малейшего желания знать ее с другой стороны - выразительный взгляд в сторону графини. Интересно, она и правда думает, что я ничего не заметила во время их посещения Тюильри? -К чему нам забивать голову подобной ерундой. Вон за тем столом я вижу роскошный десерт. Эти диковенные фрукты, что так редки и дороги у нас, имеют ни с чем не сравнимый вкус. Идемтье, дамы, составьте мне компанию. Герцогиня де Монпаньсе увлекла Олимпию и Анжелику к столам с вино и фруктами. Не зачем сплетничать о принцессе. Какой женщине это понравиться? Удовлетворив собственное любопытство, Мадемуазель вполне могла поиграть в благородство и добрые нравы.
Луиза де Лавальер: Пока Луиза занималась скучным и нехитрым делом, а именно внимательным разглядыванием всех присутствующих господ, к ней неспешной походкой приближалась мадемуазель Дювивье. Девушка поначалу даже не заметила сей маневр герцогини, что невольно вздрогнула, когда услышала обращение. Пришлось временно прекратить анализы и расчеты и сосредоточить все внимание на прелестном личике Шанталь. - Вы никак заскучали, дорогая Луиза? Малышка Лавальер взглянула на подошедшую и сдержанно улыбнулась. - Ах, нет, право, с чего Вы взяли? Я только приехала и лишь восстанавливаю дыхание после быстрой ходьбы. Я даже и не успела заскучать. – Солгала Луиза и невинно захлопала ресницами. Врать девушка не любила, но Двор столь хищное место, что просто приходится усваивать некоторые его правила и хитрости. Луиза жестом пригласила собеседницу к столу с напитками и, протянув мадемуазель Дювивье бокал прекрасного белого лилейного вина, неспешно пригубила из своего бокала. - Что же произошло тут интересного в мое отсутствие, дорогая Шанталь? – Пропела Луиза для поддержания разговора, когда на самом деле все мысли летали около возможности незаметного исчезновения.
Chantal Duvivier: А врать вы никогда не умели, моя дорогая Луиза. - Мысленно обратилась к девушке мадемуазель Дювивье. - И лучше вам не пытаться. Впрочем, после появления короля вам надо будет приложить еще больше усилий, чтобы скрыть свое огорчение. Сомнений в том, что Людовик при своем появлении обратит взор на принцессу или же, что было более вероятно, на графиню де Пейрак, не возникало. В последнее время его величество вообще мало обращал внимание на свою бывшую возлюбленную, а уж теперь, когда рядом был такой желанный им брильянт как Анжелика, герцогиня и вовсе меркла и становилась бледной и неинтересной в глазах короля. - О, значит мне показалось. Я, конечно же, ошиблась, - сказала Шанталь, беря из рук де Лавальер бокал с вином и благодаря девушку кивком головы. - На таком великолепном празднике совершенно невозможно скучать. Ведь Мадам приложила все усилия, чтобы гости ни в коем случае не загрустили. Да она и сама подает нам отличный пример. Только поглядите как она сегодня сияет! Глядя на нее, даже не следует спрашивать, что произошло, потому что прошедшее время не применимо к ее высочеству. С ней постоянно происходит что-то интересное. С ней и теми, кто ее окружает. - Добавила герцогиня де Монгредьен, поглядев на Мадам, принимающую розу из рук маршала. - По-моему самое любопытное только начинается и вы ничего не успели пропустить, дорогая Луиза. - Поглядите как мило беседует принцесса с месье де Шомбергом и месье Вексроем.
Олимпия: Как жаль, что женщин не берут в дипломаты. Из герцогини вышел бы превосходный посланник во враждебное государство или еще куда-нибудь. Ни кто иной с такой легкостью не улаживал конфликты при дворе. Одним своим присутствием она вселяла мир в окружающих. Хотя натура Олимпии требовала раздора. Что поделаешь, но племянница Мазарини была натурой буйной, и ей требовалось активное вмешательство в жизнь при дворе. Впрочем, на этот раз она спорить не стала и решила последовать совету Анны Марии и попробовать диковинных фруктов. Подойдя к столику, она заметила приближающуюся пару – Шанталь и Луизу. - А как вы находите месье де Шомберга, графиня? – итальянка слышала о визите, маршала к Анжелике, но о причинах ей было не ведомо. Хотя их могло быть только две. И первая отпадала сразу же. Тогда остается расследование. – О, Герцогиня де Монгредьен, мы давно с вами не виделись! Как вы поживаете! – Олимпия сияющее улыбнулась, обращаясь к фрейлине Мадам, и делая вид, что не видит ее спутницы. Луиза никогда особа не блистала красотой, но была когда-то очаровательна. Очарование испарилось и осталась лишь серая мышка, которую «милый» Людовик сегодня и не заметит.
Анри де Шомберг: - Осторожнее, сударыня, - тихо проговорил Шомберг, - Ваши глаза ослепляют, даже когда вы примеряете на себя маску суровости. Легкий кивок головы в сторону соотечественника герцогини. Глаза. В пылу боя редко когда обращаешь внимание на что-то еще... но глаза противника, их нельзя не заметить. Однако, этот англичанин вовсе не так счастлив, как хочет казаться. Или же все британцы такие - черствые как поджаренный хлеб, забытый за завтраком? Маршал сдержал улыбку. Он угадывал мысли виконта. Тот наверняка не потратил время зря, собирая сплетни о французском дворе - отчасти по долгу службы, отчасти из личных интересов. "Следите, милорд, следите" - Анри уже снова повернулся к принцессе, откровенно и смело оглядывая ее наряд. Прекрасное обрамление прекраснейших форм. От его взгляда не укрылся интерес, с которым Генриетта-Анна следила за его реакцией на представление Вексроя. Что же она ожидала? Вспышку ревности? Требование объяснений или, что гораздо скандальнее, вызова виконта на дуэль? Увы... увы... все эти мысли уже пронеслись в голове Шомберга, когда он видел лицо принцессы тогда... во время карточного вечера... как она улыбалась этому человеку, позволяя ему те вольности... На мгновение глаза Анри блеснули. Нет, он не забыл. Не забыл как в первый же вечер после дуэли был осмеян и отвергнут. И он прекрасно понимал, что у Вексроя не было иных целей, кроме сугубо личных, и дорогу к сердцу принцессы он открывал лишь затем, что это был ближний путь к Версалю. Но ведь и принцесса понимала это. Могла ли она позволить себе сделать хоть один шаг без расчета? В ее прекрасной и изящной игре в радушную хозяйку не было и тени усталости и той откровенности, с какой она говорила с ним тогда... минутная слабость, о которой она так скоро забыла. И ему бы следовало забыть... или хотя бы показать, что забыл. - Позвольте, ваше высочество, - Шомберг перехватил бокалы с подноса проходившего мимо лакея, - Чудесный день, и великолепная компания. Вы притягиваете к себе все самое лучшее.
Джеймс Вексрой: И то правда, - хмуро подумал виконт, отхлебывая вино. - Все самое лучшее... Он ответил на кивок герцога д'Аллюэн - коротко, вежливо, прохладно. Ровно настолько, чтобы строго соответствовать норме этикета и не демонстрировать излишней сердечности. Впрочем, строить из себя холодного гордеца также не входило в планы посланника, поэтому виконт быстро изобразил дежурную, то есть отточенную и удивительно искреннюю, улыбку. Маршал при шпаге, а англичанин при улыбке - и неизвестно, чье оружие сейчас нужнее. Хотя и француз удивительно хорош в искусстве улыбаться и осыпать дам комплиментами. Что же - на этот счет у Вексроя были на сегодня планы. Сэр Джеймс волевым усилием удержался от того, чтобы не крутить головой в поисках места, где укрыт его "особый" сюрприз. Тем не менее, не вмешаться в разговор было выше его сил - как военный, Вексрой прекрасно знал цену утраченной инициативе. Поэтому, вместо того, чтобы уйти к дальним столикам, как требовало того все его существо, виконт шагнул к герцогине Орлеанской и маршалу: - Весьма рад знакомству, месье маршал. Я слышал, что вы отвечаете за придворные расследования, а также за безопасность мероприятий, подобных сегодняшнему... Учитывая то, что вы при шпаге, и зная, сколь вы искусны в обращении с ней - госттям этого пикника явно нечего опасаться... - И с новой улыбкой англичанин склонил голову набок в очережном полупоклоне: полууважительном, полуироничном. Наверное, он мог бы спросить "А как дела у шевалье де Лоррена?", чтобы окончательно кристаллизировать свою мысль. Но такой вопрос мог бы оказаться неприятен принцессе. Так что Вексрой ограничился двойным намеком: во-первых, дал понять, что он в курсе недавней дуэли и сопутствовавших ей обстоятельств, а во-вторых, напомнил маршалу, что он находится на службе, чем и должен заниматься вместо ухаживания за хозяйкой торжества. Впрочем, первый из намеков был банален, а второй - скорее шутлив, чем серьезен, так что улыбка на лице виконта была по-прежнему удивительно к месту.
Генриетта Анна: Генриетта Анна с нескрываемым удовольствием наблюдала за разворачивающейся перед ней словесной дуэлью: от нее не ускользнули взгляды, которыми обменялись маршал и виконт Вескрой, так и впрямь сегодня можно было ожидать более чем повышенного внимания к собственной персоне. А что еще нужно женщине, особенно если муж занят немного другим и немного не с тем? Самая малость в действительности: нотки соперничества из-за нее в голосе окружающих мужчин. Герцогиня сладко улыбнулась, довольная складывающейся ситуации, но все таки решила несколько разрядить обстановку после шутливо- серьезного замечания виконта на счет должностных обязанностей герцога. - Я разделяю чаянья виконта относительного того, что моим гостям совершенно не о чем беспокоиться, если именно Вы, маршал, отвечаете за нашу безопасность, - проворковала Мадам, не выпуская из тонких пальцев алой розы и мозоля глаза тем самым все окружающим дамам. - Мы под надежной защитой, не так ли? – и женщина чуть понизила голос, давая понять что за этой фразой кроется несколько иной смысл, чем могли считать остальные. Ведь так или иначе, но репутацию герцогини Орлеанской де Шомберг тогда действительно спас и не только шпагой, но и делами: по крайней мере, ни одного слуха яко бы из уст маршала до нее не дошло, а значит герцог дорожит честью любой дамы и готов защитить ее. Но так как Генриетта дала себе зарок, что не будет больше думать об этом деле, то с обворожительной улыбкой она вновь вернулась в более приятный ей образ красавицы-хозяйки. - Но даже не смотря на службу, надеюсь мсье маршал, Вы сможете здесь отдохнуть ибо все этим днем устроено так, что бы мои гости провели беззаботный день на лоне природы. И раз уж я притягиваю все самое лучшее, то надеюсь, моей воли хватит для того, что бы сделать этот день и для Вас самым лучшим в череде серых будней, - кокетливо резюмировала Мадам и украдкой скользнула взглядом по стоявшим вокруг придворным. При словах кузины короля по многим лицам скользнула тень недоумения, а по мужским большей части скользнуло плохо скрытая зависть: мало ли как именно могла улучшить день Мадам.. И пускай она отдавала себе отчет в том, о чем в действительности подумали многие кавалеры, но все равно решила продолжать в том же духе в отдыхе нуждалась и она. А вот как пройдет день для маршала зависело от него самого..
Анри де Шомберг: - Совершенно верно, месье, - Шомберг улыбнулся той своей мальчишеской улыбкой, которая неизменно выставляла его доброжелательным простаком, - Я здесь по долгу службы. Хотя... в свете последних событий полагаться на одну лишь шпагу было бы очень самонадеянно с моей стороны. Я предпринял некоторые меры с соизволения его величества. Под предлогом вежливого ответа принцессе, маршал обернулся к ней, оставляя виконта обдумывать его ответ. - Увы, это так, Ваше Высочество, с некоторых пор я не ведаю покоя. Он хотел добавить, что согласился бы с радостью на череду серых будней, нежели на яркий день, суливший ему только разочарования. Но, сдержавшись, склонился к руке принцессы и оставил свой ответ горячими губами на ее нежной коже. Все было слишком чудесным вокруг принцессы, и не стоило удручать ее напоминаниями о том, что не состоялось. Чувствуя на себе пристальный изучающий взгляд виконта, маршал решил лишить его удовольствия трагической сцены объяснений. К тому же... все могло быть его собственной ошибкой, возможно, что принцесса никогда и не думала о том, чтобы доверять свое сердце ему, незнакомцу.
Анжелика де Пейрак: Анжелика подошла к столу в сопровождении де Монпасье и Олимпии. Она осмотрела стол. Там действительно было много фруктов, вина и прочего лакомства. Она оторвала изящной рукой красног винограда и положила ягоду в рот. Она смотрела на окружающих, но настроение что - то было у неё не то. Ей стало скучновато среди всего этого. Анжелика погрузилась глубоко, в свои мысли. Она стала вспоминать молодость, всё что с ней происходило... Да, это было проблемой для неё. Она никак не могла забыть прошлое. Оно не отпускало Анжелику. Её всегда учили, что нужно сделать шаг вперёд, идти дльше и не оборачиваться назад. Но она не могла. Что - то гложило её постоянно. Опустив глаза в землю, Анжелика задумалась.
Джеймс Вексрой: - Это, вероятнее всего, потому, что вы и сам не стремитесь к покою, месье маршал... - Вексрой шагнул к герцогине Орлеанской, оказавшись сбоку от нее, и тем самым войдя в область, откуда он мог совершенно естественно претендовать на право ответить герцогу, даже склонившемуся к даме. Впрочем, виконт был вовсе не намерен превращать милый диалог в какую-то попытку конфронтации. Разумеется, видя в маршале соперника, и притом весьма опытного и опасного, сэр Джеймс ни на мгновение не поверил в ту маску простодушия, которую пытался надеть на себя д'Аллюэн. И все же - не стоило обострять отношения с человеком, недвусмысленно намекающим на особое положение при Людовике и наделенного к тому же полномочиями придворного следователя. Так что англичанин улыбнулся в ответ, искренне надеясь, что его улыбка окажется копией той, что изобразил минуту назад маршал. - Если позволите, месье маршал, я бы предложил нам обоим на время позволить очаровательной хозяйке выполнять ее сегодняшние обязанности. Не хочу показаться дерзким, но, кроме нас двоих, здесь еще множество благородных гостей, которые так же жаждут припасть к главному источнику сегодняшнего великолепия. А мы с вами могли бы поговорить о... разном. Все это, разумеется, только с соизволения ее Высочества. - И Вексрой вновь склонился в изящном поклоне, обращаясь к герцогине Орлеанской. Виконт понимал, что герцогиня сейчас упивается моментом, наблюдая, как два кавалера уподобились деревенским петухам, старательно распушая хвосты. Поэтому, даже слегка рискуя доставить даме минутное неудовольствие, Вексрой желал подчеркнуть, что является мужчиной достойным и уверенным в себе, и уронить свой достоинство ради короткой чужой забавы не согласится. Сложно было заранее предположить, как отнесется к такому заявлению Генриетта, но по крайней мере, к виконту не могло быть претензий с позиций вежливости. А на остальные "позиции" пока было бы преждевременно претендовать.
Куницца ди Амидеи: Внешне виконт де Кресси и его красавица-невеста казались безупречной парой, - в тот вечер Куницце пришлось призвать на помощь все свое самообладание, дабы скрыть отвращение и неприязнь к своему нареченному, которое возрастало с каждой минутой. Срок ее неприязни к виконту вел свой отсчет с той самой роковой ночной поездки верхом, и периодически девушка все же осматривалась вокруг себя, в поисках своего героя, так некстати появившегося в ее жизни, да еще и перед свадьбой. Вдруг в ее глазах вспыхнул короткий, но яркий огонек - она его увидела!
Анри де Шомберг: В глазах Её Высочества было столько обещания и тепла, сколько разочарования и холода в словах представленного ею виконта. Маршал отпустил руку принцессы, одаривая ее и окружавших их дам самой простодушной улыбкой - любовь и почитание к каждой из них и ко всем вместе взятым сквозили во взгляде сановного ветренника. Герцог прекрасно знал цену ответным улыбкам, и принимал их как они были, не стараясь заглянуть за полог альковов самых сокровенных глубин женских сердец. - Да, вы правы, месье Вексрой, - ответил он англичанину все с той же улыбкой, - Не скрою, я настолько пленен очаророванием нашей хозяйки, что как варвар, а точнее пират, был готов похитить все ее внимание. Милые дамы, господа, - он с легкой грацией поклонился присутсвовавшим и отступил на шаг, - Ваше Высочество, я счастлив быть вашим гостем. Довольный тем, что сумел оставить свои позиции, не обнаружив при этом ни малейшего недовольства, маршал наконец повернулся к виконту. - Вы ведь служите при посольстве, или я не ошибаюсь, месье? Не имел удовольствия видеть вас в Версале еще, посему прошу прощения за неосведомленность, - ложь с улыбкой - этому маршал с избытком научился у итальянцев, особенно флорентийцев, умевших даже самые острые колкости подать с нежнейшей улыбкой. По тону и быстроте, с какой Вексрой пытался увести маршала из поля зрения принцессы, герцог мог видеть, что Её Высочеству удалось заронить зерно увлеченности, если не более, в сердце и этого мужчины. Однако, истории с шевалье пока было предостаточно. А репутация принцессы была достаточным мотивом для Шомберга, чтобы мило уступить. Пусть противник упивается моментом победы. Маршал мог позволить ему это, выдавая безлимитный кредит своей любезности и радушия.
Олимпия де Сен-Леже: По истечении дуэли, Олимпия ни разу не видела ни герцога, ни маркиза, и в какой-то мере, по своей собственной вине. После того, как она узнала о не слишком серьезном ранении маршала, и куда более значимой ране Бернара, которая поставила отважного гасконца на волосок от смерти, Олимпия почувствовала себя виноватой перед... конечно же, перед тем, кто пострадал сильнее. Словно позабыв об унижении, которое ей довелось испытать из-за пылкого нрава Бернара, Олимпия готова была сорваться с места и не ведая дороги, мчаться на край света, дабы разыскать человека, который так много для нее сделал, и так преданно ее любил, но чьей любовью она жестоко пренебрегла. Однако, едва придя в себя после продолжительного бреда, спровождавшегося дикой болью, и увидев возле себя главную виновницу всех несчастий, маркиз приказал выставить "эту женщину" с глаз долой. Он не простил... И она себе тоже многого не простила. Увидев Олимпию де Суассон, Шанталь и графиню де Пейрак, Олимпия почувствовала холод и оцепенение во всем теле. Наверняка эти гарпии уже прослышали о дуэли, и теперь с интересом обсуждают подробности. В липкой паутине высшего света не должно быть места чувствам и сожалениям, и поэтому она навсегда останется для всех холодной и циничной светской львицей, утонченной и высокомерной, проникнуть в тайны которой не суждено никому. Ах, если б ей удалось увести любимого подальше от этого осиного гнезда, туда, где их не увидит никто!.. Но он был занят разговором с хозяйкой и кем-то еще (этот мужчина стоял к ней спиной, и лица его принцесса Ориенская не видела). Внезапно, она услышала позади себя красивый и вкрадчивый мужской голос. -- Я огорчен, видя, что столь прекрасная сеньорита скучает, хотя сия радостная и заманчивая атмосфера скорее должна располагать подобных вам к обратному, - неспешно выговорил незваный собеседник, в котором Олимпия узнала кузена королевы, герцога дель Брокка. Ей не хотелось разговаривать с этим человеком, от которого ее всегда отталкивала – странное дело! – его слишком яркая, слишком запоминающаяся, вызывающе красивая внешность. Он был из тех, о ком говорят: дьявольски красив, и в его строгой, холодной, мрачной красоте было что-то инфернальное, зловещее, угрожающее, что делало его похожим на Князя Тьмы. -- Прошу прощения, герцог, - холодно ответила девушка, - но я не расположена вести с вами разговор. Мне в самом деле немного скучно, но, уверяю вас, я найду средства избавиться от скуки. Ей в самом деле не хотелось иметь ничего общего с Мигелем дель Брокка, однако, она все же оперлась на его руку. Он желал засвидетельствовать свое почтение устроительнице мероприятия, и потому Олимпия и Мигель неспешно направились в сторону герцогини, возле которой и находился маршал д’Аллюэн. -- Мое почтение, Мадам, - сдержанно улыбнулся Мигель, склонившись к руке принцессы. - В который раз, вы собираете вокруг себя весь цвет парижского общества, и право же, я глубоко восхищен вашим талантом. В эту минуту, Олимпия поймала на себе взгляд Шомберга, и застыла, словно пораженная громом, не смущаясь присутствием таких искушенных интриганов, для которых нет ничего святого, как сама Мадам, да и кузен королевы, к слову сказать, походил на Люцифера не только внешне. Цепкий взгляд испанца удивленно скользнул по изящной фигурке принцессы де Сен-Леже, словно изучая и прикидывая, что могло послужить причиной его замешательства. -- Я вижу, мадемуазель де Сен-Леже, вы уже знакомы с Его Светлостью герцогом д'Аллюэном. "Даже слишком хорошо знакомы", - прибавил он про себя.
Chantal Duvivier: Вопрос Олимпии о де Шомберге, заданный Анжелике, Шанталь, обладавшая острым слухом, конечно же услышала. Отчего она задает вопрос о маршале графине де Пейрак? - Задалась вопросом она, - хочет намекнуть на поведение принцессы или же за этим вопросом стоит что-то другое? - Ваше высочество, ваша милость, рада вас приветствовать. - С улыбкой ответствовала девушка, делая легкий реверанс Великой мадемуазель и графиням. - Мы действительно давно не виделись. Признаться, я очень рада увидеть вас здесь. - Добавила она, намекая на недавнюю размолвку мадам де Суассон с принцессой и благополучное примирение обоих дам. - О моих делах и говорить не стоит. Они для этого слишком незначительны. Вокруг намного больше других интересных вещей. - С кокетливой улыбкой сказала девушка, как бы невзначай оглянувшись на принцессу и ее кавалеров.
Генриетта Анна: - Прошу вас, господа, наслаждайтесь беседой, а мне действительно пора возвращаться к моим обязанностям, - с несколько усталой улыбкой ответила герцогиня и благоразумно отдалилась от виконта, который сейчас занимал положение весьма близкое к ней. На этом месте обычно пребывал Филипп, но так как сейчас его не было, то Генриетте лишний раз не хотелось акцентировать снимание окружающих на том, что его место вакантно и герцогиня готова рассмотреть первые кандидатуры. Мимоходом бросив взгляд в строну, Генриетта Анна заметила, что чуть поодаль собралась весьма занимательная компания: ее кузина, Луиза, прощенная мадам де Суассон, алеющая мадам де Пейрак и уже что-то замышляющая мадмуазель Дювивье. О да, Мадам была уверена что эта сплетница уже спешила делиться со своими собеседницами свежими новостями, а так же впитывать их как губка и судя по брошенному мельком взгляду фрейлины Генриетта поняла, что черти кажется начали просыпаться и в этом омуте. Что ж, такова была природа Шанталь и такова была природа любого светского собрания при французском дворе: свои и чужие черти будоражили омуты до селе кротких глаз, а потому даже роскошной простоте окружающей природы не дано было смягчить это бурление коварства и сплетничества.Так что самой Мадам оставалось только надеяться, что сегодня эта старая традиция Версаля не испортит ей день и прекрасное настроение. - Добро пожаловать, мсье дель Брокка, я искренне надеюсь что Вам и мадмуазель де Сен-Леже придется по вкусу и это мое собрание, - с тактичной вежливостью к дипломату ответила Генриетта Анна. По правде говоря, этот человек оказался в списке приглашенных скорее из почтения к Людовику: зная любовь кузена к долгим и неспешным разговорам о делах государственных, Мадам решила, что немного политики крошечной толикой разбавит любование придворными красавицами и в легкой непринужденной атмосфере позволит королю поговорить с теми, кто был приятен ему. Ну а рыжеволосая прелестница, не смотря на все прежние перипетии их с герцогиней Орлеанской отношений, была неотъемлемой частью версальского двора, да и к тому же яркой личностью и женщиной, так что Генриетта не в пример некоторым особам не видела ничего дурного в том, что бы не окружить первых красавиц Парижа и Франции блеском червленого золота Пале-Рояля. В конце концов, отчего бы не доказать лишний раз, что она обладала прекрасным вкусом не только в деле организации празднеств, но и в плане выбора гостей. - Вы знакомы с маршалом? Право, как это мило и неожиданно, я только собиралась Вас представить друг другу, - произнесла Мадам, ловко пряча легкое неудовольствие от слов дель Брокка за милым гостеприимством. Весь двор с некоторых пор шептался что маршал быстро нашел свою тихую гавань в высшем свете в лице принцессы де Сен-Леже и эту новость кузине короля пришлось с достоинством проглотить, так как компрометировать маршала она просто не смела и, не зная истинных причин их сближения, предпочитала что бы репутация де Шомберга не была испорчена лишними проявлениями ревности со стороны Мадам в свете все тех же слухов о той дуэли. Так что с принцессой Генриетте следовало быть милее всех хозяек,особенно сейчас, когда и мадмуазель де Сен-Леже, и маршалу по всему правилам придется играть перед версальской публикой свои неоднозначные отношения.
Джеймс Вексрой: Ну уж когда дама сама дает понять, что ей нужно хотя бы на время вернуть себе личину благоразумной и гостеприимной хозяйки - сопротивляться бессмысленно. Вексрой понимал, что принцесса почти наверняка, будь на то ее воля, продолжила бы попеременно флиртовать то с ним, то с маршалом, теша тем самым свое самолюбие и бесконечно возвышаясь в глазах, как собственных, так и большинства окружающих. Тем не менее, виконт был уверен, что принцесса еще не раз найдет для таких игр подходящую возможность. Они с герцогом д'Аллюэном были слишком удобными мишенями для оттачивания неотразимости принцессы, слишком уязвимыми... Впрочем, новые гости пикника вдруг заставили англичанина подумать, что маршал, возможно, обладает еще одним весьма надежным щитом от чар Генриетты: взгляд, который подарила ему "мадемуазель де Сен-Леже", явно говорил о существовании сильного чувство, по крайней мере с одной стороны. Что же, если это действительно так, то ситуация еще может сложиться как нельзя лучше - ко всеобщему покою и удовольствию. Интересно, а что испытывает к этой милой девушке сам маршал? И, пользуясь тем, что все участники шарады были рядом, виконт немедленно обратился в маршалу: - Дорогой герцог д'Аллюэн, я еще совсем новичок при французском дворе, а потому особенно рад сегодняшней возможности получше познакомиться с цветом версальского общества. Очевидно, что вы, напротив, всех здесь прекрасно знаете, что важно для блестящего кавалера и совершенно необходимо для королевского следователя... - Англичанин говорил шепотом, ведь информация о следствии могла быть закрытой, и пусть даже весь Версаль о нем знает, открыто демонстрировать такие знания могло быть mauvais tone. Так что виконт позаботился, чтобы беседа не могла долететь до лишних ушей. - Могу ли я вас попросить представить меня этой очаровательной даме? - С этими словами сэр Джеймс поймал взгляд девушки и вежливо поклонился ей. А тем временем на пикнике появились и те, чьего появления виконт одновременно ждал и опасался - баронесса ди Амидеи с женихом. Неоднозначность недавних событий, где виконт имел возможность познакомиться с семейством де Кресси-Амидеи, решительность сделанных виконтом выводов, пылкость взглядов, позволяющая любое прочтение, холодность, которую так же можно было понять по-разному... - все это было. Что же выбрать основой для дальнейшего поведения? Тем не менее, появление графа де Кресси открывало для сегодняшних замыслов виконта дополнительные перспективы. Если маршал Шомберг все-таки не является соперником, то у сегодняшнего сюрприза может оказаться совсем другая жертва...
де Монпансье: Ах, дамы, дамы... Все мы одинаковы, и не важно принцессы, графини или служанки. Лишь бы продемонстрировать всем свое превосходство и посплетничать о соседках, к которым через минуту обратите лицо с сияющей преданностью улыбкой... Мадемуазель с легкой иронией наблюдала за маневрами Олимпии де Суассон, подбиравшейся сначала к Анжелике, а потом нашедшей себе собеседницу в лице герцогини Монгредьен. Потом ее взгляд вновь обратился на кавалеров Мадам. Поискав глазами кузена Филиппа, герцогиня де Монпансье слегка растроилась, не увидев его среди сиятельных вельмож. С герцогом Орлеанским всегда было забавно поболтать. Да и Его Величество что-то долго не появляется... Анна Мария так переживала на счет их встречи, что думала лишь бы быстрее отделаться от церемониала и понять, наконец, отношение монарха к ее особе. Но раз пока короля нет, то и волноваться попусту не к чему. Улыбнувшись самой себе, герцогиня предприняла новую попытку растормашить совсем призадумавшуюся графиню де Пейрак: -Милочка, что-то Вы невеселая сегодня. А жаль. Такой чудесный день! Ее Высочество не прогадала с выбором даты. Право, Мадам знает как сделать жизнь своих друзей ярче. Ее поток хвалебных эпитетов в адрес погоды и принцессы был прерван появлением новых гостей. Внимание Великой мадемуазель приковала к себе юная особа, представленная как принцесса де Сен-Леже. Видя, что Анжелике не до нее, Анна Мария понадеялась найти более словоохотливых собеседниц в лице фрейлины Мадам и графини де Суассон. -Сударыни, не просветите ли Вы меня на счет вновь прибывших дам и господ? Столько новых лиц. Я теряюсь во всех этих титулах и званиях. Эх, а ведь когда-то я знала каждого стоящего аристократа в лицо. Теперь же все это новое дворянство с куцой родословной задирает нос словно они-принцы крови. Мадемуазель де Лавальер, ведь Вы-то должны всех знать из окружения Короля, может поделитесь этими свединиями со мной?
Chantal Duvivier: Мадемуазель Дювивье с некоторым удивлением выслушала целый поток комплиментов, которым Великая Мадемуазель неожиданно наградила Генриетту. Интересно к чему бы это? - Задалась вопросом девушка. - Что это за неожиданное проявление родственных чувств? Зная, что практически ничего при дворе не говорится просто так, Шанталь могла предположить, что слова герцогини де Монпансье могли иметь под собой двойную основу. - Ваше высочество преувеличивает. - Улыбнулась герцогиня. - Я уверена, что и сейчас вы прекрасно знаете практически всех. А те, кто выскользнули из поля вашего зрения, скорее всего, только недавно появились при дворе и еще не успели попасться на глаза вашему высочеству. Вот, например, виконт де Кресси и его невеста баронесса ди Амидеи. - Кивнула Шанталь. - Она только недавно приехала из Италии, а сам виконт тоже не так давно появился при дворе его высочества. Однако, кто знает. Быть может, его ждет блестящее будущее подле принца. Рядом с маршалом де Шомбергом, которого вы безусловно знаете, стоит виконт Стафорд, который так же только недавно появился при дворе. Он соотечественник ее высочества и успел стать ее хорошим другом. - С поддтекстом заметила фрейлина ее высочества принцессы.
Олимпия: Вопрос герцогини де Монпансье явно застал малышку Лавальер врасплох. Со стороны герцогини было, почти, жестоко спрашивать Луизу об этих людях, большинство из которых ее либо не замечали теперь, либо посмеивались. Луиза практически не имела друзей. Почему? Кто знает. Но мудрая Шанталь опередила зардевшуюся Луизу. Герцогиня де Монгредьен всегда вызывала у Олимпии противоречивые эмоции. Хитрая, умная, ловка в интригах – лиса одним словом. - Англичанин во Франции. Помнится, это всегда плохо заканчивалось. – ехидное напоминание о не столь отдаленной истории, было произнесено, скорее как мысли вслух, но четко попало в цель.
де Монпансье: Мадемуазель улыбнулась герцогине Монгредьен, благодаря за экскурс в высший свет. Правда на ее лицо набежало легкое облачко, когда и Шанталь, и Олимпия сделали упор на виконте. Да, она не ошиблась, уж этим дамам всегда есть, что сказать. Если они так открыто намекают на молодого англичанина, то не следует ли и герцогине де Монпансье направить свое любопытсво на отношения между принцессой и ее соотечествиника? Нет, не стоит, - уверенно сказала себе Анна Мария. Интриги - это, конечно, весело, но в принцессе я хочу видеть если не друга, то по крайней мере союзника. Впрочем, полностью лишать себя удовольствия обсудить кулуарные тайны первых людей Франции герцогиня де Монпансье не собиралась. Да и читать нотации столь искушенным в придворной жизне дамам ей не к лицу. Так что она предпочла сделать акцент на последних словах графини де Суассон, пропустив мимо ушей их скрытый подтекст. -Вы, никак, имеете в виду историю с герцогом Бэкингемом? О да, что за время было! Наша дорогая королева Анна Австрийская может гордиться тем, что за ее благосклонный взгляд такие мужчины готовы были на любые безумства. Не знаю, на сколько можно верить придворным сплетникам, но пикантные тайны королей здорово разнообразят жизнь подданых. Теперь весь Двор судачит о бесконца сменяющихся привязанностях Его Величества, - хотела добавит Мадемуазель, но бросив взгляд на Луизу де Лавальер, решила промолчать. Все-таки у герцогиня де Монпансье было доброе сердце, и ей совсем не хотелось лишний раз унижать бедняжку.
Анри де Шомберг: - Ваше Высочество, вы не перестаете поражать меня своей способностью собрать самое блестящее общество вокруг себя! - Шомберг склонился в изящном поклоне перед подошедшей принцессой Ориенской. Не видя ее с того утра, когда состоялась его вторая дуэль, Шомберг не раз порывался сам приехать к ней. Однако, слухи о том, что маршал, ведший официальное расследование покушений при дворе Его Величества, решил навестить незнакомую ему по официальной версии, даму, немедленно вскружили бы целый водоворот домыслов и перессуд. Маршал кивнул головой сопровождавшему Олимпию кузену Её Величества. Испанец наверняка гадал, насколько близким могло быть знакомство мадемуазель де Сен-Леже и герцога д'Аллюэна. Как впрочем, и все присутствовашие. ... Неделю назад мадам д'Отфор призвала герцога в свои покои и поинтересовалась его мнением о юной принцессе Ориенской. Застигнутый врасплох незатейливым вопросом, маршал ответил лишь недомолвками, понимая истинную цель расспросов своей мачехи. Мадам пеклась о положении пасынка и более того, о его репутации закоренелого холостяка и повесы, что никак не вязалось с его официальной должностью при дворе. Однако, имея достаточный такт и резон, герцогиня лишь ограничилась тем, что выразила сожаление по поводу нездоровья принцессы, ставшей причиной ее затворничества... - Ваше Высочество, Ваша Светлость, - маршал улыбнулся сразу обоим, не показывая даже взглядом, что каким-то образом разделял их, - Очень рад видеть вас. Мадемуазель, моя матушка, герцогиня д'Отфор, не раз выражала свое сожаление по поводу вашего недуга. Присоединяясь к словам мадам, я хочу выразить надежду, что вы осчастливите наш дом своим визитом. Буду рад ближе познакомиться и с вами, сеньер Гарсия. Наслышан о ваших необычайных странствиях и коллекциях восточных клинков. Надеюсь, что нам будет о чем побеседовать. Шомберг мельком посмотрел в глаза Олимпии. О, она не была бы собой, если бы не позволила себе ответить ему холодным блеском изумрудов. После памятного вечера в грозу в особняке принцессы де Сен-Леже, маршал отдавал себе отчет, что принцесса, хотя и рассположеная к нему против воли своего разума, не позволит ему сделать ее мишенью для перессуд и, тем более, ширмой для его отношений с герцогиней Орлеанской. Но этого и не должно было быть. К сожалению, маршал, хотя и не был философом по своей натуре, но вынужден был признать, что так же, как для мужчин женские сердца оставались вековой неразгаданной тайной, сердца мужчин были сплошными сумерками для женской логики и руссудка. Невозможно было надеяться быть понятым даже лучшими из них. Невозможно... а посему, маршал и не имел привычки оправдываться или уверять дам в своих благих намерениях. Тем более, что не раз ватиканская пословица о "благих намерениях, коими мостят дорогу в преисподнюю" доказывала свою правоту. Анри склонился в еще одном общем поклоне к принцессе и герцогу дель Брокка. Просить ее руку, чтобы сопровождать ее в прогулке по парку было бы опрометчиво, поскольку, рука эта сейчас надежно покоилась в твердой и не намеренной терять свое руке испанца. Шомберг понимал, что как всегда оставался на перекретке выбора... дамы выбирают, увы... а благородным господам приходится лишь смиренно принимать их выбор. Позволить себе третью дуэль, тем более, когда люди де Ла Рейни неукоснительно следили за всеми "горячими" точками Парижа, Шомберг не считал необходимым. Если только этот перезрелый красавец не пожелает вести себя опрометчиво. Глаза маршала улыбались, когда он снова повернулся к виконту Страффорду. - Виконт, я уверен, что парижские сады не заставят вас долго сожалеть о Винзоре.
Олимпия: -Да моя дорогая, именно эту историю. Тем более трагичную, что из нее раздули невесть какую драму, а на самом то деле почти ничего и произошло! Так что, дружба француженки и англичанина очень опасна. Вы ведь помните, Анна Австрийская чуть не попала в жуткий скандал. Но, слава богу, у нее всегда были верные друзья. Кстати, а не собирается ли королева-мать почтить этот дивный праздник своим присутствием? Олимпия скороговоркой проговорила свою фразу. Мило улыбаясь, она скользила своим взглядом по собеседницам. Шанталь загадочно улыбалась.
Джеймс Вексрой: - Благодарю вас, мсье маршал, - искренне улыбнулся в ответ виконт. - Я, к сожалению, не был в Виндзоре, но положусь на ваше мнение, как знатока всевозможных садов. Тем более что не могу не признать - пока Париж действительно кажется весьма и весьма приятным и гостеприимным местом. - Вежливость маршала, однако, не помешала англичанину подметить, что его просьбу быть представленным мадемуазель де Сен-Леже герцог оставил без внимания. Что же, возможно, слухи имеют под собой основания, и между маршалом и этой дамой действительно что-то есть. Впрочем, маршал искусно скрывал свои чувства, да и его адвансы в отношении герцогини Орлеанской явно были совершенно искренними. Похоже, маршал был классическим французским ценителем садов и их прекрасных обитательниц, собирателем побед и разбитых дамских сердец. "В конце концов, он военный. Борьба и победа - это смысл его жизни", - подумал Вексрой. Впрочем, виконт тут же напомнил себе, что и он сам является человеком в известной степени военным. А раз так - стратегия изучения садов и ему, естественно, не чужда. - Какие-то сады, разумеется, приятнее и гостеприимнее других. Но простому и честному человеку вроде меня, месье, многого и не нужно... - Проговорил сэр Джеймс, понимая, что его слова, как часто бывало в последнее время, могут быть истолкованы двояко и трояко. Впрочем, он решил, что довольно откровенная шутка, обращенная к маршалу, может дать тому понять, что англичанин вовсе не настроен на конфронтацию. Принцесса Орлеанская может играть мужчинами как угодно, но достойные мужчины будут подыгрывать ей лишь до определенного предела. А уж хвататься за шпаги - и вовсе не стоит...
Мигель де Гарсиа: Олимпии предстояло провести в этом осином гнезде еще много времени, выдерживая мучительную маску холодной светской львицы, которая была ей глубоко ненавистна. Уж лучше быть наложницей титулованного варвара, и сидеть взаперти, изнывая от скуки, чем переламывать себя перед себе же подобными, дабы не выказать невзначай своих истинных чувств, дающих повод для сплетен. Свободная душа, запертая в тесном человеческом обличье, - такой вывод сделал об этой девушке точный в своих циничных и беспристрастных оценках Мигель дель Брокка. Долгие годы жизни в варварских странах неким образом сказались и на его характере, сделав «гишпанца» циником и скептиком, крайне беспристрастно воспринимающим окружающую его мишуру и собственные успехи. В собственных поступках, продиктованных скорее равнодушием, нежели желанием причинить вред, он находил особенную, дьявольскую прелесть и инфернальную эстетику. Без труда разглядев в Олимпии пылкую страсть к герцогу д’Аллюэну, а в глазах герцогини Орлеанской – ревность, тщательно прикрываемую вежливостью и предупредительностью (таков феномен высшего света – мед на языке и яд в душе), он несколько порадовался столь редкой и диковинной находке, как сильное чувство. Только однажды ему доводилось сталкиваться с подобным, и его любопытная алчная натура ожидала нечто подобного – адресованного уже не ему, а другому человеку, на него не похожему. Что чувствует к этой прекрасной и страстной женщине Шомберг, и как он поведет себя от столь пылкого натиска? Следы нешуточного помешательства принцессы Ориенской были налицо… Не так давно прошли слухи об увлечении Шомберга герцогиней Орлеанской, однако, достаточно было хотя бы раз взглянуть на Мадам и Олимпию, чтобы понять – невестка короля при всем своем высокородии по сравнению с загадочной и эксцентричной Сен-Леже проигрывает по всем статьям. Вряд ли маршал, познакомившись поближе с Сен-Леже, захочет вернуться к Генриетте… -- Однако, герцог, теперь это не так важно, - заметил де Гарсиа, едва заметно улыбнувшись. – Мадемуазель де Сен-Леже вернулась в мир, вполне живой и здоровой, чтобы как прежде, украсить сады Версаля и Фонтенбло своим присутствием. Впрочем, милейший Шомберг, с моей стороны было бы крайне неэтично завладевать вниманием самой очаровательной гостьи Ее Высочества, отнимая у вас ее драгоценное общество. Что-то неуловимо странное, было в его голосе и интонациях, что заставило Олимпию вздрогнуть. Девушка нервно коснулась тонкими пальцами правой руки золотого браслета, надетого на левую поверх тонкой светлой перчатки, и почувствовала, что руки ее дрожат, несмотря на жару. Нет, Мигель де Гарсиа не собирался становиться ее поклонником, он вел себя с нею, скорее, как холодный оценщик, и тем более неясны были его намерения…
Анна Австрийская: В последние недели боли в груди все чаще донимали королеву-мать, которая предпочитала избегать празднеств и гуляний, которые устраивал Людовик. Отголоски придворной жизни все же доносились до ушей Анны Австрийской, но заинтересовать ее не могли. Она слышала о всевозможных дуэлях и интригах, однако как они могли сравниться с теми дуэлями и интригами, которыми изобиловал двор во времена старой королевы? Получив приглашение от невестки посетить пикник, который та устраивала в Пале-Рояле, Анна какое то время раздумывала. Решение в пользу посещения празднества принцессы было принято после долгих уговоров молодой королевы, которая, казалось, чувствовала себя более уверенно, если рядом была Анна Австрийская. Ее величество не раз задавалась вопросом - отчего Марии-Терезии так хочется посещать подобные мероприятия, когда единственное, что она там получала была новая порция унижений от супруга. Впрочем, смысл в таких посещениях быть и был. Может небольшой, но был, потому что хотя бы в присутствии королевы Людовик вынужден был держать себя в рамках. Но самым большим плюсом пикника было безусловно присутствие на нем Филиппа. И вот, появившись в парке резиденции младшего сына, Анна в сопровождении Марии-Терезии и придворных дам направилась к Генриетте, блиставшей посреди придворных дам и кавалеров. Ее величество еще не забыла о поведении принцессы на карточной игре и не секунды не сомневалась, что англичанка опять была готова выкинуть что-либо в подобном роде. Благо кандидатов для этого хватало с лихвой. Достаточно было лишь взглянуть на окружающих ее кавалеров.
Луиза де Лавальер: Олимпия де Суассон милостиво подошла к паре Луизы и Шанталь, и обратилось к последней с вопросом. Вроде бы ничего серьезного, вроде бы ничего личного, но столь холодное обращение по отношению к присутствию Лавальер... Это задело ранимую душу малышки. Девушка незаметно прикусила губу и покраснела. А беседа продолжалась. Шанталь ловко выкрутилась из неприятной ситуации, но отпечаток тени, словно шрам, все же остался. Луиза не торопилась встревать в разговор. Она, молча крутила бокал в руке, не отрывая пристального взгляда с Олимпии и своей спутницы. Изредка она обращалась глазами и к другим гостям, чтобы хоть немного успевать следить за всеми. Кстати, а не собирается ли королева-мать почтить этот дивный праздник своим присутствием? - Думаю, что да. – Наконец, вставила свое слово малышка Лавальер, указывая на появившуюся Королеву.
де Монпансье: Не успела герцогиня де Монпансье подумать о задерживающемся короле, как все пестрое собрание в парке Пале-Рояля всколыхнулось и в едином порыве склонилось перед новоприбывшими. Обернувшись на это движение, Мадемуазель удивленно подняла брови. Если она и думала увидеть здесь Марию-Терезию, то вот вдовствующую королеву встретить никак не ожидала. Кивнув еще раз своим недавним собеседницам, она решила первой успеть поприветсвовать высоких гостей Ее Высочества. Все-таки первой вызвать благосклонный взгляд и улыбку королев означало быть замеченой и, следовательно, заручиться их поддержкой. Ну, на протекцию молодой королевы расчитывать не приходилось, а вот Анна Австрийская еще весьма значительный человек среди подданых Людовика. Медленно пробираясь между придворными, она двинулась на встречу венценосным родственникам. В принципе, Анна Мария была даже рада присутствию обеих королев, их общество было все-таки более привычным и знакомым. Склонившись в приветственном реверансе, герцогиня де Монпансье подняла на Анну Австрийскую почтительный взгляд: -Ах, Ваше Величество, как я рада видеть Вас в добром здравии. Собираясь на пикник Мадам, я и подумать не могла, что буду иметь счастье вновь беседовать с Вами лично. До меня доходили ужасные слухи о Вашем нездоровье. Но теперь, надеюсь, Ваше Величество восстановило свои силы? Рассыпавшись в любезностях перед королевой-матерью, Великая Мадемуазель с неменьшим энтузиазмом принялась приветствовать Марию-Терезию. Постепенно со всех концов парка стали стекаться группами и по одиночке придворные, чтоб выразить свое почтение королевским особам. Но Анна Австрийская , по-видимому, больше думала о встречи с невесткой, т.к. все время ее взгляд был прикован к герцогине Орлеанской.
Олимпия: Королева-мать была как всегда величественна и неподражаема и Мария - Терезия на ее фоне выглядела глуповато. Нет, скорее, слишком просто. Хотя и ее наряд, и ее украшения старались доказать всем присутствующим обратное. Олимпия, официально состоявшая в штате фрейлин Анны Австрийской, давно ее не видела. Сначала она была озабочена здоровьем сына, а после у вдовствующей королевы начался период недомоганий. Теперь же, стоило загладить свою вину перед ней и выразить свое почтение. Как только Лавальер обратила всеобщее внимание на прибытие царственных особ, герцогиня де Монпансье первой устремилась их встречать. Графиня даже мысленно улыбнулась этому наивному желанию герцогини быть в числе первых на кого обратят внимание. «Как дети, право слово!» Но при этом и она направилась встречать двух королев – ныне царствующую и все еще царствующую. Она не стремилась в перед всех, ибо понимала – не первых запомнят, а последних. Такова логика людей.
Chantal Duvivier: - Вы безусловно правы, графиня. - С едва уловимой лукавой улыбкой ответила Шанталь. Олимпия была более чем умна, а ее последняя фраза явно указывала на то, что она не только поняла намек герцогини, но и сама получает некое удовольствие от происходящего. Слова Великой Мадемуазель немало повеселили девушку. Весьма меткие, они как нельзя более соответствовали истинному положению вещей. Да уж, - думала мадемуазель Дювивье, - и вправду пикантные тайны королей привносят в жизнь подданных разнообразие. Еще и какое! А уж когда короли не скупятся на на то, чтобы окружать себя этими тайнами, то жизнь и вовсе становится яркой. Как бы в ответ на слова о Бэкингеме, на поляне появилась ее величество собственной персоной в сопровождении молодой королевы. Легка на помине. - Походя поближе и кланяясь Анне Австрийской и ее невестке, подумала Шанталь. - Надо же как пришлось к слову. Будто бы слышала нас. Зачем она пришла? В последнее время она редко появлялась при дворе. Впрочем, сегодня ей будет что увидеть, если, конечно, принцесса будет продолжать в том же духе.
Ливия Монбланш: Как и обещалось, барон встретил графа в обусловленном месте. Ехать в карете ни барону, ни тем более Ливии не захотелось, поэтому решено было трогаться верхом. Они ехали, особо никуда не торопясь, переговариваясь между собой, шутя, будто старые добрые знакомые. Барон как-раз рассказывал что-то о своем путешествии в Париж, приключение было забавным, и Ливия, с непривычным для нее ощущением отдыхая от тяжелой маски, подставляла левую, открытую часть лица ветру, хохотала над рассказом молодого барона. Все таки в том, что тебя воспринимают как мужчину, есть свои плюсы, можно вести себя легко и непринужденно, громко хохотать, не думая о запретах, моралях, правилах поведения, о том, что скажут тетушки, дядюшки и прочий, вообще посторонний сброд. Барон запросто мог хлопнуть ее по плечу, отмечая какой-то момент, графиня - его. И все было так просто, так вольно и в тоже время обыденно.... - Ну и он мне - "Сударь, а куда вы прете?"... А с виду такой культурный человек... О, а вот мы и приехали! - барон сбросил поводья слуге, спрыгнув с седла на землю. Ливия незамедлительно последовала его примеру. И они двинулись в гущу мероприятия. - Барон де Валлен, это мой спутник, граф..ээ.... Монбланш,- Фердинанд бросил неуверенный взгляд на графа. Ливия кивнула. - Испанский придворный, первый раз при французском дворе. Все-таки наглость - второе счастье. Ливия не знала, сколько раз был при дворе этот молодой барон, но вел он себя на редкость уверенно. Ливия двинулась за ним, удостоив обратившегося к ним с вопросом легким, но прохладным кивком. Фердинанд уверенно вел ее в самую гущу событий, придворный лица сменяли друг друга с завидной быстротой, так, что у Ливии едва не рябило в глазах. Пока они не остановились возле полноватой миловидной дамы. - Тетушка, - барон с изяществом поцеловал ее ручку, - вы неотразимы. - Ах, льстец, - с улыбкой тетушка стукнула его веером, но легонько, для приличия, - лучше не заговаривай тетушке голову, а скажи, где ты пропадал - так опоздать, бесстыдник. - Пощадите, дорогая тетушка, - Фердинанд улыбнулся. - Я заезжал за графом. - О! - и баронесса де Вернон тут же, как на пружинке, шустро обернулась в сторону графа. - Сударь, - кокетливо произнесла она. - Граф Ауриджем Монбланш, к вашим услугам, мадам, - Ливия отвесила изыканный, грациозный поклон в лучших традициях испанского двора. - Испанец, - шепнул Фердинанд на ухо слегка опешевшей тетушке. - Аа.. - невнятно выдохнула та, наблюдая, как полные губы графа касаются ее перчатки. - Какой красавец, - оповестила тетушка на ухо племянника. - И где ты такого нашел? Фердинанд таинственно улыбнулся, пожав плечами. - И надолго вы к нам, граф? - дама очевидно решила с ней пококетничать. Ливия улыбнулась, поддерживая игру, и смеясь периодическим комментариям со стороны Фердинанда, уже раздобывшего где-то бокалы с вином. - Ой, вы посмотрите на барона Сусаррена, рядом с молодой женой выглядит как сушеный сморчок... - шептал Фердинанд ей на ухо. Ливия не удержалась и хмыкнула. - Не думаю, мадам.... - На рогатый сушеный сморчок... - Какая жалость, граф. - Ха! Ой... согласен. Франция... - А жена - на баклажан - переросток.... - Ха.. прекрасная страна. - Фердинанд! - окликнула тетушка барона. - Перестань отвлекать графа разными глупостями. - Вы посмотрите, граф, во-он туда. Видите? Это сама королева Анна Австрийская... Ливия внимательно посмотрела на мать короля. Придворные с интересом обращали внимание на испанца, в основном из-за его специфического костюма, но Их Величествам и Высочествам, очевидно, дела ни до чего не было. А Ливия наблюдала за ними из-за края шарфа, которым оканчивался небольшой тюрбан, и который был закреплен на другом плече так, что изуродованная половина лица скрывалась за ним. В остальном же на ней был черный камзол, шитый галунами и серебром, иными словами - костюм хоть и дорогой и изящный, но никак не походящий на те отпрыски французской моды, что носили придворные. Даже Фердинанд выглядел хоть и проще, но куда изысканней, с ее точки зрения, чем эти пижоны....
Генриетта Анна: «Как же легко скрывать потрясение или недомогание с такой фарфоровой кожей.. Бог его знает, переборщила ты с пудрой, ты увидела свою свекровь со своим любовником или просто Господь даровал тебе безупречную белизну кожи. Как же, оказывается, удобно быть рыжеволосой..» Право слово, ответ спутника принцессы Ориенской волновал ее меньше всего, но светская болтовня и условности - святое при дворе Людовика XIV, так что за отсутствием более-менее внятного ответа его спутницы герцогиня Орлеанская довольствовалась многословие мсье де Гарсии. Но то ли небеса сегодня были милостивы к мадмуазель де Сен-Леже, ловко или невольно скрывавшей за своим непроницаемым видом причину своего молчания, то ли эти же самые небеса решили все-таки разбавить триумф Генриетты Анны щепоткой соперничества, что бы жизнь не казалась Ее Высочеству таким уж праздником, но появление на верхней террасе лестницы в парк августейшей свекрови стало для нее полнейшей неожиданностью или даже избавлением от испанца. Хотя, разумней было предположить, что Мадам просто перепрыгивала из огня да сразу в бурное полымя.. Или она уже была там и просто не заметила этого? -Ваше Величество, я рада Вас видеть в добро здравии в нашем доме, - присев в почтительном реверансе перед Анной Австрийской и лукаво смерив мать супруга взглядом, поприветствовала хозяйка пикника, покинув своих гостей и оказавшись рядом с новоприбывшими дамами. Да, рано еще дворе хоронил Ее Величество: закаленная бурными годами испанка и не собиралась сдавать своих позиций в любом положении и так и светилась величием и здоровьем, несморя на витавшие в воздухе слухи о нездоровье матери короля. Что ж, есть с кого брать пример в крайнем случае. - Ваше Величество, - Генриетта изобразила менее изящный реверанс перед Марий-Терезий и да бы не вводить родственницу в заблуждение своим быстро подчеркнула кто здесь хозяйка продолжением, перейдя от дифирамбов к насущному вопросу. - А где Ваш дражайший супруг? Наше общество давно ожидает Его Величество да бы разделить с ним эту прекрасную погоду и роскошь даров природы, - и Мадам обвела рукой мигом собравшуюся вокруг тетки и племянницы толпу придворных, спешивших выразить свое почтение. Невольно указующий жест Генриетты Анны остановился на оказавшихся рядом мадам де Суассон и Луизу де Лавальер, как раз подошедших к общей группе. Да, редкое совпадение, но кузина короля действительно указывала на двух фавориток короля.. В присутствии его жены и матери. Конфуз вышел бы громким, но герцогиня Орлеанская мысленно искренне обрадовалась таком совпадению: что ж, раз день и продолжает так весело и занятно, то что ж тогда сулит вечер? - Прошу вас, - нашлась Мадам и с искрящейся на губах улыбкой проводила августейших родственниц к накрытому столу.
Анна Австрийская: - Рада вас видеть, дочь моя. - Вроде бы приветливо, но все же с некоторой долей присущей ей сухости ответила старая королева. - Право же, чудесный праздник, как впрочем и любые другие, устраиваемые вашим высочеством. - Снизошла до скупого комплимента Анна Австрийская. Не желая чрезмерно баловать Генриетту своим вниманием, королева-мать перевела свой взор на окруживших ее дворян. - Рада и вас видеть, ваше высочество. - Благосклонно кивая мадемуазель де Монпансье ответила испанка. - Слухи о моем нездоровье были слегка преувеличены. - С непроницаемым лицом добавила ее величество, не желая, чтобы окружающие узнали об истинном положении дел. - Как видите, сейчас я в добром здравии и наслаждаюсь этим чудесным днем и празднеством. Переведя взгляд чуть влево, королева увидела Олимпию и герцогиню де Монгредьен, которым также благосклонно кивнула. Стоящую же рядом Лавальер Анна удостоила беглым ледяным взглядом. В тот день Мария-Терезия пребывала в довольно благостном настроении и с видимым радушием приветствовала принцессу и всех присутствующих дам. Подобно регентше, она поспешила быстрее отвести взгляд от ненавистной Лавальер, которая также находилась поблизости. - У его величества с утра было слишком много дел. - Ответила она на вопрос герцогини Орлеанской. - Но я уверена, что очень скоро его величество порадует нас своим присутствием.
Генриетта Анна: - Что ж, мы все надеемся и ждем Вашего августейшего сына, Ваше Величество, ибо без него праздник совсем не праздник, - прощебетала Генриетта Анна, в глубине души удивившись, что свекровь совсем не поинтересовалась отсутствием присутствия ее ненаглядного Филиппа. Что ж, порадоваться было рано и Мадам не тешила себя надеждой на забывчивость такой матери, какой была Анна Австрийская. - Я прошу простить меня, Ваше Величество, но моего присутствия требует организация этого празднества, так что я вынуждена Вас пока покинуть. Надеюсь, вы не соскучитесь, - и присев в реверансе, скорее беглом, чем почтенно-глубоком, ответила Генриетта Анна, и оставляя тетушку в обществе придворных дам, слетевшихся к обеим королевам для непременного приветствия и поиска их благосклонности, и направилась к расположенным чуть поодаль столам, где лакеи сервировали закуски и легкие вина. Нет, герцогиня Орлеанская не боялась общества королев, но подозревая что свекровь непременно поднимет вопрос о недавних происшествиях, непосредственно связанных с настроением ее младшего сына, она не желала вновь возвращаться к этим событиям и переживаниям. Обретение душевного равновесия стоило ей больших усилий, так что Мадам не собиралась вновь бросаться в этот злосчастный омут снова и только по вине ее мужа.
Анри де Шомберг: О вы глупцы, обещающие свои сердца девам, которые собирают их в пыльных сундуках позади альковов, чтобы когда-то на закате своей юности извлечь их трясущимися от старости руками и дерзко ухмыльнуться безжалостному времени! Заприте ваши сердца и не смейте открывать ни на йоту, если не хотите познать всю тяжесть забвения и колкость непризнающих взглядов. Шомберг мыслено определял сколько времени еще Её Высочество будет развлекать себя обществом этого английского педанта, знавшего слишком много о политике и женщинах, или умело делавшего вид, что знал много. Маршал улыбнулся вполне искренней и веселой улыбкой... искренней, потому что мыслено жалел беднягу, коли тот и в самом деле верил, что был интересен герцогине, весело - потому что мог наблюдать за ним, вместо того, чтобы быть на его месте. Маршал отвесил требовавшийся по этикету вежливый поклон хозяйке пикника и виконту. Найдя глазами Олимпию, Анри внимательно всмотрелся в ее лицо. Нет, за белизной ее восхитительной кожи было невозможно прочесть ее настоящие чувства. Но глаза... Она не умела или не хотела позволять им лгать. Эти зеленые омуты говорили ему о многом... Невольно положив ладонь на сердце, герцог склонился в поклоне перед принцессой Ориенской. Сказать ли банальное "как он рад" или же побеспокоиться еще раз о ее состоянии? Он молча смотрел в ее глаза, понимая, что хотел сказать в эту минуту больше. Молчание. Порой, оно говорит за нас больше, чем мы сами можем выразить. Появление королевы-матери в сопровождении ее невестки Марии-Терезии прервало молчаливый разговор герцога и принцессы. Д'Аллюэн поклонился обеим королевам, радуясь, что находился достаточно далеко, чтобы получить несказанную милость обращения к нему самой королевы-матери. Все шутки и забавы, которые были готовы сорваться с его уст, когда он только прибыл в Пале-Рояль, куда-то исчезли. Осталось одно желание скрыться от всех в одной из пустующих аллей парка и насладиться тишиной и одиночеством. Черт возьми, какая это роскошь при дворе, тем более, когда вы маршал его величества и несете на себе ответственность за безопасность августейших особ. У ворот сада появился неприметный силуэт ординардца маршала и подал сигнал рукой. Все караулы были расставлены, и безопасность дворца проверена. Его величество мог прибыть. Маршал подал ответный знак рукой, чтобы немедленно послали донесение лейтенанту королевской гвардии. Х-м... отдых в парке... если его величество изволит пожаловать на этот пикник, то ни о каком отдыхе не может быть и речи... и тем более, ни о каких размышлениях о превратностях судьбы и личной жизни. Шомберг наклонил слегка голову, изобразив привычное уже блаженное настроение легкомысленного повесы и обвел взглядом присутствовавших. Нужен ли он кому-то в этой праздной толпе занятых собой и своими интригами людей? Вон стоят Великая Мадемуазель с графиней де Суассон и о чем-то расспрашивают мадемуазель Дювивье... да, мадемуазель Шанталь успела зарекомендовать себя как Всевидящее Око Двора, не зря господин префект пару раз ссылался на ее слова, говоря о последних событиях в Версале. Надо будет иметь в виду, что разговаривая с дамами, герцогиня Дювивье могла услышать и запомнить то, на что не обратили бы внимания другие... поговорить ли с ней самому или попросить де Ла Рейни? Она крепкий орешек... весела, остроумна и расчетлива. Достойный противник... или замечательный союзник... Великая Мадемуазель внимательно смотрит в сторону обеих королев и что-то говорит им... наверно, дежурная банальность вроде выражения всеподданнических чувств. Интересно, что эта достойная дама переживает, когда видит перед собой свою недавнюю противницу? Поговаривают о ее новом романе... но имеет ли место быть настоящая история или же раздутые сплетни? В разговоре с ним по поводу следствия герцогиня де Монпансье не выразила ничего лишнего и не сказала ни слова более того, о чем ее спрашивали. Была ли усталость действительной причиной ее холодной сдержанности или же, что-то угнетало ее сердце, заставляя быть таковой? Графиня де Суассон... как интересно наблюдать за этой тигрицей, нет пантерой двора. Еще недавняя королева Фонтенбло, она так и не сумела покорить Версаль... увы... увы... Шомберг помнил юную племянницу Мазарини еще до ее замужества, столько скоропостижного, что это заставило изумиться весь двор. Прекрасная Олимпия... в какой-то мере, она могла бы олицетворять собой верность... но ведь королям все верны... не то что маршалам или герцогам... Шомберг уже несколько минут рассматривал гостей, размышляя о них про себя. Его лицо постепенно приняло то выражение, которое более соответствовало его настроению - маршал скучал. Если он был здесь только с тем, чтобы следить за неукоснительным соблюдением безопасности короля и правил церимониала, то его роль была завершена, коль скоро сам монарх не появлялся. А чем занять себя? Разбить свое сердце о лед одной из этих красавиц или же наоборот, заставить вспыхнуть сердце, всколыхнуть эмоции одной из них, чтобы развлечь себя от скуки? Ни то, ни другое не прельщало его. Чтож... оставалось время для прогулки... в конце-концов сады Пале-Рояля славны своими розами. И маршал, как истинный ценитель красоты, решил отдать ей должное.
Chantal Duvivier: Пока невестка и свекровь обменивались дежурными любезностями, Шанталь украдкой продолжала наблюдать за присутствующими. На мгновение ее взгляд остановился на фигуре, явно выбивающейся из общей толпы придворных. Юноша будто бы оделся для маскарада. Этот тюрбан, закрепленный на плече и скрывающий половину лица, этот костюм. Как странно. - Удивилась девушка. - На него практически не обращают, хотя его вид весьма удивителен для обыкновенного пикника на природе. Кто он? Я его раньше не видела. Его пригласила Мадам? Приглядевшись внимательнее, мадемуазель Дювивье увидела, что странный молодой человек пришел в сопровождении небезызвестного ей барона де Валлена. Был тот ранен в памятную встречу с шевалье де Брезе или нет, но сегодня он явно чувствовал себя прекрасно. Еще нашел себе такого удивительного спутника. Поглядев в сторону, где она раньше видела разговаривающих виконта Стафорда и маршала де Шомберга, герцогиня де Монгредьен увидела, что их разговор уже, по видимому, закончился и, казалось, не самым приятным для герцога Д’Аллюэна образом. Назвать его человеком, наслаждающимся празднеством, нельзя было даже при большом желании. Кажется Мадам дала нашему герою от ворот поворот? - Ехидно подумала про себя девушка. - Насколько я знаю, в свое время им сильно интересовалась принцесса Ориенская. Что ж, если это так, то ее явно ждет фиаско, потому что, если я что-то понимаю в мужчинах, мысли герцога сейчас заняты только Мадам. Решив немного развеять скуку, которая начинала ей овладевать, Шанталь как можно незаметнее выскользнула из круга придворных, окружавших королев и принцессу, и приблизилась к маршалу, который разглядывал пышный куст роз. Или делал вид, что разглядывал. Второе более вероятно. - Решила девушка. - Месье маршал решил полюбоваться красотами парка? - Обратилась герцогиня к де Шомбергу Шанталь.
Анри де Шомберг: - О, мадемуазель Дювивье! Как интересно, что нам с вами пришла одна и таже мысль, вам не кажется? - Анри поклонился, не сводя глаз с герцогини Дювивье. Ее глаза искрились весельем и нескрываемым интересом. К нему ли, или же просто ко всему, что происходило вокруг ее госпожи? Шомберг улыбнулся в ответ девушке и предложил ей руку. Гора сама пришла к Магомету, как говорил сирийский посол в Венеции, и маршал решил воспользоваться этой возможностью, в интерес себе и во благо следствия. - Помнится мне, вы очень любите прогулки, мадемуазель. Не составите ли мне компанию? Обещаю, я не украду ваше внимание надолго. Вы ведь проводите меня по парку? С тех пор как я был здесь в последний раз, многое изменилось, и я боюсь заблудиться. Милая улыбка, легкое пожатие руки, покоящейся на сером переливающемся атласе его рукова, едва заметный прищур глаз.
Олимпия: Поляна постепенно заполнялась все более интересными лицами, некоторых не знала даже вездесущая графиня. Вот к примеру оригинально одетый юноша, достаточно экстравагантно. «Странный он какой-то!» - Милая герцогиня, взгляните на того оригинала, возле баронессы де Вернон. Мне крайне любопытно, кто он! – обратилась Олимпия к герцогине де Монпансье, ибо королеве было не до них и бедняжка так и не смогла завладеть вниманием блистательной родственницы, а мадемуазель Дювивье нашла себе другого собеседника, – Как думаете, слишком ли будет с моей стороны нарушением этикета, подойти и познакомиться с ним?! Люблю необычных людей! И графиня стала глазами выискивать в толпе своего мужа. «Ага, вот и он! Как всегда занят наиумнейшими разговорами и нам он не помешает». - Ну, так что вы на это скажете?! – успокоено спросила Олимпия.
Джеймс Вексрой: Бесконечно пьянствовать в одиночестве, укрывшись от взглядов двора за батареями шампанского и бургундского, помощник английского посла не собирался. Тем более, что общение с хозяйкой празднества вновь пробудило в его душе сумбур и неопределенность, оставшиеся с момента их недавней встречи. Увы, герцогиня Орлеанская была на этом пикнике обычной собой - великолепной недотрогой, лавирующей между островами мужского восхищения в море женской зависти. Сейчас виконт Страффорд едва ли мог претендовать на то, чтобы быть для нее кем-то особенным, кем-то более важным, чем мимолетная интрижка на фоне очередной размолвки с мужем. К счастью, и сэр Джеймс не был покинутым воздыхателем, намеревавшимся вянуть под пустым балконом своей возлюбленной. Тем более, что на пикнике появился юный граф де Кресси со своей невестой. Сам граф был совершенно не интересен англичанину, а вот его невеста... Что же - сегодня у нее был уникальный шанс освободиться от оков брака еще до того, как те закуют ею. Что же прелестница будет делать потом - англичанина сейчас не волновало. Важно было успокоиться, восстановить внутреннюю гармонию, вновь ощутить себя хозяином собственной интриги. Тем более, что бочка с "сюрпризом" был совсем рядом, щекоча виконту нервы иллюзией безмерной власти над жизнями и смертями людей. Что там баронесса говорила в свое время про традиции Борджиа? А ведь именно тот ночной разговор подкинул виконту его сегодняшнюю идею. Учтиво улыбаясь, виконт подошел к паре де Кресси и с поклоном поприветствовал их: - Граф, баронесса, счастлив вас видеть. Ах, граф, вы так похожи на вашу величественную матушку. Жаль, что во время моего последнего визита у нас не было возможности познакомиться лично... Но графиня рассказывала о вас только самое лучшее. Разумеется, материнскую гордость можно понять, но видя как счастлива подле ваш юная невеста, в справедливости ее слов не приходится сомневаться... - Внутренне усмехнувшись, виконт отметил, что едва ли кто-то из местных дам выглядел сейчас менее счастливым, чем красавица баронесса. Очевидно, что черноволосая девушка сейчас внутренне напряглась, не зная, чего ожидать от возвращения в ее жизни ночного попутчика-виконта. Но сам англичанин просто не хотел думать о плохом, что, увы, было в их общем будущем, гораздо вероятнее хорошего. Есть сегодня, а завтра может и не наступить...
де Монпансье: Герцогиня де Монпансье огорченно вздохнула. Королева-мать улыбалась и приветливо кивала, но ясно давала понять, что родственные чувства не перекроют в один момент все противоречия прошлого. К тому же, Ее Величество куда больше интересовала невестка, чем все остальные гости вместе взятые. Отойдя на небольшое расстояние, так, чтоб можно было наблюдать со стороны за всем происходящим, Мадемуазель скучающим взглядом обвела пестрое собрание. День начинался просто великолепно, но затянувшееся ожидание Короля начинало утомлять. Герцогиня машинально вертела в руках пустой бокал богемского хрусталя и размышляла, что же делать дальше. Как раз в этот момент и подошла мадам де Суассон. -Да-да, мадам, я как раз тоже его разглядываю. И правда очень... своеобразный тип. Что ж, если Вас смущает нарушение этикета, давайте подойдем вместе. Мне будет крайне любопытно узнать почему же он одет так странно и как вообще попал на пикник Ее Высочества. Мадемуазель на ходу поставила бокал на поднос проходившего мимо лакея и решительно зашагала по направлению к незнакомцу.
Олимпия: То, как резко тронулась с места герцогиня, просто застало врасплох Олимпию. «Оля-ля, вот вам и скромная мадам!» Графиня Суассон поспешила нагнать свою собеседницу, шествующую по на правлению к молодому человеку так, будто это она королева, а не кто-то иной из присутствующих. Легкая улыбка играла на губах итальянки, видя как просыпается истинная натура герцогини. Группы разговаривающих, в числе которых был выше обозначенный юноша, баронесса де Вернон и ее племянник, явно не замечала приближающихся дам. - Баронесса, - Олимпия расплылась в медовой улыбке, ибо с этой дамой ей приходилось встречаться раза три – не более, - как вы поживаете? Мы с вами давно не встречались. О, а это очевидно ваш племянник?! Вы, разумеется, знаете герцогиню де Монпансье? - голос графини был тихим и вкрадчивым, а ее внешний вид говорил об искренности ее чувств. Щебеча, она протянула руку для поцелуя племяннику баронесс и с нескрываемым любопытством посмотрела на другого юношу.
Chantal Duvivier: - Схожие мысли витают в воздухе. - Засмеялась Шанталь, делая плавный взмах веером. Судя по тонкому намеку де Шомберга, он явно не забыл ту памятную встречу в лесу. - У вас отличная память, месье герцог. - Добавила она. - Вы абсолютно правы и я действительно обожаю пешие прогулки. Особенно, когда природа и погода им благоприятствуют. Приняв руку, весьма любезно предложенную маршалом, герцогиня неспешным шагом направилась по гравиевой дорожке вдоль ряда пышных кустов. Мадемуазель Дювивье очень хотелось повернуться и поглядеть, как отреагировали на ее маленький и дерзкий поступок обе принцессы, но к своему великому сожалению сделать этого не могла. Как ни странно, сейчас ее больше интересовала реакция принцессы Ориенской, которая, как уже изволили докладывать заговорчищеским шепотом некоторые придворные, в последнее время все свое внимание уделяла именно маршалу. Если досужие сплетники говорили правду, то у маршала из-за нее даже произошла дуэль. Однако в подлинности этого слуха герцогиня сильно сомневалась. Две дуэли из-за женщин за столь короткое время… это было слишком. Впрочем, маркиз д'Эффиа клялся, что это истинная правда. Что ему де об этом сообщили из верных источников. Как жаль, что я не могу видеть лицо этой рыжей лисы. - С сожалением подумала девушка. - Вы преувеличиваете, месье герцог. Вы прекрасно помните о моем пристрастии к прогулкам, кроме того, насколько я знаю, у вас феноменальная зрительная память, ведь иначе вы бы не были одним из самых выдающихся военных нашего времени. Уж что-что, а расположение парка вам прекрасно известно. Вы вдобавок ко всему еще и обеспечиваете нашу охрану на этом чудесном празднике, стало быть, лучше чем кто бы то ни было изучили все укромные уголки парка. - Наклонившись к герцогу, совсем тихо сказала фрейлина Мадам.
Куницца ди Амидеи: Виконт с неприкрытым удивлением посмотрел на англичанина. Не то, чтобы новый собеседник вызвал в нем некую неприязнь, или же де Кресси усмотрел в нем потенциального соперника… Однако, виконт де Кресси не мог вспомнить, где он видел этого человека. К счастью, де Кресси был слишком глуп, чтобы ревновать. -- Вы уже знакомы? Дорогая Куницца, прошу, представьте нас друг другу, - проговорил виконт, обращаясь к невесте. -- Как? Неужели госпожа графиня не рассказывала вам про нашего общего знакомого, сэра Джеймса, виконта Страффорда? – Куницца небрежно-грациозным движением поправила шляпку с белыми перьями. – Мы познакомились случайно, и при весьма интересных обстоятельствах, - прибавила она, обольстительно улыбнувшись сэру Джеймсу. Она не сомневалась, что увидит его здесь, но избавиться от общества жениха в настоящее время ей не представлялось возможным. Она все еще помнила ту ночь, полную волнительных, острых ощущений, захватывающую поездку на коне, этот нечаянный поцелуй… Неужели это все останется только в воспоминаниях? А сейчас… сейчас между ними стояла непроницаемая стена, которую воздвигло присутствие виконта де Кресси, и неизвестно, будет ли у них еще возможность остаться наедине. Она думала, что виконт де Кресси заинтересуется обстоятельствами их встречи, будет расспрашивать о том, как произошло знакомство, однако, миньону герцога Орлеанского или было глубоко безразлично все, что касалось будущей жены, или же он был слишком глуп, чтобы догадаться, что именно связывало столь непохожих друг на друга людей, как итальянская баронесса и «мясник английской Реставрации».
Джеймс Вексрой: Виконт вежливо, но сдержанно, как и подобает мужчине, обращающемуся к другому мужчине, поклонился в так словам баронессы, представившей его своему жениху. Впрочем, на правах практически "друга семьи", англичанин почти сразу заулыбался, искусно переводя разговор в менее официальное русло. - Ах юноша, ваша матушка прелестная хозяйка и весьма достойная дама. Ее дом - одно из самых гостеприимных мест Парижа, а ее глинтвейн и вовсе не имеет себе равных. Не сомневаюсь, что и вы являетесь достойным продолжателем семейных традиций. Я слышал, будто вы делаете успехи при дворе герцога Орлеанского... - Данную информацию англичанин получил от Куниццы во время той самой памятной ночной прогулки, но вопрос об источнике сейчас вряд ли встанет. В крайнем случае - можно сослаться на гордую сыном графиню де Кресси. Разумеется, никаких подлинных успехов юный де Кресси пока не снискал, но кто откажется слышать такие щедрые авансы в свой адрес... - Кстати, юноша, вы слышали, какое несчастье постигло шевалье де Лоррена, одного из приближенных герцога? - Виконт Страффорд едва удержался, чтобы не сказать прямо "любовника". Но в обществе напомаженного и нарумяненного де Кресси, который, поджимая губки, и сам больше напоминал куклу для девочки, нежели мужчину, лишний раз упоминать о мужеложстве не хотелось. - Тем не менее, шевалье выздоравливает и даже ожидается на сегодняшнем пикнике. Его появление может спутать ваши планы, мой юный друг... Голос виконта Страффорда упал до заговорщецкого шепота. Сейчас он действительно выглядел добрым другом, дающим юному графу добрый совет. - Так что если вы не хотите потерять позиции подле герцога, лучше пользоваться моментом до появление шевалье. Спешите, будьте рядом с герцогом, пусть он отметит вас. И не переживайте за баронессу, я постараюсь не дать ей заскучать в меру своих скромных сил...
Анри де Шомберг: - Мадемуазель, вы не оставляете моей скромности ни единого шанса, - герцог весело рассмеялся, уводя герцогиню де Монгредьен в глубь парка. Прохлада октябрьского полудня позволяла им не прятаться в тенистых аллеях парка, столь хорошо известных всем любителям прекрасного и цветущего мира... женщин. Шомберг чувствовал себя спокойно и раскованно рядом с фрейлиной принцесы. И дело было даже не в том, что интересы обоих совершенно не пересекались, просто, маршал не пытался очаровать герцогиню, а она в свою очередь не говорила с ним, как с очередным ротозеем-ухажером, от которого либо избавлялись колкостями, либо пришпиливали к своей коллекции ценных мотыльков-однодневок... - А знаете, Шанталь... эм... вы ведь позволите мне такую вольность звать вас по имени? В свою очередь вы очень обяжете меня, если я смогу быть для вас просто Анри, - непринужденно улыбаясь предложил герцог, - Так вот, я хотел спросить вас, видели ли вы кого-нибудь из окружения их высочеств в последнее время интересующимся запахами... парфюмерией. Может, тайно... Но ведь, что скрывать, в узком кругу доверенных людей не бывает тайн, не так ли? Я вовсе не предполагаю, что вы просто так начнете вести со мной разговоры о святая святых женского мира - о будуаре и содержимом всех флакончиков и коробочек. Но меня интересует, не приобретал ли кто-то сравнительно недавно новых духов... весьма необычных. Шомберг остановился и вынул из-за обшлага камзола небьольшой лоскут батиста, данный ему парфюмером. - Приятный... и очень узнаваемый запах, не так ли?
Луиза де Лавальер: Колкий взгляд Королевы, словно струя ледяной воды, едва коснулся личика несчастной Лавальер, но все же полоснул и оставил след, кровавый шрам. Девушка заметно побледнела. Это был удар в само сердце, в репутацию и в гордость. Это греховное чувство все же было в робкой натуре брошенной фаворитки. Луиза достойно вынесла удар, стараясь скрыть волнение и смертельную бледность, и окунулась в реверанс, как и подобает правилам этикета. Казалось, что она вот-вот лишится чувств, поэтому она судорожно схватилась за стол. И вновь она забыта, и вновь она брошена. Шанталь и Олимпия покинули общество обреченной и продолжали веселиться дальше. Луиза держалась из последних сил. За этот час ее уже и унизили, и оскорбили, и посмеялись над ней. Слезы подступали, а комок рыданий глухо застрял где-то в горле. Девушка сделала вид, что любуется красотой парка, хотя ее мысли были заняты далеко не чувством прекрасного.
Олимпия де Сен-Леже: Между тем, как принцесса Ориенская ничуть не скучала в обществе красивого испанца, который оказался прекрасным знатоком всех восточных обычаев и традиций, и кроме того, пообещал своей очаровательной собеседнице особо редкие и экзотичные виды пуансеттий, которые принцесса очень любила и выращивала в своих оранжереях. Одна из таких веточек – с ослепительно белыми листьями, в контраст ее огненно-красным волосам – украшала сейчас прическу мадемуазель де Сен-Леже. Однако, беспокойство за маршала не покидало принцессу. Не хотелось верить, что после той ночи он забыл о ней, и теперь сделает все, чтобы их пути не пересекались. Он ушел с герцогиней де Монгредьен, но она видела его взгляд. Взгляд, который был красноречивее любых слов… -- Вы задумались о Шомберге, мадемуазель? – своим вопросом герцог дель Брокка застал ее врасплох. – Я не сомневаюсь, он вернется к вам, как только сочтет это возможным. Право сказать, я немного завидую ему… Обнаружить редкий бриллиант среди несметного количества цветных стекляшек – мечта любого коллекционера. Он обвел пристальным взглядом изящную фигурку юной принцессы, ее белый шелковый наряд, выполненный с большим вкусом, и украшенный серебряной вышивкой. Дополняли образ жемчужные нити на руках и шее красавицы, и ветвь белоснежной пуансеттии в ее волосах. -- Даже на Востоке, мадемуазель, мне не доводилось встречать более изысканной и очаровательной женщины, нежели Вы, принцесса. Я всегда считал, что умею ценить красоту, а вы своим ослепительным видом доставили мне ни с чем не сравнимое эстетическое удовольствие. В самом деле, несмотря на свое беспокойство и смятение, Олимпия де Сен-Леже была неповторимо хороша собой, кроме того, ей не надобны были пудра и белила, чтобы поддерживать лилейно-белый цвет лица, и герцогиня Генриетта не раз злословила на этот счет. Увы, женщинам не свойственно прощать превосходства… Его размышления прервало появление белокурой девушки. Луиза де Лавальер, в недавнем прошлом возлюбленная короля, ягненок, брошенный в клетку с кровожадными львами. Впервые за многие годы, в его душе, похожей на черную дыру, шевельнулось что-то, похожее на жалость. -- Вы знаете эту девушку? – обратился он к своей спутнице. Луиза де Лавальер показалась ему достаточно приятной девушкой, ее лицо было красивым, шелковистые белокурые волосы золотым дождем струились по плечам, а фигурку можно было бы смело считать идеальной, если бы не хромота. -- Разумеется, - подтвердила Олимпия. – Кто не знает мадемуазель де Лавальер? -- Что вы о ней думаете? -- Мне… жаль ее. Вряд ли вам довелось пережить предательство любимого и близкого человека, и вы не можете в полной мере представлять, что такое, когда тебя предали, - вздохнула Олимпия. Накатившая волна воспоминаний отозвалась в ее душе тихой болью. -- Я пойду к ней… если вы позволите, разумеется, - Олимпия растерянно посмотрела на Мигеля. -- Как я могу не позволить это женщине такой несравненной красоты, как вы, мадемуазель? – обворожительно улыбнулся герцог. На минуту Олимпии показалось, что вовсе он и не дьявол во плоти, он благородный и справедливый… просто уж очень беспристрастный и беспощадный к тем, кто не заслуживает симпатии. Принцесса и герцог направились к Лавальер, которая не сразу заметила приближающихся к ней роскошно одетого господина и прекрасную даму в белом. -- Милый ангел о чем-то грустит, - заметила Олимпия, взяв в свою руку тонкие нежные пальчики Луизы. – Грустит и ожидает фею, которая появится из бутона алой розы, и тотчас же исполнит ее желания…
Chantal Duvivier: «Интересно, что бы подумала принцесса Ориенская, насчет "Анри", - ядовито подумала герцогиня, в ответ на предложение маршала. - Впрочем, она еще будет иметь возможность узнать об этом. Надо только подумать, как именно пустить этот слух, чтобы он побыстрее дошел до ее ушей.» Конечно, никаких видов на маршала Шанталь не имела, но подразнить принцессу было так забавно. - Конечно, месье. - Улыбнулась в ответ мадемуазель Дювивье. - Мы ведь так давно знаем, друг друга, что обращение по имени даже не кажется вольностью, а является само собой разумеющимся итогом нашего знакомства. Вопрос де Шомберга заставил Шанталь слегка растеряться и... сделать выводы. Герцог явно не принадлежал к тому сорту людей, которые привыкли болтать обо всяких глупостях ради поддержания разговора, а в свете последних событий такой интерес маршала и вовсе мог быть вызван служебным интересом. Ведь девушка, равно как и всякий при дворе знала, что король помимо Ла Рейни уполномочил герцога Д’Аллюэна вести расследование по загадочным покушениям. - Весьма специфический запах. – Слегка поморщив носик, ответила девушка. – Я хорошо его знаю, говорят даже, что вскоре он станет очень моден. Признаться, он мне слегка не по душе. Уж слишком приторный. Я люблю более легкие запахи. Но что делать, придется следовать моде. – Кокетливо улыбнулась она. – Насколько я знаю, пока этим ароматом пользуются графиня де Пейрак, мадемуазель де Монпансье, кстати, сегодня она, если мне не изменяет мой нюх, надушилась именно этими духами. Насколько я знаю, эти духи также покупал кто-то из де Колиньи, кажется молодая графиня, а также герцогиня де Виржи. Ах, да, - всплеснула руками Шанталь, - самое интересное. Вы знаете Анри, я в довольно неплохих отношениях с герцогиней де Виржи, так вот она рассказала мне, что флакончик этих духов у нее перекупила Мари Фуке. Да, да. Дочь господина Фуке, который сейчас народится в замке Пиньероль. Подумать только, Фуке все еще думают, что они центр вселенной. Даже духи выбирают себе самые лучшие. Они ей так понравились, что даже не захотела ждать пока их изготовит парфюмер, а предпочла перекупить их у Мадлен. Думаю она не расстроилась, потому что продала их вдове дороже, чем купила. Время ожидания, пока месье Скорсезе приготовит новые, этим вполне окупается.
Луиза де Лавальер: - Милый ангел о чем-то грустит, - заметила Олимпия, взяв в свою руку тонкие нежные пальчики Луизы. – Грустит и ожидает фею, которая появится из бутона алой розы, и тотчас же исполнит ее желания… Луиза вздрогнула, оторвав взгляд с цветка на внезапно появившуюся Олимпию. Ее красивые губы тот час расплылись в искренней улыбке, что в последнее время она делала крайне редко, и сжала ее маленькую ручку, скользнув взглядом по герцогу, которого в свою очередь наградила приветливым взглядом. - Ооо, - протянула она, не в силах выразить всю радость и благодарность ее появлению, - милая де Сен-Леже! Ты словно ангел, спустившийся по воле Провидения на эту грешную землю, - заключила она с горькой улыбкой, украдкой поцеловав подругу-розу, с которой общалась несколько мгновений назад. - Герцог дель Брокка, добрый день, - и Лавальер окунулась в реверанс, не отпуская руки Олимпии. Девушка так искренне обрадовалась новой компании, что вручила спутнику мадемуазель ту самую розу, которой до недавнего времени жаловалась на свою горькую судьбу, и из которой появилась "фея".
де Монпансье: Мадам де Суассон прекрасно умела завлечь беседой хоть искушенную в придворном этикете даму, хоть неопытного юнца. И пока Олимпия медовым голосом расточала любезности баронессе де Вернон и ее племяннику, герцогиня де Монпансье отошла в тень, лишь изредка вставляя комментарии по поводу пикника и присутствующих или, напротив, отсутствующих придворных. Ее куда больше интересовал загадочный юноша в столь необычном костюме. Можно подумать, что сегодня карнавал... Интересно, какой еще сюрприз ждет нас в гостях у Мадам. В этот момент слова госпожи де Вернон отвлекли Мадемуазель и ей пришлось вернуться к разговору с дамами. -Ваше Высочество, что-то Вы нечастый гость на праздниках Двора. Неужели предпочитаете скромные развлечения узкого круга нашей молодой королевы шумному веселью короля?- поинтересовалась баронесса, поспешно скрыв чуть насмешливую улыбку за веером. Великая Мадемуазель стремительно обернулась и устремила пронзительный взгляд на собеседницу. А затем вдруг весело расхохоталась, да так, что некоторые из присутствующих обернулись в ее сторону. -Как же Вы правы, сударыня! Я открыла, признаюсь с некоторым удивлением, удовольствие и в скромных радостях. После бурных событий моей молодости..., ах как же давно это было!... так вот, после череды "подвигов" покой и размеренность бывают просто необходимы. Видит Бог, скука мне не грозит, слишком много ярких воспоминаний и если все еще находятся те, кто не прочь посудачить о достижениях Великой Мадемуазель, значит, жизнь удалась! Так что я не стремлюсь вновь с головой ринуться в развлечения Двора... Во всяком случаи пока... К чему отрицать дела давно минувших дней, что было, то прошло... И черт возьми, я не о чем не сожалею!После этой тирады баронесса де Вернон заметно смутилась. Скользнув по ней удовлетворенным взглядом, герцогиня де Монпансье отвернулась, пряча торжествующую улыбку. Когда же им надоест шептаться за спиной? Хотите что-то сказать, милости прошу, я всегда готова обсудить свое и Ваше прошлое. После этого разговор никак не клеился. Баронесса растеряла весь свой придворный лоск, а Олимпия откровенно забавлялась ситуацией. Таинственный молодой человек незаметно растворился в яркой толпе дам и кавалеров и снующих беспрестанно туда-сюда слуг. Следовательно, ничто уже не притягивало любопытство Мадемуазель и она поспешила откланиться к радости мадам де Вернон. Поискав глазами знакомых, Анна Мария обнаружила, что Кролеве-матери каким-то чудом удалось избавиться от назойливых придворных и теперь она стоит в окружении нескольких фрейлин в стороне от всеобщего праздника. Вздохнув поглубже, герцогиня де Монпансье решительно зашагала по направлению к своей титулованной тетушки.
Анна Австрийская: Праздник, затеянный невесткой, по мнению королевы-матери, посетившей его только из желания увидеть младшего сына, затягивался. Ни старший, ни младший сын, судя по всему, не спешили посетить пикник Генриетты. Последняя, однако, видимо совсем не унывала, порхая от одного придворного к другому, вызывая праведный гнев Анны, которой Филипп не раз уже жаловался на легкомысленность жены. При всяком удобном случае старая королева пыталась убедить герцога Орлеанского, что он как всегда преувеличивает. Но сейчас, глядя на принцессу, ее величество думала о том, что младший сын мог быть не так уж и неправ. Скучные разговоры и смех поначалу просто утомляли Анну Австрийскую, а теперь и вовсе начинали раздражать. Ее величество, ранее бывшая самой блистательной дамой среди окружавших ее женщин, теперь вынуждена была признать, что безнадежно отстала от этих молодых дам и господ и напоминала картину, позабытую, где то в темном уголке чердака. Увидев приближающуюся к ней Великую Мадемуазель, Анна немало обрадовалась, однако соблюдая достоинство, этого не показала. - Ваше высочество, - вновь приветствовала она родственницу. – Как вы находите это небольшое празднество?
де Монпансье: Герцогиня де Монпансье напряженно вглядывалась в суровое лицо королевы, но уловив благодушные нотки в голосе Анны Австрийской, почувствовала как отлегло от сердца. Уж не Великой ли Мадемуазель знать, каким безжалостным бывает гнев этой с виду непроницаемой женщины. Но раз августейшая тетушка сама завела разговор о пикнике, Анна Мария с удовольствием поддержит тему. -Не знаю, что и ответить, Ваше Величество. Я смотрю со стороны на бурлящую жизнь молодых, полных огня и азарта придворных и жалею, что мне уже на 20 лет, - махнув рукой в направлении небольшой компании светких красавиц и галантных кавалеров, ответила герцогиня де Монпансье. В ее голосе против воли сквознули ностальгические нотки и она не смогла сдержать снисходительной улыбки, заслышав заразительный смех кого-то из гостей. -И все-таки, унывать в такой яркий солнечный день грешно, - озорно тряхнув локонами, через минуту дабавила Мадемуазель. - Посмотрите, Ваше Величество, погода располагает к улыбкам и веселью. И хотя я огорчена долгим отсутствием Его величества и кузена Филиппа, все же стараюсь наслаждаться последними теплыми деньками. Ну же, Ваше Величества, неужели Вы совсем разучились улыбаться? Уверена, мы еще можем дать фору молодежи, - уверенно заявила герцогиня де Монпансье, устремив на королеву Анну сияющий взор. Она, как это часто бывало, сама уже верила во все, что говорила и поддавшиь импульсивному порыву искренне желала развеселить почтенную даму.
Анна Австрийская: Глядя на Великую Мадемуазель и вспоминая ее бурную молодость, в пору коей она доставила ее величеству так много хлопот, Анна могла лишь поблагодарить Господа, что принцессе уже не двадцать лет. Хотя слухи, порой доходившие и до ушей старой регентши, утверждали, что некие молодые люди все еще привлекают любвеобильную Анну-Марию. Ничем не выдав истинных мыслей, королева ответила: - Да, вы правы. Юности свойственно жить лишь одним днем и цвести как цветок. Об увядании сперва не задумываешься, а после приходится принять его как факт, только смириться с этим бывает слишком уж сложно. Слова ее высочества хоть и не изгнали мрачное настроение Анны Австрийской полностью, но все же заставили ее сдержанно улыбнуться. - Отсутствие его величества и его высочества огорчает меня намного больше, однако же, должна заметить, что еще больше чем нас, оно должно огорчать саму хозяйку праздника. Хотя, быть может, нам следует брать пример с ее высочества, которая, видимо, совсем не огорчена отсутствием его величества, а еще более отсутствием своего супруга. - Не удержалась от замечания королева-мать, кидая на герцогиню Орлеанскую не самый дружелюбный взгляд. Ваше высочество, я прошу прощения за столь долгое молчание. Жизненные коллизии не дают не секунды покоя.
Мигель де Гарсиа: На фоне лилейно-белых ладоней Луизы алая роза горела ярким пятном. Утонченный глаз художника-эстета уловил всю красоту этого контраста. Он перевел взгляд на белоснежный глянец листьев пуансеттии в огненных волосах Олимпии, словно охлаждающий их пламень. Белое на красном, красное на белом... Он взял эту розу аккуратно, так, что ни один лепесток не упал с нежного цветка, сорванного хрупкими девичьими руками, его прикосновения не причинили цветку боли. -- Ваша роза прекрасна, мадемуазель, - легко улыбнулся герцог де Гарсиа, глядя в глаза милой девушке, - но еще прекраснее она была, когда вы держали ее в своей изящной руке. Герцог де Гарсиа был не из тех, кто от нечего делать предавался пустому словоблудию и рассыпал перед прекрасными дамами ничего не значащие комплименты. Он не так легко расставался со словами, и банальные на первый взгляд фразы в его исполнении имели не тот смысл, что в устах других придворных. Циник и интриган, он с завидным самообладанием умел прятать свое истинное лицо под непроницаемой маской учтивости и галантности. Его истинное лицо увидела несчастная графиня Виккерс, а затем и не менее несчастная Адилье. Его истинное лицо было таким, что не дай бог кому-либо его увидеть... Впрочем, он и сам уже не знал, что было его истинной сущностью - жестокий, лишенный сострадания злодей, одержимый демоном и играющий чувствами, или теперешний обходительный красавец, легко и непринужденно развлекающий двух очаровательных девушек? Как бы то ни было, он умел находить действительно редкие и ценные экземпляры, которые всегда оценивал по достоинству.
Анри де Шомберг: Слушая приятный веселый голосок мадемуазель Дювивье, герцог обводил рассеянным взглядом фигурно остриженные карликовые деревца и кусты. То, что говорила ему герцогиня, было и великим подспорьем, и ужасным нагромождением новых фактов. Половина двора использует этот парфюм! К своему титулу маршала герцог рисковал заслужить и прозвище ловеласа, попытайся он встретиться хотя бы с половиной из счасливых обладетельниц новых духов. И все же долг требовал того. И этот запах, как бы эфемерен он ни был, оставался едва ли не единственной уликой в его руках. - Весьма забавно, не правда ли, как мода заставляет меняться даже самых консервативных из нас... Кстати, а как давно вы встречались с Мадлен? Милое создание, я уверен, что у нее и в мыслях не было воспользоваться своим преимуществом перед бедняжкой Фуке. Так вы говорите, совсем недавно? Стараясь не выглядеть через чур заинтересованным под взглядом проницательных глаз Шанталь, Анри весело взмахнул батистом, посылая в воздух ароматные пары от синьера Скорсезе. - Волшебство парфюма способно и в самом деле кружить головы... На днях я получил письмо с весьма деликатным содержанием. Я заинтригован, понимаете? Строго между нами... этот запах не выходит у меня из головы с той самой минуты. Как вы думаете, можно влюбиться в аромат? Светлые глаза д'Аллюэна поддернулись той романтичной поволокой, которую так любят рисовать на глазах влюбленных пастушков художники, украшавшие стены строящегося Версаля. Он мечтательно посмотрел в небо, словно провожая незримые пары аромата. - Если бы я мог узнать... Но я почти теряю надежду, - с грустью проговорил маршал, пряча заветный лоскут батиста за обшлагом. Удалась ли ему эта маленькая интермедия, или нет, но теперь несомненно вся женская половина гостей по секрету узнает о его поисках. Возможно, что искомая им особа согласится пролить свет на известную ей тайну... или выдаст себя.
Chantal Duvivier: - Вы правы, месье, - согласно кивнула Шанталь. - Двор диктует условия, которые порой приходится принимать, даже если они тебе не нравятся. Держу пари, что вскоре даже самые консервативные фрейлины из свиты ее величества королевы-матери будут душиться этими духами. Говорят, даже ее величество королева Мария-Терезия уже положила глаз на них. Если это так, то вскоре месье парфюмер рискует стать богатым человеком, - рассмеялась девушка. - А то и придворным парфюмером. Наводящие вопросы герцога, несмотря на то, что он изо всех сил не старался не показаться чрезмерно любопытным, утвердили Шанталь в мысли, что ее допущения о связи этого разговора с расследованием могут быть верны. Вряд ли человек, который ради праздного любопытства интересуется придворной модой вдруг начнет с такой тщательностью расспрашивать о том, как давно она виделась с герцогиней. - Как давно мы виделись? - Задумчиво повторила она. - Думаю пару недель назад. Да, именно так. Пару недель назад. Оправдание маршала звучало убедительно, даже слишком убедительно и не менее подозрительно. Мадемуазель Дювивье вполне допускала, что, быть может, она преувеличивает, однако нескрываемый интерес де Шомберга к герцогине Орлеанской сводил на нет его усилия создать репутацию обыкновенного придворного ловеласа. «И все же, хотя ему и нравится принцесса, Олимпия, кажется, интересует его не меньше, так что вполне может статься, что некая другая загадочная личность и могла заинтересовать его. - Размышляла девушка. - Ах, как жаль, что принцесса не пользуется этими духами, уж я бы точно тогда знала, что это она послала письмо». - Уверена, настоящий романтик вполне может влюбиться и в аромат, - с улыбкой отвечала герцогиня. - Надежду не стоит терять никогда. Вы не допускаете, что это может быть кто то из уже знакомых вам дам? Скажем принцесса Ориенская? Быть может, она тоже успела уже приобрести эти духи. - Лукаво сощурившись, предположила Шанталь. - А быть может та же Мадлен. Вы просто не можете не покорить чувствительное дамское сердце.
Луиза де Лавальер: Луиза вздрогнула и обернулась. Мадонна, кажется, сегодня благоволила мольбам несчастной девушки, хоть и дарила ей не совсем то, чего ожидала. Ну уж и если придется терпеть и сегодня это дворцовую пытку, то пусть она будет в кругу людей с чистым сердцем. Хотя бы внешне. - Месье де Гарсиа, рада Вас видеть, - чуть смутившись от незаслуженного комплимента, ответила Лавальер и обернулась в полуоборота к нему, чтобы было удобнее беседовать. Она невозмутимо разглядывала его лицо, раздумывая, чтобы ответить на его комплимент. В ее правила не входила жеманная улыбка, кокетливый смешок, неестественный румянец щек. Луиза всегда самокритично относилась к своей внешности, находя у себя лишь одни недостатки, несмотря на то, что ее закадычная подруга, Ора де Монтале, всегда хвалила ее белоснежные, изящные пальчики.
Куницца ди Амидеи: Неплохо придумано. Браво! Куницца по достоинству оценила эффектный тактический ход виконта Страффорда, оставалось надеяться, что и сам Кресси окажется полным идиотом, и собачья преданность герцогу Орлеанскому вытеснит в нем ревность к невесте, такой молодой и прекрасной. Но, похоже, француз был слишком глуп, чтобы ревновать к «другу семьи», между тем, как именно в этих «друзьях семьи» и таилась огромная опасность для супружеского ложа. И, пролепетав несколько извинительных слов законной невесте, ссылаясь на «службу» и «гражданский долг», де Кресси поспешно удалился, любезно предоставив девушку заботам англичанина… Отправился ловить герцога, и настойчиво завладевать его вниманием. Бедный мальчик, если бы он знал, какой опасности себя подвергает… Куницца насмешливым взором проводила незадачливого жениха, и, грациозно оправив складки бирюзового шелкового платья, негромко обратилась к англичанину: -- Наше счастье, что виконт оказался так внушаем… - Хитрая улыбка тронула ее красивые губы. – Похоже, у него есть все основания опасаться, что шевалье де Лоррен выздоровеет раньше срока и перехватит у него выгодную должность!.. Впрочем, я сомневаюсь, что от моего нареченного, - это слово она выговорила с какой-то ироничной усмешкой, - может быть какая-то польза государству… Книги он берет в руки крайне редко, да и шпагой владеет весьма посредственно… А одного подхалимства, все-таки мало, и, если претендуешь на приличный пост, хотя бы что-то нужно уметь! А этот… он только и думает, что о нарядах!.. – Выплеснуть вот так, на одном дыхании, все свое недовольство, всю неприязнь к будущему мужу, было огромной неожиданностью, даже для нее самой. Но почему-то, Куницца была уверена, что сэр Джеймс ее поймет. И, что вполне даже вероятно, разделит ее мнение на этот счет.
Анри де Шомберг: Сказать так много и не сказать ничего! Маршал мысленно поздравлял мадемуазель Дювивье с победой. Либо она и в самом деле не была осведомлена и пристрастиях дам в вопросе парфюмерии, либо старательно выгораживала кого-то, что было маловероятным. Герцогиня, хотя и слыла милой и остроумной собеседницей, однако, не водила дружбу с кем-либо настолько, чтобы покрывать возможные и невозможные грехи. Впрочем, д'Аллюэн всегда был готов к неожиданности - женщины тем и прекрасны, что практически все они меняются вместе с дуновением ветра и тем самым не перестают быть интригующими и таинственными. - Да, я безнадежен, - вздохнул герцог, - Романтик, вы говорите? Он улыбнулся эпитету, как лестному комплименту. Слышала бы его матушка... непременно пригласила бы герцогиню к обеду и засыпала бы тысячей и одним вопросом о источнике столько необычайного вывода. - Однако, я удерживаю ваше внимание непозволительно долго, сударыня. Наверно, кто-то, и быть может не один, уже намечает место и время для встречи со мной, - они как раз обогнули тяжелый развесистый куст и свернули на дорожку, идущую параллельно той, на которой они прогуливались. - Если выши предположения верны, то это могла быть и принцесса Ориенская... вполне может быть... вполне... Вот и повод, не столь броский и тем не менее важный, чтобы побеседовать с принцессой, не вызывая ничьих кривотолков. Впрочем, даже если судить по вскользь брошенным замечаниям мадемуазель Дювивье, о связи герцога и принцессы Ориенской уже было известно при дворе... По странности, однако, об этом практически не говорилось в особняке д'Аллюэнов. Или пока это было на том уровне слухов, когда мысли передаются шепотом и только в компании не более двух? - Вы ужасная шалунья, милая Шанталь, позвольте заметить вам, - едва не рассмеялся герцог, услышав комплимент Шанталь касательно своего шарма, - Помилуйте, я маршал в военных кампаниях, но никак не в салонных... тем более, - проговорил он более приглушенно, - тем более, не в альковных. Так что, это скорее ореол сплетен и домыслов нежели истина. Как бы не лестно это не звучало, но увы... увы... в моем сердце пустынно как в приходской казне... до получения этого письма, конечно же, - поспешил он поправиться, вспомнив, что минуту назад разыгрывал роль безнадежно влюбленного. - Вы должны научить меня этим новым.. как их принято называть... манерам, Шанталь, я буду вам очень признателен. А то, как видите, единственным поводом для встечи с дамами у меня моя служба... и если так будет продолжаться, боюсь, я далеко не уйду в своих розысках.
Chantal Duvivier: - Я полагаю, что да, - улыбнулась Шанталь. - Ведь вы же сами только что спросили, нельзя ли влюбиться в аромат. Я уверена, что настоящий романтик может это сделать. На то он и романтик. Я считаю, что это замечательно, ведь в наше время настоящих романтиков осталось не так уж много. Личности, которые могли, по словам маршала, намечать места для встречи с ним, весьма интересовали герцогиню, однако вопрос о шпионаже на пикнике отпадал сам собой. Кроме того, после ее внезапного появления на поляне де Шомберг должен был быть внимателен вдвойне, зная, что она интересуется его личной жизнью. Ложная скромность герцога Д’Аллюэна заставила девушку мысленно ухмыльнуться. Быть может, не так давно появившись при дворе, он и правда помышлял лишь о военных компаниях, но сейчас явно наверстывал упущенное. - Помилуйте, мой друг, - возмутилась Шанталь, с удовольствием отметив про себя, что возмущение получилось у нее очень натурально, - как это в сердце такого мужчины как вы может быть пусто? Нет, нет, не заставляйте меня думать, что вы лукавите. Уверена, что незнакомка уже успела покорить ваше сердце. Следующая фраза маршала заставила мадемуазель Дювивье насторожиться. В розысках? Была ли оговорка маршала случайностью или же он специально хотел сообщить ей, что его вопросы были вызваны служебным интересом? Очень интересно, - подумала герцогиня. - Стало быть, духи как то связаны с расследованием, а вовсе не с вымышленной незнакомкой. Скорее всего, если письмо и было, то отнюдь не с признаниями в любви. Кроме того, он что-то сказал о поводах, для встречи с дамами, значит я наверняка не первая с кем он говорит по этому поводу! Очень странно, что он сам вдруг себя выдал подобным образом. - О, конечно, Анри, если вы желаете, - меж тем с самым непринужденным видом ответствовала она, - я посвящу вас в некоторые мелкие детали, уверена, что вы окажетесь способными учеником. Более того, нисколько не сомневаюсь, что вы при желании преуспеете во всех областях. Вот мы, кажется, и вернулись назад. - Добавила она, когда они опять появились на поляне.
Джеймс Вексрой: Выслушав раздраженный пассаж Куниццы, виконт понимающе и сочувствующе покивал головой. Впрочем, он не желал позволять баронессе удариться в меланхолию, так что немедленно улыбнулся и ответил тем, что ему, наполовину солдату, казалось вполне забавной шуткой: - Дорогая баронесса, мужчина - это все-таки не только сумма прочитанных книг и фехтовальных навыков. Я вот неплохо фехтую, но также не особенно много читаю. Боюсь, теперь я буду в ваших глазах только наполовину достойным кавалером... Состроив комичное выражение лица, призванное подчеркнуто изобразить вселенскую грусть, сэр Джеймс не смог удерживать его слишком долго и вновь негромко рассмеялся. - Мне остается лишь уповать на то, что вы не позволите этому случиться и займетесь моим образованием... - Разумеется, воспринимать слова виконта иначе как шуткой было нельзя. Как и всякий посольский деятель, он был блестяще образован и свободно говорил и читал на нескольких языках. Да и нынешний разговор, который молодые люди вели на неродном для каждого из них языке, был показателем определенного уровня культурного развития. Но самое главное - виконт был рад, что внимание Куниццы удалось хотя бы на время отключить от ее жениха, переведя разговор на обоюдоприятные двусмысленные темы. За прошедшие недели Куницца и Джеймс так ни разу и не встретились. Лишь пара немногословных приветов, переданных через повара, постигавшего науку приготовления фирменного глинтвейна графини де Кресси. Сегодня этому глинтвейну предстояло сыграть свою роль в мероприятии. Но вот рассказывать об этом плане Куницце англичанин не собирался - кто знает, девушка может и отступить в последний момент, помешать исполнению замыслов. А вот если ее поставят перед фактом, она несомненно найдет десятки вполне разумных доводов для успокоения совести... Виконт был уверен, что в данном случае "ignorance is bliss"... А вот после пикника, когда фактор нелюбимого жениха будет устранен, разговоры между ним и баронессой почти наверняка станут гораздо откровеннее...
Олимпия де Сен-Леже: -- Будьте осторожны, мадемуазель, - проговорила Олимпия, рассматривая роскошную алую розу, которая теперь украшала жгуче черные волосы гишпанского герцога. – Наш общий знакомый – очень таинственная и опасная личность… Я слышала, на его совести злодейств по крайней мере три, - она загадочно улыбнулась. Да, Мигель был безумно красив, и именно таким она представляла себе знаменитого Цезаря Борджиа. Она даже подумала о том, что вполне могла бы стать его любовницей – возможно, новые и неожиданные острые ощущения позволят забыть ей о той боли. Она вспомнила обо всем, что ей пришлось вытерпеть по вине Анри. Тогда, после дуэли, она предала его, забеспокоившись о состоянии здоровья его соперника, и теперь между ней и герцогом д’Аллюэном повисло странное недоразумение, словно, проведя с ним ночь, она вычеркнула его из своей жизни. Как это было тяжело – лавировать между ними всеми, стараясь никого не обидеть, никому не причинить боли! А Мигель… перед ним, у нее по крайней мере не было никаких обязательств. Она не обещала ему любви. Да ему это и не было нужно… -- Три? Возможно, больше, - равнодушно улыбнулся герцог. – Избыток зла порождает добро, дорогая Олимпия… Разве это не повод начать делать добрые дела, чтобы хоть как-то успокоить отравленную совесть? Вы ведь имеете большее представление о добродетели, нежели ваш покорный слуга, мадемуазель? – он с интересом взглянул в искрившиеся светом глаза Луизы. Нет, он не понимал тех сильных, которые показывали свою власть, давя и угнетая слабых, и сорвать этот хрупкий и нежный цветок, чтобы, надышавшись его ароматом, бросить на дороге, представлялось ему презренным и недостойным. В самом деле, пора начать делать добрые дела. И так на его совести много невинных жертв. Луиза не станет следующей… Напротив, он считает своим долгом предупредить ее о сгустившихся над ее белокурой головкой тучах, а заодно и опрокинуть эту огненноволосую хищницу Атенаис, завладевшую сердцем короля.
Анри де Шомберг: - Помочь в розысках будущей мадам д'Аллюэн, - поправился маршал, заметив легкую тень задумчивости в лице собеседницы, - Я отчаялся найти кого-либо в своем сердце, но быть может... Он осекся. Конечно, теория женитьбы была бы словно гром среди ясного неба и отмела бы в миг все другие подозрения. Но стоило ли жертвовать своим добрым именем закоренелого холостяка? Однако, с каждой минутой разговора с герцогиней де Монгредьен, Шомберг ощущал, что она была более чем осведомленная о всех секретах и тайнах Версаля и Пале-Рояла придворная дама. Опытная собеседница, она четко выбрала свою линию разговора и явно узанавала от герцога больше, чем раскрывала ему. - Вы очень любезны, Шанталь, помогая мне разобраться в этих тонкостях. Поверьте, я не стал бы тревожить вас распросами, не будь я уверен, что вы настолько добры, что непременно поможете мне, вместо того, чтобы смеяться. Лукавый взгляд обоих говорил о том, что правила игры оговорены, и оба принимали их. Недомолвки и недоговорки. Но среди них было и то, что могло быть важным обоим. - Если вам понадобится моя помощь, я не уверен, но... я буду счастлив, - Шомберг склонился к руке герцогини, когда они вышли из затенненной высокими кустами аллеи обратно к месту пикника, - Я рад даже и простому случаю прогуляться в вашем обществе, - совершенно без всякой задней мысли добавил маршал. Он бросил внимательный взгляд на собравшееся на лужайеке общество. Выделявшийся среди всех кавалеров своим несколько восточным одеянием и обликом кавалер де Гарсиа развлекал разговором Луизу де Лавальер и принцессу Ориенскую. Издалека Шомберг отметил прекрасные изумрудные глаза Олимпии. Она очевидно заметила его, так как слегка повернулась, как будто вовсе и не отворачиваясь. Легкий укол в сердце. Восточная красавица, околдовавшая его и столь поспешно пожелавшая расстаться... Но хотела ли она того? И черт возьми, позволил ли он? Прямые темные брови маршала слегка нахмурились. Он уже более месяца в Париже, и за все это время умудрился дважды быть оставленым... каково? - Скажите Шанталь, вам приходилось оставлять поклонников? Могу я спросить вас... если вы пожелаете сказать конечно, что побуждает женщину искать лучшего? Рассмеявшись собтсвенной наивности, маршал всем видом показал, что вовсе не настолько серьезно относился к вещам. Расследование покушений занимало его гораздо больше. Но вряд ли он имел хоть какой-то успех, если бы ходил с угрюмым сосредоточенным видом, рыская глазами по кустам и нарушая идиллический покой некоторых пар... Кстати... Он успел отметить про себя, что Ее высочество Генриетта-Анна отсутствовала на пикнике.
Chantal Duvivier: - Я нисколько не сомневаюсь, что будущая мадам д'Аллюэн совсем скоро появится в вашей жизни. Вы еще будете скучать за своим положением неженатого мужчины, вот увидите. Так что я бы посоветовала вам наслаждаться своим статусом холостяка, пока еще есть время. - Засмеялась Шанталь, прекрасно понимавшая, что с таким раскладом вещей Анри еще очень долго мог оставаться свободным как ветер, ничуть не печалясь от отсутствия супруги. Впрочем, многие придворные, желая явить собою образец добродетели, вступали в брак, но на том добродетель их и заканчивалась. Порой некоторые знакомые герцогини, связав себя брачными узами, преуспевали на любовном фронте гораздо больше чем до брака. Чем объяснить сей факт девушка не знала. Бегло пробежав взглядом по лицам придворных, пребывавших на поляне, мадемуазель Дювивье сразу же отметила про себя отсутствие принцессы. Куда же удалилась наша принцесса? - С сарказмом подумала Шанталь. - Пошла искать новые любовные приключения? Еще раз, окинув взглядом поляну, фрейлина Мадам подметила, что все потенциальные кавалеры ее высочества были вроде бы на месте. Куда же она ушла? А главное с кем? - Задалась вопросом она. Оглянувшись на маршала, герцогиня де Монгредьен успела перехватить его взгляд, адресованный Олимпии. Взгляд, который говорил о многом. Но вот вопрос, заданный де Шомбергом, пребывавшим скорее всего в глубоких раздумьях и не понимавшего какую пищу для размышлений и выводов он дает неугомонной Шанталь, слегка выбил ее из колеи. - Давать отставку поклонникам? - Немного удивленно переспросила она. Неужели она дала ему отставку? Невероятно! - Меж тем размышляла девушка. - Никогда бы не подумала! Или он имеет в виду не ее, а принцессу? Хотя нет, этот взгляд не оставляет ни капли сомнений. Ах, как жаль, что я не знаю всех подробностей! - По чести сказать, приходилось, - справившись с удивлением, призналась мадемуазель Дювивье. - На ваш второй вопрос мне ответить будет не так то просто, ведь в каждом случае ответ может быть свой. Если мы говорим о даме, которую интересует статус и большие возможности, то ее, конечно же, будет в первую очередь интересовать положение кавалера в обществе и его состояние. Если он беден и не знатен, то она может дать ему отставку. Или какой-нибудь скандал, связанный с ухажером из-за которого он теряет свое положение или приобретает дурную репутацию при дворе, а зачастую и то и другое сразу. По чести сказать, в последнее время дурная репутация не является таким уж большим пороком, но во всем надо знать меру. Черезмерная одиозность никому не понравится. Или же, скажем, дама узнает, что ее избранник был не верен ей. - Лукаво прищурилась герцогиня, уверенная в том, что маршал поймет намек. - Кому приятно знать, что ты должна делить мужчину с соперницей? Некоторые предпочитают бороться, некоторые решают отступить. Второй выход и есть отставка. Бывает и так, что кавалер просто надоедает. Он становится скучен и неинтересен, приходится искать более занятные варианты. - Кокетливо взмахнула веером девушка. - Или вот, например расположение его величества. Ежели избранник попадает в немилость, то найдется мало дам, которые захотят последовать за ним в глушь. Бывает, что кавалер груб или не уделяет вам должного с вашей точки зрения внимания, и тогда вы решаете дать ему отставку. И этот только некоторые из вариантов. Их могут быть тысячи и у каждой женщины свой.
Луиза де Лавальер: - О, не беспокойтесь, милая Олимпия, я уже не та, чтобы попадаться в чьи-либо сети. Это может быть лишь чистая минутная женская слабость, да и сердце мое принадлежит Одному Человеку, остальное мне не почем, - с горькой улыбкой ответила Луиза и пожала плечами. Представлять новому обществу имя ее возлюбленного не нужно было, это было давно известно каждому. Девушка переводила тусклый взгляд с одной фигуры на другой, слушая ответ герцога. - Добро, сделанное тобой еще сегодня, к вечеру уже будет забыто. И все же твори добро, - пропела Лавальер, глядя на своего собеседника, - но, может, вы и правы, милый герцог. Я всегда следовала по путям добродетели, никогда не желала никому зла, все делала искренне, с чувством, а получила лишь сладкие минуты счастья и постоянные колкие взгляды и комплименты, исполненные жгучей ненавистью. И все же я люблю добродетель так же, как и прежде. И вот вам ребус, в чем же различие в наших добродетелях? - Луиза улыбнулась и вопросительно уставилась на молодого человека.
Анри де Шомберг: Нет, решительно ответы этой молодой особы не удовлетворяли маршала ни в одном из пунктов. И виной ли тому быстрота течения мыслей в очаровательной головке Шанталь, или же тяжелый груз, давивший на все сознание герцога? Улыбка, вежливый поклон, приятное касанье губ к руке - вот небольшая, но приятная и приемлимая дань радушию и любезности. Маршал теребил рукой отворот камзола, не решаясь спросить еще один, самый важный вопрос. Следя за глазами мадемуазель Дювивье, он также заметил, некоторое опустение на лужайке, и главное, отсутствие герцогини Орлеанской. - Вы прекраснейшая собеседница, ваша светлость. Надеюсь, что мне и впредь будет позволено прибегать к вашему совету и помощи, когда я заплутаю в коридорах светской жизни. Увы, нам маршалом нельзя без проводников, иначе, мы превращаем все в руины, - сказал он, с долей сожаления вспоминая свой первый вечер и первое утро по возвращении в парижский свет. Она умна. И вряд ли так легка, какой кажется. Но, ему не нужно от нее ничего, и по-видимому, герцогине также - из этого может родиться либо, союз здравомыслия, либо просто приятельские отношения. Ни то, ни другое не лишне. Анри еще не успел отпустить руку герцогини Монгредьен и позволить ей уйти, когда заметил, приближавшегося к ним виконта Стаффорда. Приготовившись к очередному вежливо-дипломатичному приветсвию, Шомберг слегка сощурил глаза, вглядываясь против солнца в фигуру виконта. Взор герцога дАллюэна угасал по мере того, как все ярче светило полуденное солнце. Скука и бездействие - вот две убийственнейшие вещи, способные сразить маршала. Однако, он не решился бы примкнуть ни к одной из групп гостей герцогини Орлеанской, понимая, что не найдет в них ничего кроме любопытствующих распросов о ходе следствия... В лучшем случае - вежливых распросов о здоровье матушки.
Куницца ди Амидеи: Ну вот. Она хотела унизить нелюбимого жениха, а вместо этого попала в не слишком удобное положение перед виконтом... Баронесса несколько смутилась, но в словах и во взгляде англичанина была некая доля иронии, оставляющая надежды, что намек был им все же понят, и молодой человек догадался, какой смысл вкладывала Куницца в эти слова. -- Уверена, что если бы виконт де Кресси прочел много книг, он оказался бы в моих глазах сухим ученым занудой, а владей он шпагой, - был бы бретером и головорезом, - она непринужденно улыбнулась, желая хоть как-то сгладить возникшую между ними неловкость. Разговор начинался не в лучшем ключе, и в ее силах было направить его в то русло, в которое нужно. Оставалось надеяться, что общество герцога Орлеанского и его приближенных, столь же разряженных в пух и прах, как и ее "благоверный". Куницца взмахнул веером, отгоняя приторный, навязчивый запах духов, напоминающий ей о недавнем присутствии виконта де Кресси. Какой вульгарный аромат. Венецианские куртизанки, и те более изысканны в выборе парфюма. Она позволила себе задержать взгляд на других присутствующих - вот уже знакомая ей девушка, герцогиня Монгредьен, в сопровождении красивого молодого человека, вот эффектный, демонической наружности незнакомец в сопровождении двух очаровательных девушек. На минуту баронессе показалось, что она видит среди гостей самого Чезаре Борджиа, и подумала, что неплохо бы проверить бокалы на предмет наличия в них нежелательной субстанции.
Джеймс Вексрой: Понимая, что юная баронесса может чувствовать себя не совсем комфортно после его шутки, сэр Джеймс лучезарно улыбнулся, склонившись в изящном поклоне и целуя тонкую и трепетную ручку итальянки. Дрожь ее смуглых пальцев недвусмысленно дала понять виконту, что явная нелюбовь к жениху была выражена не случайно. Пусть сэр Джеймс и не был пока опытным дипломатом, он, как и любой мужчина, считал себя знатоком женщин. Тем более, нынешняя ситуация не требовала от виконта никакой особой проницательности. Очаровательная Куницца не любила своего жениха, приближающийся брак считала неволей, и лишь бедственное положение собственной семьи мешало ей сбежать прочь из дома де Кресси. Увы, виконт понимал и то, что явный интерес баронессы к его собственно персоне также совершенно не обязательно был искренней симпатией или влюбленностью. Англичанин просто был другим, не женихом, альтернативой его опостылевшему обществу. Виконт заметил вполне благосклонный взгляд, каким наградила баронесса прохаживающегося неподалеку маршала Шомберга... Определенно, не стоило обольщаться и преждевременно считать итальянку влюбленной. В конце концов, будь это так - их общение уже могло бы перерасти формальные придворные расшаркивания и легкие подрагивания в пальцах. Впрочем - не стоит об этом судить раньше времени, вот после сегодняшнего дня - уже можно будет делать какие-то выводы... - С Вашего позволения, я отлучусь на секунду, будьте добры, подождите меня на этом самом месте... - Виконт сделал ударение на последних словах - в свете того, что он планировал сделать, баронессе не стоило куда-то отходить со своего нынешнего безопасного места. Непринужденно улыбнувшись, виконт стремительно подошел к одному из крайних столиков, закрыв его от любых взглядов своей широкой спиной. Именно здесь стоял бочонок с фирменным глинтвейном графини де Кресси - тем самым, который верный повар Вексроя ухитрился подменить на порох. Что делать дальше - англичанин знал прекрасно, неоднократно просчитывая сценарий в тишине своего нового особняка - совсем рядом к Пале-Роялю... Он вывернул краник бочонка и вытянул из него аккуратно промасленный фитиль. Маленький кремень был тут же, виконт быстро ударил им по металлу накладок - искра радостно прыгнула на фитиль, и тот занялся бездымным огоньком, совсем невидимым в ярком солнечном свете. Сэр Джеймс, не полагаясь на счастливый случай, поставил на стол свой высокий бокал, так что густая красная жидкость загородила собой краник бочонка со смертоносным "глинтвейном". Теперь - тридцать секунд, тридцать ударов сердца. Пять - виконт, старательно улыбаясь с максимальной возможной небрежностью, ищет глазами виконта де Кресси. Вот он, нахмуренный и расстроенный, один-одинешенек. Неудивительно - герцог Орлеанский еще не появился, а вернуться к невесте салаге де Кресси, видимо, гордость не позволяет. Заметив англичанина, де Кресси улыбается и делает шаг навстречу... Десять - сэр Джеймс приветственным взмахом обозначает, что тоже видит виконта, и аккуратно кивает в сторону столика с глинтвейном - мол, давай, готовься, угощать тех, кого нужно, зарабатывать благосклонность сильных мира сего. Понявший намек де Кресси просиял и, придав походке надлежащую величавость, направился к столику. Пятнадцать - увидев краем глаза движение некоторых гостей в сторону столика, Вексрой злобно усмехнулся про себя. Жаль, конечно, но так все будет драматичнее и интереснее. Во всяком случае - в общем бедламе никто и не вспомнит про англичанина. Двадцать - среди гостей в зоне будущего взрыва - странный молодой человек в тюрбане, чье лицо скрыто. Идеальный убийца, коварный негодяй, прокравшийся в мирное сообщество. Кто тут главный следователь? Верно, маршал Шомберг. Сделав озабоченное выражение лица, сэр Джеймс решительно зашагал в направлении маршала. Двадцать пять - Маршал уже совсем близко, виконт повторно приветствует его вежливым кивком, остановившись на приличествующем расстоянии. - Маршал, я чрезвычайно расстроен, что вынужден отрывать вас от беседы с дамой. Кроме того, боюсь, что моя подозрительность может показаться вам излишней. Но несколько неизвестных господ, лицо одного из которых скрыто, странно ведут себя у столов в напитками. Возможно, я всего лишь... Тридцать. Горячая волна ударила в спину раньше, чем гром взрыва достиг барабанных перепонок. Сильнейший удар швырнул виконта на землю, выбив дыхание. Оглохший и обездвиженный на несколько мгновений, англичанин мог лишь кашлять в едком дыму, окутавшем все вокруг...
Мигель де Гарсиа: Непроницаемо темный, как и его темная душа, взор испанского герцога на мгновение задержался на принцессе Олимпии. Она все больше казалась ему похожей на Элиану, чей призрак частенько наведывался к нему в гости сквозь опиумный дурман. Но сейчас его состояние было совершенно вменяемым. Какое безумие. Какая странная нелепость. Ведь ты давно уже умерла, Эли... И не только внешнее сходство напоминало о графине Виккерс. Несчастная Элиана жила на нервах, любила, ненавидела и страдала на грани возможного. А взгляд. Черт возьми, до чего похожий взгляд. Она не была бы счастлива с ним... но быть может, Олимпия найдет счастье с маршалом Шомбергом? Она это заслужила. Хотя бы для равновесия. Что ни говори, а разум расчетливого игрока, эстета и наблдателя всегда был не вторым, а первым "эго" сеньора де Гарсиа. Заметив его чересчур уж странный и ничем не объясняемый взгляд, Олимпия отвернулась. Мигель увидел, как к ее красивому бледному лицу прилила кровь. -- Разница в том, прелестная герцогиня, - ответил Мигель Луизе де Лавальер, - что вы делаете добро всем, а я - лишь избранным... Очень редко. Люди имеют обыкновение помнить причиненное им зло, но уж никак не добро, и делать им побольше пакостей – наиболее верный способ составить себе отличную репутацию, - по весьма своеобразной интонации герцога трудно было понять, всерьез он говорит, или в шутку. – Если перегрызть горло одному врагу, то остальные поймут, что лучше им отойти в сторону и не попадаться на дороге… Жестоко, скажете вы, мадемуазель? Возможно… Зато, справедливо. Oderint, dum metuant… Как это переводится, милые дамы? – он хитро прищурил правый глаз. -- Пусть ненавидят, лишь бы боялись, - ответила принцесса Ориенская. Мигель одобрительно кивнул. -- Вы делаете успехи, мадемуазель... - Дальнейшие его слова заглушил раздавшийся невесть откуда оглушительный звук. Их компания находилась достаточно далеко от основного эпицентра взрыва, но Мигель заметил, как побледнела и переменилась в лице Олимпия. Краем глаза он успел заметить, как маршал Шомберг говорил с неким господином, которого он видел впервые. За несколько секунд до взрыва... Она не упала в обморок. Не успела рассеяться взрывная волна, как юная принцесса стремительно сорвалась с места, бросив Мигелю и Луизе: -- Уходите отсюда, как можно скорее!.. Герцог королевская фаворитка видели, как ее изящную фигурку поглотил сизый дым. -- Успокойтесь, мадемуазель, - испанец взял девушку за руку, - принцессе Ориенской ничего не угрожает. Все, что могло случиться, только что случилось. Совершенно верно. Ей совершенно ничего не угрожает... кроме испорченного наряда и, возможно, обморока или недомогания. Но это такие мелочи по сравнению с теми, которым мог подвергнуться ее обожаемый маршал.
Куницца ди Амидеи: Это был буквально гром среди ясного неба. Куницца была настолько поражена (если не сказать, шокирована) происходящим, что буквально застыла на месте, не в состоянии сделать ни шагу. Что это, черт возьми? А как же... виконт? Страх за жизнь и здоровье англичанина вскоре вытеснил из ее сердца все прочие тревоги и беспокойства, причем взрыв раздался оттуда, где находились бочонки с глинтвейном мадам де Кресси. Запах гари ударил ей в лицо, глаза неприятно защипало. По мере приближения к тому месту, где только недавно стояли винные бочки, видимость все ухудшалось и ухудшалась, и вскоре совсем ничего не стало видно, отчасти от удушливого дыма, отчасти от подступивших слез. Она нашла виконта лежащим на земле без движения и признаков жизни. Крови не было... Возможно, он просто потерял сознание. Преодолевая чувство неловкости (это при живом-то женихе!), она осторожно дотронулась своей похолодевшей ладонью до его лба. -- Виконт... - негромко прошептала она. - Сэр Джеймс... - Тонкие пальчики ласково, нежно и трепетно погладили его лицо, пытаясь вернуть к жизни человека, который стал ей дорог еще тогда... в ту памятную ночь. Боже... Только бы он остался жив!..
Chantal Duvivier: - В таком случае, - ответила Шанталь, - я всегда к вашим услугам. Помните, Анри, что на меня вы всегда можете положиться в любых вопросах. Безусловно, герцогиня была бы слишком наивна, если бы полагала, что де Шомберг еще раз также как сегодня на мгновение приоткроет перед ней полог своей личной жизни, но все же судьба подчас делала невероятные повороты, и кто знал, быть может, мадемуазель Дювивье еще пришлось бы узнать нечто занимательное как о самом маршале, так о его, судя по всему, непростых отношениях с двумя принцессами. На подошедшего так внезапно виконта фрейлина мадам поглядела с плохо скрываемым удивлением, а его слова и вовсе заставили Шанталь широко раскрыть глаза. Сперва девушка даже не поняла, что так мягко и в то же время достаточно сильно толкнуло ее в спину, а оглушительный грохот и вовсе привел мысли в полнейший беспорядок.
Провидение: Приглашение виконта Стаффорда было с радостью воспринято не только лишь будущим супругом прекрасной Куниццы. Многие придворные, решившие последовать примеру молодого человека, также стали подтягиваться к столику. Однако отведать глинтвейна им так и не удалось. Не польстившиеся на заманчивое предложение первого помощника посла Англии дамы и господа, стоящие в неком отдалении, в следующие мгновения могли наблюдать ярко алую вспышку, возникшую на месте стоявшего бочонка. Мгновением позже мир перевернулся с ног на голову - дым, крики и стоны раненных или умирающих перемешивались в какой то невероятной какофонии. Многие счастливцы, стоявшие достаточно далеко от смертоносного бочонка, отделались лишь падением или же легкими ссадинами и царапинами. Но так не вовремя подоспевшие к столику придворные понесли гораздо большие потери. Когда дым, наконец, стал рассеиваться, стало ясно, что план англичанина был приведен в исполнение самым успешным образом. Кровь и умирающие или убитые, отброшенные сильным взрывом, лежали на порядочном расстоянии от столика с роковым «напитком». Молодой человек в тюрбане, привлекавший так много любопытных взглядов, и его спутник бездыханные лежали в луже крови. Неподалеку от них внимательный наблюдатель мог бы заметить роскошное платье графини де Пейрак и ее неподвижную белоснежную руку на ослепительно зеленой траве.
Джеймс Вексрой: Вместе с дымом хотелось выкашлять легкие. Сознание же возвращалось еще медленнее, чем очищался от удушливой гари воздух. Тем не менее, виконт ухитрился порадоваться тому, что очень точно рассчитал свое движение: он явно сумел избежать основного удара взрывной волны и при этом получил достаточно, чтобы не выглядеть подозрительно нетронутым. В пробивающихся звуках внешнего мира выделился встревоженный женский голос - нежный и нервный колокольчик, звенящий на грани истерики. Ко лбу англичанина прикоснулись чьи-то холодные пальцы, и виконт осторожно попытался пошевелить собственными пальцами. На мгновение его пробил холодный пот, когда вдруг показалось, что тело не слушается его. Но нет, все было нормально, и виконт открыл глаза. Над ним склонился нежный черноволосый ангел - баронесса ди Амидеи. Вексрой нашел в себе силы улыбнуться и прошептать, тихо-тихо, так что девушке пришлось наклониться еще ближе, чтобы разобрать слова: - Баронесса, я в порядке. Пожалуйста, посмотрите, как там юный граф де Кресси... - После этих слов англичанин вновь закрыл глаза, тяжело дыша - близкий взрыв все-таки не прошел даром. Несомненно, вскоре ему потребуется помощь внимательного и доброго лекаря. Что же - если все эти мучения не зря, то черноволосый итальянский ангел будет иметь полное право лететь куда угодно... Например - утешаться в обществе друга покойного жениха. При этой мысли Вексрой снова улыбнулся, а после - снова провалился в беспамятство.
де Монпансье: Все попытки Мадемуазель пробиться сквозь суровость королевы-матери разбивались об стену сдержанности и вежливо-сухой улыбки. Оставив бесплотные попытки, герцогиня де Монпансье и сама не заметила, как на ее лицо легла та же маска строгости. Чуть нахмурив брови и скрестив руки на груди, Анна Мария молча созерцала совсем развеселившееся собрание. И впрямь, в гостях у герцогини Орлеанской каждый чувствовал себя расковано и был готов вслед за прекрасной хозяйкой наслаждаться солнечным теплом и светом. Да, кстати, а где же сама Генриетта-Анна? Еще пару минут назад негодующий взгляд Анны Австрийской обвинительно указывал на невестку. Стремительная и легкая, подобная бабочке, герцогиня Орлеанская порхала среди гостей, и ее красное платье ярким пятном мелькало по всей лужайке. В голову Великой Мадемуазель моментально закрались подозрения. Что там говорили досужие сплетники о принцессе? Бывалая интриганка в прошлом, герцогиня де Монпансье при всей размеренности жизни последних лет не могла полностью перекроить свою натуру и теперь, даже не отдавая себе отчета в этом, принялась строить десятки догадок, куда же подевалась хозяйка Пале-Рояля. Нетерпеливо шаря взглядом по гостям, она невольно замечала с этого растояния больше, чем те, кто находился непосредственно в гуще пикника. Вот молодой англичанин покинул красивую темноволосую даму и направился к столам с вином. Неужели ему мало того, что разносят слуги? Фи, как некрасиво! Герцогиня де Лавальер спокойно беседовала с принцессой Ориенской и колоритным испанцем. Говорят, в последнее время король совсем охладел к любовнице. Бедняжка, тяжело ей приходиться. А вон и недавняя собеседница, мадемуазель Дювивье, прохаживается в компании какого-то мужчины. Ах, да это же маршал де Шомберг! У придворных сплетников есть теперь кого обсуждать Такая знакомая обстановка интриг, лести и домыслов приятно будоражила кровь. Теперь герцогиня де Монпансье уж точно приняла решение возвращаться ко Двору. Имеющее привычку меняться по сто раз на день настроение вновь стало хорошим. Мадемуазель снова была готова вести непринужденную беседу, пусть даже Ее Величество по-прежнему останется отстраненной и холодной. -Ваше Величество, Вы только посмотрите, до чего же интересные вокруг люди собрались! Как бы отсутствие дорогого кузена Филиппа и тем более нашего короля меня не огорчало, здесь так весело! Я думаю, нет, я даже уверена, что Вы тоже заметили того молодого человека в тюрбане. Забавен, не находите? Какой такой сюрприз нам приготовила Ее Высочество? - ответом на слова Мадемуазель стал взрыв. Зажав инстинктивно уши руками, она и сама не поняла, как оказалась на коленях не земле. Расстояние защитило королеву-мать и принцесу крови от осколков, но поплывший во все стороны едкий дым настойчиво попадал в глаза, нос, горло, заставляя надсадно кашлять и жмуриться. Когда же слезящиеся глаза открылись, картина оказалась более чем удручающая. Обрывки кружев и ярких нарядов усеяли мягкую траву. Даже перепуганное кудахтанье придворных дам королевы-матери не могло заглушить раздирающих стонов раненых и умирающих. С перекошенным от ужаса лицом, Мадемуазель оглядывалась по сторонам и никак не могла понять, что же превратило веселый праздник в кровавую трагедию. Стоя когда-то во главе Фронды, герцогиня видела многое из того, что заставляет женщин терять сознание. Но ее это ощущение власти пьянило и она никогда не раздумывала, посылая отряды на гибель. А теперь все было по другому. Над самым ухом завизжала одна из фрейлин королевы и Анна Мария стремительно обернулась к венценосной тетке. Наклонилась к побелевшей королеве -Ваше Величество, Вам дурно? Господи, прекратите визжать, - прикрикнула она на черезчур эмоциональную девицу, - лучше позовите на помощь. Королеве нужен врач! Не стойте, скорее!
Анри де Шомберг: "На войне, как на войне" - философское изречение неведом кого, до нельзя красноречиво и метко. Взрыв, падение тел, дым... Маршал спокойно оглядел остатки роскошного пикника, теперь более похожего на гротескную картину. - Прошу Вас, мадемуазель, - сухим беспрекословным тоном, маршал обратился к склонившейся над виконтом юной итальянке. Привычным жестом ощупав плечи и руки англичанина, герцог убедился, что повреждений не было. Скорее всего шок. То, как быстро виконт успел упасть, говорило о его военной выправке... или... Маршал вспомнил последние слова Вексроя о подозрениях. Он мог ожидать взрыва... Однако, они находились достаточно далеко от центра, чтобы опасаться за свою жизнь, не в пример тем несчастным, к которым спешили лакеи. Врачи им вряд ли понадобятся... - Пошевелите пальцами руки, сударь, - холодно попросил Шомберг виконта, - Вот так... Вы меня слышите? Острой боли нет? Вас не задело? Убедившись, что с Вексроем все было в порядке, Анри поднялся, отряхивая безнадежно испорченный парадный камзол. На светло-сером сукне остались масляные пятна. Откуда? Взглянув на свои пальцы, герцог сдвинул было брови. Запах едва уловимый... а ведь он только что дотрагивался до кистей рук виконта. Быстрый взгляд в лицо лежавшего. Возможно... но слишком самонадеянно... и нелогично. Впрочем, Логика вообще могла покинуть пределы Парижа, еще до возвращения маршала. Слишком много необъяснимых вещей... и людей. Поспешным шагом, маршал подошел к Ее Величеству, возле которой уже хлопотали оставшиеся на ногах придворные дамы и господа. - Ваше Величество! Я немедлено велю оцепить кварталы. Прошу Вас остаться в Пале-Рояле. И это относится ко всем, дамы и господа! Шомберг подозвал к себе ординардца и что-то тихо шепнул ему. Кивок головой. Приказ понят. Парк наводнился гвардейцами Его Высочества принца Орлеанского и подоспевшими из Лувра мушкетерами. - Закрыть парк и расставить караулы. Проверить всех поставщиков, и все бочонки. Я хочу знать, откуда прибыли те, что стояли ни столе. Маршал подошел к останкам того, что было канапе с импровизированным буфетом с напитками и угощением для гостей. Дымящийся деревянный стол с осколками стекла и обугленными остовами бочонков вина. Ничего. Начисто. Причиной взрыва, видимо, был один из этих миниатюрных бочонков. Но который из них, уже не разобрать. В луже собственной крови возле стола корчился от боли тяжело раненый лакей. - Привести сюда доктора, немедлено! Наклонившись перед беднягой, герцог поднял его голову. - Мне важно знать, кто был у стола последним, милейший. - Не... знаю... ваш благ... родие... он... отошел... вино... - Тысяча чертей! Доктора! Он нужен мне живым! Нет, не трогайте его, оставьте здесь. Бедняга умрет, если пытаться поднять его. Лейтенант! Следите за ним, если придет в себя, истребуйте описание последнего, кто подходил к столу. И осмотрите, кто еще остался в живых. Раненых немедлено во дворец. Найдите Их Высочества немедлено.
полная версия страницы