Форум » Королевские Резиденции » Эпизод: "Недуг шевалье де Лоррена" » Ответить
Эпизод: "Недуг шевалье де Лоррена"
Chantal Duvivier: Время: 19 сентября, 1664 года. Утро. День. Вечер. Место действия: Пале-Рояль. Участники эпизода: шевалье де Лоррен, Шанталь, герцогиня Монгредьен, герцогиня Орлеанская, герцог Д’Аллюэн, король, военный хирург, Тарья, Мольер.
Ответов - 77, стр:
1 2 3 4 All
Chantal Duvivier: Путь обратно занял намного больше времени. Пришлось приказать кучеру ехать медленнее, чтобы карету не сильно раскачивало на ухабах и шевалье не кидало в разные стороны. Всю дорогу Шанталь хранила мрачное молчание, продолжая проклинать про себя горячность де Лоррена. Все начиналось так удачно! Не надо было мне ему говорить о месте встречи Мадам и маршала. Ведь не скажи я об этом, он бы там не появился. А если бы он там не появился, то я бы смогла услышать намного больше. Даже в присутствии этой святой невинности. - Герцогиня кинула насмешливый взгляд на свою спутницу, которая хлопотала и охала вокруг шевалье. - Проклятье! Как все неудачно! Они опять остались вдвоем. При этой мысли Шанталь едва в отчаянии не топнула ножкой, обутой в шелковую туфлю. Наконец карета затормозила возле парадного входа. Дворец уже начал просыпаться и Шанталь все-таки доставила себе маленькое удовольствие продемонстрировать всему двору Месье, что любимец герцога ранен. Подозвав лакеев, мадемуазель Дювивье приказала им отнести де Лоррена в его апартаменты. - Я позабочусь о месье де Лоррене, Луиза. - Натянуто улыбнувшись сказала Шанталь Лавальер. - Сама. - Веско добавила герцогиня, тем самым показывая фаворитке короля, что в ее компании она больше не нуждается. Кивнув последний раз Лавальер, Шанталь направилась вслед за лакеями. Следуя за ними, фрейлина Мадам с удовольствием смотрела на вытягивающиеся при виде этой душераздирающей картинки, лица придворных. Оказавшись в апартаментах шевалье, герцогиня Монгредьен тут же послала за доктором, которого посоветовал маршал. Тот прибыл довольно скоро и глядя на его ловкие движения, Шанталь обдумывала как бы повыгоднее использовать ситуацию себе во благо.
Филипп д'Арманьяк: По дороге в Пале-Рояль Филипп несколько раз приходил в себя, но от встряхиваний кареты на ухабах снова терял сознание. Окончательно он очнулся, уже лежа на свежих простынях в своих апартаментах. Попытка вспомнить, что случилось, не потребовала особенных усилий - слегка пошевелившись, шевалье почувствовал резкую боль в плече. Однако стыд за проигранное сражение, досада оттого, что это случилось на глазах у принцессы, а также убежденность в том, что маршал одержал победу в ее сердце, причиняла молодому человеку куда большие страдания. Не в первый раз, пребывая в мрачном состоянии духа, он сгущал краски, но сейчас было от чего впасть в отчаянье. Размышляя о той роковой минуте, когда он очутился при французском дворе, он краем глаза заметил какое-то движение неподалеку от своей кровати. Менее всего Филиппу хотелось, чтобы в его комнате оказался герцог Орлеанский: он не желал и не находил возможным рассказать принцу об истинных причинах, побудивших его отправиться в пале-рояльский парк и вызвать Шомберга на дуэль, да и причитания Месье не подняли бы ему настроения. К счастью, посетителем оказалась женщина, когда же она обернулась, шевалье де Лоррен смог безошибочно угадать в ней Шанталь Дювивье. Молчаливо наблюдая за фрейлиной герцогини, Филипп гадал, какими судьбами девушка оказалась подле его постели. Рассчитывать на ее сердобольность не приходилось - в этом фаворит принца убедился накануне вечером, неужели ее настолько одолело любопытство, что она не погнушалась видом раненого?..
Chantal Duvivier: После ухода врача, Шанталь тоже по идее должна была бы покинуть покои де Лоррена, но почему то медлила. Он, конечно, потерял много крови и вероятность того, что он так скоро придет в себя была не очень велика, но все же если бы шевалье очнулся, то герцогине хотелось убедиться, что о ее вчерашнем разговоре на балу не станет известно принцессе. У нас с ней явно будет разговор, но только если ее высочество думает, что сможет что-то из меня вытянуть, то глубоко ошибается. Главное чтобы де Лоррен не проговорился ей. А это может случится. Хотя, - на губах девушки мелькнула циничная улыбка, - думаю с этим я смогу справиться. Она какое то время просто стояла у окна, глядя в сад, изредка оборачиваясь на фаворита принца. Когда мадемуазель Дювивье обернулась еще один раз, ее глаза встретились с глазами шевалье. - Вы уже очнулись, месье? - Любезно поинтересовалась фрейлина ее высочества. - Это радостно видеть. Признаться не ожидала вашего быстрого пробуждения.
Филипп д'Арманьяк: - Я мог бы и совсем... - в горле у шевалье пересохло, а язык с трудом ворочался, так что звуки, вылетавшие из его уст, более походили на хрип, - совсем не проснуться. Вряд ли бы это кого огорчило... О родителях, записавших его в Мальтийский орден, лишив тем самым ряда преимуществ светского человека - по крайней мере, формально, Филипп вспоминал не столь часто. Герцог Орлеанский... быть может, он пару раз поплачет о потере, но совсем скоро утешится с другим красавцем, благо немало таковых желали занять место шевалье в сердце и постели принца. Куда больше он переживал о равнодушии, которое неизменно выкажет по его кончине Генриетта. Все это были теоретические выкладки больного человека, который, хоть и был уже далек от смерти, уверил себя, что непременно увидит, какую реакцию проявят окружающие, когда он отправится в мир иной. - Ну разве что вы, Шанталь, - фаворит закашлялся. - Будьте добры, дайте мне воды.
Chantal Duvivier: Шанталь какое то время просто смотрела на де Лоррена, размышляя насколько правдивыми могли оказаться слова шевалье. - Совсем не проснуться? Не думаю, месье де Лоррен. - Заметила герцогиня. - Месье маршал хотел сразу вас доставить во дворец. Однако, на лошади вам бы было тяжелее добраться. По счастью у нас была карета и вас доставили с наименьшим ущербом для здоровья. Мадемуазель Дювивье неожиданно подумала а сказала бы она шевалье о встрече Мадам, если бы знала, что все так кончится и решила что сказала бы. Он же не умер в конце концов. - Успокоила свою совесть девушка. - Вы преувеличиваете, шевалье. - Сказала герцогиня Монгредьен, наливая воду в стакан из хрустального графина, стоявшего на столике. - Представляю что стало бы с его высочеством, узнай он что вы умерли. Его горю не было бы предела. Да и вообще двор бы потерял самого яркого своего представителя. Без вас жизнь бы стала скучна. - Улыбнулась она, осторожно приподнимая голову и де Лоррена и давая ему напиться.
Филипп д'Арманьяк: - Вы так действительно считаете? Как бы ни был обессилен шевалье, придать голосу изрядную долю иронии ему вполне удалось. Полуденное солнце заливало комнату, внося непривычное умиротворение. Филипп, вечно куда-то спешивший и озабоченный поиском очередных развлечений, прежде не замечал, как может быть спокойно и хорошо при этом свете и тишине. Если еще и Шанталь не станет донимать его ненужными разговорами, так он даже обрадуется тому, что остался жив. - Одним человеком больше, одним меньше... Но я, признаться, и не знал, что забавляю вас. Сделав очередной глоток, шевалье де Лоррен вновь опустился на подушки.
Chantal Duvivier: - Считаю. - Улыбнулась Шанталь, опуская голову шевалье на подушки. Поставив стакан на столик, девушка вернулась к кровати де Лоррена и присела на краешек. - Ну, больше или меньше каким то другим человеком, может быть. Но явно не вами. Вы для этого слишком яркая личность, шевалье. Поверьте. Становилось душновато и герцогиня пожалела, что не захватила с собой веер. Надо будет не забыть его, когда вернусь в свои покои. - Решила она, явно не намереваясь сидеть с де Лорреном весь день. Пока он не мог подняться с постели он был не очень интересен, а вот потом... Ах, сколько прелестных дров наломает сей юнец с ее высочеством. Предвкушаю. - Мадемуазель Дювивье не смогла удержаться от улыбки. - Не только меня, милейший месье де Лоррен. Не только меня. А если слухи об утреннем происшествии дойдут до двора, то забавлять будете уже всех подряд. Однако сейчас разносить слухи было опасно, потому как не в меру проницательная Мадам сразу догадается кто их распустил. А вот попозже... Попозже можно будет свалить это на Лавальер. Ну не удержалась. Все знают о ее чувствительности. Такой шок, не смогла держать эту трагедию в себе и рассказала... ну хотя бы той же Монтале. Надо будет подумать как отвести от себя подозрения.
Филипп д'Арманьяк: Сдержать ухмылку Филипп не мог. Он не верил ни единому слову своей неожиданной сиделки, не в состоянии представить, что в душе она столь же искренне огорчится его исчезновению - в изгнание или прямиком на тот свет, как и на словах. - Позвольте спросить... как вы узнали, что я ра... что я здесь? Кто вам сказал? Шевалье помнил, что прибыл в Пале-Рояль в карете, но не знал ни ее владельца, ни тех, кто доставил его в герцогскую резиденцию.
Chantal Duvivier: Де Лоррен и не собирался верить словам Шанталь, что было ясно видно по его саркастической ухмылке. Но девушку, которая достаточно долго пробыла при дворе, чтобы знать что к чему, это нисколько не расстроило. Будь я на его месте, он бы тоже сказал пару таких же милых банальностей. А может даже что-то и поизысканнее. Де Лоррен у нас мастер говорить красивые слова. Скрывать что-либо не имело смысла. - Никто не говорил, шевалье. Это благодаря моей карете вы сейчас лежите здесь. Иначе пришлось бы вам трястись на коне с вашим ранением. Сомневаюсь, что это бы вам понравилось, месье. - Улыбка девушки вышла почти что ласковой. Если бы не глаза, в которых подобной улыбки не было. Де Лоррен бы все равно рано или поздно узнал кто привез его во дворец и увиливать и хитрить просто не было смысла. Шанталь вполне допускала, что он догадается, что именно она могла делать на месте свидания принцессы и де Шомбрга. Но это все равно не сильно трогало девушку.
Филипп д'Арманьяк: Все-таки не удержалась и решила посмотреть, чем закончится выяснение отношений между ним и Шомбергом... Губы Филиппа вновь искривила усмешка - после вчерашней попытки вызнать, куда намерена отправиться принцесса, молодой человек не сомневался, что все сведения, столь неосторожно оказавшиеся в ее распоряжении, Шанталь и в дальнейшем попытается использовать себе на пользу, не упуская возможности со стороны насладиться ссорами и прочими малоприятными вещами, случающимися с другими. - Что ж, тогда я должен быть вам признателен... И как вам зрелище? Вы впервые наблюдали за дуэлью или же и прежде доводилось?
Chantal Duvivier: Шевалье безусловно раскусил маленький секрет герцогини Монгредьен и это немало повеселило ее. Мой ты догадливый. - Усмехнулась про себя девушка. Но слегка поиграть с юношей было можно. - Ну что вы, месье де Лоррен. - Отмахнулась Шанталь. - Думаю, любой на моем месте поступил бы точно так же. Разве нет? - В глазах девушки заиграли озорные огоньки. - Но я хочу вас огорчить. Никакой дуэли я не видела. У меня даже есть свидетели, если это вам будет интересно. - Небрежно заметила девушка. - Это месье маршал попросил меня вам помочь.
Филипп д'Арманьяк: - Свидетели? Значит, в парке Шанталь оказалась не одна. Как предусмотрительно с ее стороны. Или же, наоборот, крайне неосмотрительно... - Свидетели чего, что никакого поединка не было? И кто же взялся в этом удостовериться напару с вами, дорогая моя? Тот, кто узнал о нашем вчерашнем разговоре? Мило улыбаясь, Филипп наблюдал за реакцией герцогини. Если та вздумает его чем-то шантажировать - а она вполне была на это способна, у него тоже есть в запасе некое знание, способное отдалить ее от двора. - Как неосторожно, мадемуазель...
Chantal Duvivier: - Да. Свидетели. - Все еще ласково улыбаясь ответила мадемуазель Дювивье. - Вы устанете, месье де Лоррен. Слишком много вопросов, а вопросы утомляют. В вашем состоянии это вредно, поэтому я поберегу ваше здоровье. Скажу лишь, чтобы вас успокоить, что эти самые свидетели ничего не знают ни о разговоре, ни о причине конфликта. Они всего лишь могут констатировать факт. Полуденное солнце, проникавшее сквозь тяжелые занавеси, приятно грело кожу. Шанталь закинула ногу на ногу. - Успокойтесь, милейший месье де Лоррен. Вы, должно быть, считатете, что я вас буду от вас что-то требовать? Полноте. Разве наши отношения не складывались самым дружеским образом? Разве мы хотим их разрушить? Не думаю. По крайней мере я этого не хочу. Так что не переживайте, прошу вас. - Герцогиня одарила юношу очередной лучезарной улыбкой. - Я, конечно, могла бы напомнить вам об обещанном розыгрыше, но и этого я делать не буду, так как изначально не рассчитывала на то, что вы мне отплатите. Единственное о чем я вас могу попросить, - последнее слово девушка выделила особо, - помнить все же о том, что вы мне обещали. - Герцогиня Монгредьен наклонилась к шевалье так близко, что он мог уловить легкий аромат ее духов. - Принцесса не должна узнать о том, что это именно я рассказала вам о свидании. - Заговорщическим шепотом прошептала она. - Надеюсь, что вы, как честный человек, будете об этом помнить. - В глазах девушки сверкнули недобрые огоньки.
Филипп д'Арманьяк: - А если память внезапно мне откажет? - насмешливо спросил Филипп. Шанталь боится, что он выдаст ее принцессе. Что ж, тем лучше. Она большая любительница помучить людей, пускай теперь сама пострадает от неопределенности. - Вы ведь знаете, дорогая герцогиня, что моя репутация такова, что? сдержи я слово, она будет безвозвратно разрушена. Шевалье сделал попытку немного приподняться, чтобы его лицо оказалось совсем близко к лицу девушки, однако боль в плече, исказив его черты, вынудила раненого оставаться в прежнем положении.
Chantal Duvivier: Попытка шевалье приподняться потерпела неудачу и Шанталь решила сама наклониться поближе. Когда лицо шевалье де Лоррена оказалось на расстоянии поцелуя, Шанталь едва сдержалась, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Фаворит герцога еще не знал, что у герцогини были три туза, но доставать их из рукава и ходить она пока не стала. Но тем не менее решила, что время игры стремительно приближается и в то же время сомневалась, что игра придется юноше по вкусу. - Сохранение репутации это достойнейшее из занятий. - Согласилась девушка, глядя на шевалье. - Но данный случай, мой милый шевалье, не подходит для этого дела. Поверьте мне. Так что лучше вам память начать тренировать прямо сейчас, чтобы она не отказала в самый неподходящий момент. Память такая вещь, которая может навлечь много неприятностей, сударь. - Продолжая безмятежно улыбаться ответила мадемуазель Дювивье.
Филипп д'Арманьяк: - Да что вы говорите, сударыня, - со сладчашей улыбкой - насколько позволяли ему нынешнее состояние духа и искусанные губы - ответил Филипп. - Каких же неприятностей стоит опасаться такому забывчивому шевалье, как я? Будьте моим ангелом-хранителем, раз уж вы взялись за эту роль, и подскажите, как выйти живым из этой истории... Недобрый блеск в глазах Шанталь не скрылся от взгляда Лоррена, но ничуть не испугал.
Chantal Duvivier: Прямо день улыбок какой то. - Подумала Шанталь, глядя на слащавую улыбку де Лоррена. - Каких? - Как бы раздумывая над этими словами, повторила герцогиня Монгредьен. - Ох, милый шевалье, раз уж я действительно возьму на себя роль вашего ангела-хранителя, то хотелось бы, конечно, воздержаться от их перечисления. Вы еще слишком слабы, не хотелось бы вас расстраивать. - Девушка начала игриво покачивать ножкой, обутой в маленькую шелковую туфельку. - Я ведь боюсь за ваше драгоценное здоровье, месье де Лоррен. Мне не хочется, чтобы оно ухудшилось вследствие моих слов. А вот как выйти живым подскажу. Это очень и очень просто. Я бы даже сказала элементарно. Просто делать что я вам сказала - держать свое маленькое обещание. И все будет в порядке. - Шанталь слегка прищурилась. - А про остальное быстро забудут. Вы же знаете - двор непостоянен. С другой стороны, если все узнают об истинной причине конфликта, то не думаю что все закончится так мирно. Представляете, что подумает его величество, когда узнает, что между вами и месье де Шомбергом были разногласия? Конечно, не хотелось бы вас огорчать, - скорбно вздохнула девушка, - но боюсь для короля это будет последней каплей. Даже заступничество его высочества принца не сможет вам помочь, бедный Филипп. И, думаю, придется вам по выздоровлении проехаться в Италию, скажем. Хотя, у его величества фантазия безгранична. И географию он знает хорошо. Не даром его учили лучшие придворные учителя. Вполне может статься, что он выберет еще более отдаленную географическую точку.
Филипп д'Арманьяк: Шевалье не стал поправлять Шанталь относительно познаний Его Величества в разных областях науки. Всем было хорошо известно, а Монтеспан столь неосторожно любила разглагольствовать на эту тему со всеми знакомыми, что Мазарини было не до образования юного короля и его младшего брата, который - а в этом молодой человек неоднократно имел возможность убедиться - был сущим неучем. - Если мне придется проехаться в Италию, то вам, моя дорогая, не миновать свидания с родным поместьем, - промурлыкал в ответ Филипп. - И никто не знает, захочет ли герцогиня вновь видеть вас в Пале-Рояле или Версале... Вот видите, чрежмерная болтливость никому не принесет пользы. Только, Шанталь... вы меня обидели, причем очень сильно, - Лоррен придал своему бледному лицу выражение оскорбленной невинности, растопившее бы сердце любому, кто не был бы наслышан о его подвигах.
Chantal Duvivier: - Действительно не принесет, месье де Лоррен. - Все так же безмятежно улыбаясь ответила девушка. - Вот видите какой вы способный ученик! Схватываете на лету. Вами можно просто гордиться. Вот почему, - белоснежная ручка Шанталь начала разглаживать складки на одеяле, - всем будет намного легче и спокойнее, если никто не узнает больше чем должен. Конечно, то что говорил де Лоррен было абсолютной правдой и перспектива отправиться в родное поместье Шанталь никак не устраивала, но с другой стороны если бы она и замаячила на горизонте, девушка уж точно бы постаралась, чтобы и шевалье тоже не скоро увидел Версаль. - Вот как? - Почти искренне удивилась фрейлина Мадам замечанию де Лоррена. - И чем же я так могла вас оскорбить, месье?
Филипп д'Арманьяк: - Вы заподозрили меня в том, что я могу не сдержать своего слова, данного вам вчера на балете. Вы ведь не забыли наш чудесный разговор, дорогая Шанталь... Так вот и я его не забыл. Неоценимая усулуга за ничуть не менее бесценную помощь. Несмотря на обжигающую боль в плече, Филипп изловчился взять руку герцогини де Монгредьен в свою здоровую и поднести ее к губам.
Chantal Duvivier: Шанталь с легким подозрением посмотрела на шевалье де Лоррена, раздумывая как воспринять его слова и этот порыв благородности после его предыдущих слов. По чести сказать девушка была в легкой растерянности. Она явно не ожидала, что довольно опасный разговор может завершиться вот так вот просто и даже изящно. - Значит ли это это, милейший месье де Лоррен, - любезно осведомилась герцогиня, - что наши с вами маленькие секреты останутся секретами для слишком любопытных особ? Намек был явно на чрезмерное любопытство принцессы и Шанталь надеялась, что шевалье с его необычайной проницательностью его поймет. Поведение пылкого юноши забавляло герцогиню Монгредьен, но тем не менее она относилась к Филиппу довольно положительно и опускаться до банальных угроз не хотелось. Но жизнь иногда заставляла делать не очень приятные поступки и если бы потребовалось мадемуазель Дювивье не колебалась бы ни секунды.
Филипп д'Арманьяк: - Конечно, мадемуазель. Только между нами двоими - и никаких больше посторонних ушей. Избрав те же интонации, к которым он прибегал в общении с женщинами, уже ставшими его близкими подругами, но еще не успевшими ему прискучить, шевалье сумел на время восстановить некое подобие мира и даже интимной доверительности между ним и фрейлиной герцогини. Сколько же продержится это взаимное удовлетворение, не мог сказать никто... Внезапно Филипп застонал - боль в плече сделалась невыносимой, до такой степени, что он едва было снова не потерял сознание. - Ваш друг маршал знает свое дело... - пролепетал молодой человек, когда жжение в ране немного ослабло.
Chantal Duvivier: - Отлично месье. - Кивнула Шанталь. Вроде бы все складывалось как нельзя более удачно, даже конфликта серьезного не возникло, но волнение все равно оставалось. Неясно было надолго ли хватит благородства шевалье. Конечно, можно было обезопасить себя, приведя де Лоррену пару фактов, с другой стороны не хотелось рушить и без того хрупкий, только что установившийся мир. Размышления герцогини неожиданно были прерваны стоном юноши. - Бог Мой. - Всплеснула руками мадемуазель Дювивье. - Вам опять хуже, месье. Это должно быть от того, что вы много двигались. Придется опять звать доктора. Герцогиня Монгредьен поднялась с постели больного. Замечание, брошенное фаворитом Месье заставило ее светлые брови недовольно сдвинуться к переносице. - Ошибаетесь, сударь. Месье де Шомберг вовсе не мой друг. - Сухо заметила она. - Мы не настолько с ним знакомы, чтобы быть друзьями. Чего не скажешь о принцессе. - Едко заметила девушка. - Впрочем, сейчас это неважно. Хороший врач для вас в вашем состоянии, любезный шевалье, намного важнее.
Филипп д'Арманьяк: Ехидное замечание Шанталь о дружбе принцессы и маршала вновь повергло шевалье в уныние. Каждое мгновение злополучного утра всплывало в памяти, заставляя душу Филиппа корчиться в муках. Сосредоточенное на поединке лицо Шомберга, взволнованная Генриетта... Что было после? Куда они отправились? И что случилось до того, как он вмешался в их любезную беседу в парке?.. Проигрывать Лоррен не любил, это было не в правилах Гизов, но потерпеть поражение в той области, где он становился совершенно беззащитен, было самой настоящей пыткой. - Оставьте, мадемуазель, все это не имеет никакого значения...
Chantal Duvivier: - Оставить что? - Сделав удивленный вид, спросила девушка. - Не ходить к доктору или говорить о принцессе? Слова герцогини Монградьен явно попали в цель, что было отчетливо видно по лицу де Лоррена. - Насчет последнего не переживайте, месье. Говорить не буду, потому как и говорить собственно нечего. Что уж происходило после нашего отъезда, неведомо. Поэтому и обсуждать нечего. Увы, нечего. - С сожалением подумала Шанталь, вспомнив свой поспешный отъезд. Кажется мысли о продолжении беседы между принцессой и маршалом занимали не только фрейлину ее высочества.
Филипп д'Арманьяк: Обсуждать Филиппу и так не хотелось ровным счетом ничего. - Не надо доктора, Шанталь. Все скоро пройдет, не стоит беспокоиться... Молодой человек прикрыл глаза. Он устал и хотел вновь впасть в забытье, лишь бы только не думать ни о чем, ведь первое, чего касались его мысли, было счастливое лицо герцогини Орлеанской, оживленно беседовавшей с Шомбергом. Видение, измотавшее его прошлой ночью и грозившее свести с ума сейчас. Но нельзя было вот так оборвать разговор, хотя дурной нрав шевалье и его нездоровое состояние могли бы послужить оправданием в глазах герцогини де Монгредьен. Да и не стоит ей знать, что его изводит... - Благодарю вас за заботу, мадемуазель. Вы очень добры ко мне...
Chantal Duvivier: Герцогиня неопределенно пожала плечами. Упрямство молодого человека пришлось Шанталь явно не по душе. Интересно, он думает о последствиях или нет? - Раздраженно подумала девушка. - Конечно же нет. Единственное о чем он сейчас, должно быть, думает - принцесса. Безрассудный! - Как знаете, месье де Лоррен. - Как можно более спокойным голосом ответила мадемуазель Дювивье. - Но я бы на вашем месте более бережно относилась к своему здоровью. Оно вам еще пригодиться, шевалье. - Вздохнула девушка. - Но, вижу, мои советы как и моя беседа вас утомили, поэтому спешу удалиться, дабы вы смогли спокойно отдохнуть. Дойдя до двери Шанталь, не удержавшись, обернулась: - Отдыхайте и поправляйтесь, месье де Лоррен. - Сказала она. - И не забывайте о нашей маленькой тайне ради нашего с вами блага и спокойствия. Я к вам еще загляну. - Пообещала герцогиня Могредьен, выскальзывая за дверь и аккуратно прикрывая ее.
Провидение: Проснувшись по обыкновению поздно и долго провалявшись в постели, его высочество наконец соизволил подняться и приказать подавать завтрак. Желая разделить его со своим любимцем, принц немедля послал за де Лорреном, коего, к немалому удивлению Филиппа, во дворце не оказалось. События вчерашнего вечера не способствовали хорошему настроению брата короля. Конечно, исполнив свой номер, принц получил свою долю аплодисментов, но все же не вполне достаточною, чтобы удовлетворить тщеславие герцога Орлеанского. В самом конце балета обилие рукоплесканий было бы не в пример большим. И опять же, проследовав в свои апартаменты, Месье не нашел своего любимца. Поведение шевалье в последние пару дней тревожило принца. Слухи о ранении шевалье де Лоррена достигли герцога как раз когда он наводил утренний туалет. Филипп не медля побежал в комнату своего миньона. Все было ужасно. При виде шевалье принц и сам едва не лишился сознания. Де Лоррен был бледен как полотно и выглядел как человек, находящийся на смертном одре. - Что с вами, мой друг? - Воскликнул Месье, подходя к юноше.
Филипп д'Арманьяк: - Ничего ужасного, Месье, не беспокойтесь. Шевалье через силу улыбнулся принцу, но тут же прикрыл глаза. Ему не хотелось никого видеть, особенно брата короля. Филиппу льстила та глубокая привязанность, что он сумел внушить ему, нравились подарки и забота герцога, но в минуты дурного настроения он чувствовал себя премерзко, будучи не способным ответить на все эти проявления любви столь же искренне и широко. А сейчас принц начнет расспрашивать, что случилось, кто его ранил... Молодой человек никак не мог открыть правду, известную лишь трем, нет, все же четверым - он не мог недооценивать Шанталь, - супругу той, из-за которой он нынче утром скрестил шпаги с маршалом. - Вчера вечером после балета мы немного повздорили с одним господином, а сегодня утром решили выяснить, кто из нас был неправ. Только и всего, Ваше Высочество, самое обыкновенное дело.
Провидение: - Ничего ужасного?! - Возмущенно воскликнул герцог Орлеанский, всплеснув руками. - Вы только посмотрите, что он говорит? - Сказал принц, обращаясь непонятно к кому. - Лежит бледный как смерть, весь перевязанный и говорит мне, что ничего ужасного! Вы меня поражаете, Филипп! Его высочество только и мог, что покачать головой, глядя на своего любимца. Но еще больше возмутило брата короля то безразличие с котрым его фаворит говорил о произошедшем. - Вы так говорите, будто это какая то пустяковина! - Проворчал он. - Обыкновенное дело! - Еще раз всплеснул белоснежными руками он. - Нет, вы только себя послушайте! Невероятно! Шевалье явно не хотел открывать личность человека, который его ранил, но для себя его высочество решил, что обязательно узнает кто это был. Даже если ему придется вытаскивать имя обидчика де Лоррена клещами. Никто не мог спать спокойно, обидев самого любимого миньона герцога. Филипп решил не отступать и не уходить до тех пор, пока шевалье не выдаст имя этого субъекта. - Шевалье, - самым строгим голосом, на который он был способен сказал принц, - кто это был? Имя?
Филипп д'Арманьяк: - Ваше Высочество... - простонал Филипп, закатывая глаза. Еще не хватало сцены с заламыванием рук и стонами отчаянья, которые так любил устраивать герцог Орлеанский, когда кто-то обделял его самого или, что еще ужаснее, его любимцев. - Поединок прошел по всем правилам. Я оказался слабее своего противника, так что вам не стоит гневаться на кого бы то ни было, разве что на меня - за неловкость. Если бы в деле с дуэлью не была замешана Генриетта-Анна, шевалье де Лоррен не преминул бы вставить какое-нибудь острое словцо по душу маршала де Шомберга, расписав все недостатки последнего в самых ярких красках. Но приходилось непривычно сдерживать собственное злоязычие. - Месье, будьте добры, дайте воды. В горле у молодого члеовека снова пересохло. Долгие разговоры, особенно столь эмоциональные, утомляли его донельзя. Но не говорить же, в самом деле, брату короля, чтобы он оставил его в покое... - Ваше Высочество, не переживайте вы так, - усталым голосом успокаивал принца раненый. - Все это неопасно, я скоро встану на ноги.
Провидение: Темные брови принца нахмурились. Его любимец все равно продолжал упорствовать. И более того ,кажется, решил продолжать это делать и дальше. - Что ж, - едко заметил принц, - тогда я хочу узнать имя такого прекрасного дуэлянта, который настолько виртуозно владеет шпагой, что сумел одержать верх даже над моим дорогим де Лорреном. Хотелось бы хорошенько запомнить его имя. В словах герцога прозвучала неприкрытая угроза. Ясно было, что столь успешному дуэлянту ничего хорошего не грозит. Герцог Орлеанский, наполнив пустой стакан водой из графина, бережно приподнял голову Филиппа и дал ему напиться. С особой осторожностью уложив миньона на подушку, принц опять присел на край кровати. - Филипп, - строго сказал его высочество, - вы скрываете от меня правду. Не пойму почему. Вам так дорог этот месье? Не узнаю вас!
Филипп д'Арманьяк: - Ваше Высочество, - простонал шевалье, - поединок прошел по всем правилам, клянусь Небесами! Если вы сейчас узнаете его имя, то станете испытывать к нему неприязнь. А он этого не заслуживает. Честью клянусь, не заслуживает. А Мадам не заслуживает очередных попреков с вашей стороны, мой принц. И не только попреков... - Это достойный человек, который еще наверняка сумеет послужить вам. Шевалье сумел ухватиться рукой за ладонь герцога Орлеанского и сжал ее настолько, насколько позволяли силы, сопроводив свой жест самой нежной улыбкой.
Филипп I Орлеанский: Давайте-ка я освобожу несчастное Провиденье от обязанности отыгрывать мою роль. Попробуем... - Ох, скорый на клятвы юноша, разве вам неизвестно, что для Его Величества неважно как именно состоялась дуэль: по правилам или с нарушением оных?! Разве вам неизвестно, что дуэли запрещены?- тон принца внезапно стал назидательным, а затем, подвижное лицо Филиппа приобрело выражение кокетливой обиды, напополам с серьёзностью родителя, отчитывающего своё чадо. - Если для вас не имеют значения мои чувства, которые вскипают во мне, стоит мне только представить себе ту опасность, которая могла вам угрожать, если вы не предвидели моё волнение, то подумали хотя бы об этом! Почувствовав прикосновение к своей руке, поддатливый ласкам, принц на мгновение замолчал, взглянув на своего любимца с трепетом. Но слух герцога Орлеанского ни мог не уловить того малозаметного, что пробежало в речи раненого, на что сначала он не обратил внимания. -Мадам?...-Филипп устремил на другого Филиппа кошачьи глаза, а в голосе проскользнула новая нотка негодования. -Мадам?...-произнёс принц ещё громче, и постепенно отстранялся от фаворита, выпустив свою руку из его ладони,- Так здесь замешана женщина?!! Герцог встал во весь свой рост, возвышаясь над постелью больного, и в его глазах промелькнуло подобие молнии. Весь его вид приобрёл то величие, которое было свойственно недовольным Бурбонам. -Ах, вот как!.... Филипп д'Арманьяк Прошу прощения, я надеюсь я всё правильно понял, а то фраза о "попреках" у меня вызывает сомнения. То ли это слова автора, то ли Филиппа...
Филипп д'Арманьяк: - Ваше Высочество... Шевалье даже не понял, как с его губ сорвалось упоминание о принцессе. Видимо, лихорадка усиливалась, мешая молодому человеку отделять сказанное от невысказанного. К счастью, он не успел назвать имени той, из-за которой утром состоялась дуэль с Шомбергом. Романы с фрейлинами и придворными дамами из свиты обеих королев и Мадам до сих пор сходили Филиппу с рук, даже внебрачный ребенок не отвратил герцога Орлеанского от его фаворита, так что оставалась надежда, что последний сумеет обратить ситуацию себе во благо. - Мне не слишком хотелось, чтобы маршал появлялся в окружении вашей супруги и утолял свои любовные потребности за счет ее свиты... Это было бы неслыханной наглостью... ООС: Вообще-то, это была авторская ремарка. Но я уже исходил из Вашего ответа, так что некая "мадам" была упомянута.
Филипп I Орлеанский: Так и знал, что перепутаю( Так уж было устроено Его Высочество, что подчиняясь сиюминутному порыву, он мог бурно среагировать даже на незначительную мелочь, а уже в следующую секунду стать спокойным, от чего однако окружающим не становилось легче, ибо в видимом спокойствии принц порою был чересчур рассудителен, так что выводил из себя всех своим занудством, но чаще всего, что хуже, не известно было, каков будет его следующий ход. Филипп пристально, точно сверля глазами, посмотрел на своего фаворита. -Так, так, дитя моё, а вот и ещё одна деталь, которую мы узнали из ваших речей.-принц вновь сел рядом, закинув ногу на ногу, деловито поправив один из бантов и положив на колено руки,- Круг виновных постепенно приобретает очертания... Ну без жёнушки моей не обошлось, конечно.. А вот, что за маршал? О ком вы говорите, Филипп? Толика ревности схлынула, возможно, готовая вернуться. Но может не всё так просто, а? Герцог Орлеанский протянул руку к лицу де Лоррена и мягко дотронулся до его щеки.
Филипп д'Арманьяк: - Как ни странно, ваша супруга здесь ни при чем, - с кислой миной пробормотал Филипп. Принцу, как и всем прочим обитателям Версаля и Пале-Рояля, было прекрасно известно, какими отнюдь не теплыми чувствами пылают в отношении друг друга Генриетта и шевалье де Лоррен (не считая, с минувшего утра, Шомберга и Дювивье). Посему ответ юноши мог показаться правдивым - ведь он не стал оговаривать Мадам почем зря, выплескивая на нее свою злобу и досаду. - Вчера я был так раздражен тем злосчастным происшествием за кулисами... вы же слышали, Месье, малышку Сувре нашли бездыханной... Это испортило мне настроение, а вы же знаете, если я пребываю в таком состоянии, то мне очень хочется с кем-нибудь поссориться. Филипп вздохнул. Вид раскаивающегося в своем проступке ребенка - а именно таковое приобрело болезенное лицо фаворита - делал его схожим со Святым Стефаном. - Я даже не обращал внимания на то, кто передо мной и что творится. Слава Создателю, что это был не Его Величество...
Филипп I Орлеанский: Бровь герцога еле заметно приподнялась, пару мгновений этот кошачий взгляд неотрывно был направлен в глаза, лежавшего в постеле фаворита. В молчании принц будто пытался прочитать, скрывающееся за увилистыми речами де Лоррена. Однако, видимо, решивший больше не мучать раненого допросом, дабы все равно докапаться до тайны, но иными способами, Филипп Орлеанский сменил выражение лица на умиление напополам с жалостью. -О, бедное дитя... Надо сказать я тоже немного не в себе от этих известий. Но, повторяю ещё раз, вы не благоразумны, Филипп. На то нам и дан разум, чтобы управлять своими страстями. А теперь, полюбуйтесь, вы прикованы к постеле... Так принц, якобы поверевший ангельскому личику и невинным речам, дал понять, что согласен на время оставить тему дуэли. Но Филипп продолжал быть недовольным, собираясь даже навестить своего монаршего брата с тем, чтобы пожаловаться ему во всём. Распрашивая фоворита о его самочувствии, герцог Орлеанский приказал не оставлять его одного, но при этом обеспечить тишину и покой, нарушителем которого, впрочем, он сам и являлся, а затем, пообещав навещать больного каждый час, удалился, хмуря брови.
Анри де Шомберг: Легонько толкнув приоткрытую дверь, маршал нос к носу столкнулся с заспанным лакеем. То ли решительное выражение лица герцога, то ли разбуженная совесть охранника, заставили лакея вскрикнуть. Д'Аллюэн сверкнул глазами и приложил палец к губам. Буквально втолкнув растерявшегося лакея внутрь, он закрыл за собой дверь и подошел ближе к кровати раненого. Лишние перессуды об их встрече были ни к чему, поэтому Шомберг решил не отпускать лакея никуда из поля своего зрения. Знаком велев ему сесть на табурете в углу, маршал красноречивым взглядом дал ему понять, что нуждается в его молчании. - Шевалье, - негромко, но настойчиво позвал Анри, - Я здесь по поручению короля. Вы можете говорить сейчас? Моля Небо, чтобы де Лоррен оказался всего-лишь в полу-забытии, Шомберг напряженно вглядывался в его лицо. Мертвенная бледность и впалые щеки, неимоверно тонакая кисть руки, сжимавшая простынь... И все-же, маршал не видел во всем этом, что его недавний противник повержен, что-то было в заостренных чертах его лица, вызывавшее уважение, но не жалость. - Шевалье, - Анри еще раз позвал, несколько громче.
Филипп д'Арманьяк: После ухода герцога Орлеанского Филипп то и дело проваливался в сон, иногда возвращаясь к реальности, но лишь чтобы вскоре снова забыться неспокойной дремой. На этот раз какой-то голос позвал его, и шевалье не мог понять, принадлежит ли он живому человеку или же является всего лишь плодом его воображения. - Кто здесь? - прохрипел он, с трудом шевеля пересохшими губами.
Анри де Шомберг: Рядом с постелью шевалье стоял столик резного дерева с серебряным подносом на нем. На подносе был оставлен графин с водой и стакан из тонкого стекла. Там же лежал небольшой кусок льняной ткани. Маршал отодвинул кружевные манжеты своих руковов и взял ткань. Сложив ее вчетверо, смочил ее водой и осторожно провел ей по губам, а затем по щекам и лбу раненого. - Как вы себя чувствуете, шевалье? - спросил де Шомберг, отложив ткань обратно на столик, - Это Шомберг. Я здесь по поручению его величества. Анри чувствовал всю неловкость создавшейся ситуации. Однако, ни одним движением мускул своего лица он не выдал каких-либо эмоций в связи с утренним происществием. Об этом у них с шевалье будет время поговорить позже, как только он будет в силах продолжать, если ему будет угодно. - Если вы чувствуете себя в силах ответить на мои вопросы, шевалье, то я хотел бы узнать подробнее о вчерашнем происшествии.
Филипп д'Арманьяк: - Что? Происшествие? Уже утро? Филипп с трудом понимал, о чем говорит маршал. Он потерял счет времени и решил, что Шомберг решил поинтересоваться мотивами, сподвигнувшими его проследить за ним и принцессой во время их прогулки в пале-рояльском парке. - Вы все знаете. Или догадались. К чему лишние вопросы, господин де Шомберг?
Анри де Шомберг: Терпеливо, как профессиональня сиделка, маршал, посмотрел на шевалье и придвинул для себя кресло. Физическое состояние раненого не внушало ему опасений за его жизнь. Шомберг провел в воздухе черту, успокаивающим жестом, подтверждая его словами: - Шевалье, я верю, что у вас были самые серьезные мотивы для того, чтобы преследовать некое лицо во время утренней прогулки. Об этом, если вы пожелаете, мы поговорим позже. Сейчас меня интересует происшествие в театре во время балета. Едва не была убита мадмуазель де Сувре. Я хочу узнать все детали произошедшего. Лакей принес подсвечник с заженными свечами. Только сейчас Анри заметил, что комната постепенно опустилась в сумрак. Он бросил короткий взгляд на не в меру услужливого домочадца, явно пытавшегося уловить обрывки фраз из разговора. Для кого тот найшничал еще следовало бы узнать. Пале-Рояль был в своем роде малой копией версальсокго двора - здесь продавались и покупались слухи за весьма звонкую монету. - Шевалье, - приглушенным тоном заговорил Анри, положив руку на край одеяла шевалье, - О событиях утра, касающихся нас с вами, мы обязательно поговорим. Но все, - он сдела упор на это слово, - остальное лучше оставить между нами и не упоминать, для их же блага. Итак, вернемся к балету.
Филипп д'Арманьяк: Напряжение, овладевшее Филиппом, отступило. События, произошедшие вчера в версальском театре, тревожили его куда меньше тех, что не известно на какое время приковали его к постели. - Я все рассказал Ла Рейни сразу же, как только нашли Сувре. Мы с Мольером были за кулисами, в машинном отделении... забрели туда случайно... и так же случайно увидели ее. На минуту шевалье замолчал, переводя дух. Говорить много, тем более на столь серьезные темы, он мог с трудом. - Я думаю, ее столкнули сверху, там есть площадка... Понятия не имею, что она там забыла, но на перилах... наверху была кровь. Все. Больше я ничего не знаю.
Анри де Шомберг: Слова шевалье были в точности теже, что и отчет де Ла Рейни накануне в театре. Это ничуть не дополняло историю произошедшего. Что-то было неестественно в том покушении. Анри просто чувствовал это, но не мог объяснить себе, что именно было не так. Убийца, проникший за кулисы, где мог свободно напать на особ королевской семьи, и не воспользовавшийся возможностью... человек, знавший, как будет одета де Лавальер, но не знавший ее в лицо... Лестница, декорации... К чему столько осложнений? - Шевалье, если вам нехорошо, и вы не в состоянии сказать мне больше сейчас, я могу прийти позже. Может, позднее вы вспомните... кого вы могли заметить за кулисами... скажем, не в свое время... или не там, где предполагали бы. Маршал посмотрел в полу-прикрытые глаза де Лоррена, врага, соперника... допрашиваемого... Он молод, однако, этот фаворит герцога Орлеанского... Молод, но умен, иначе не удержался бы так долго в любимцах герцога. Но какого черта... неужели ему была так дорога честь и благосотояние семьи герцога? Или им двигала ревность... страсть? Анри невольно поймал себя на мыслях далеких от балета и несчастной де Сувре.
Филипп д'Арманьяк: Шевалье де Лоррен прикрыл глаза, стараясь припомнить какие-то новые детали, ускользнувшие от его внимания, но кроме того, что он уже поведал префекту, а теперь и маршалу, добавить ему было нечего. - Сожалею, месье де Шомберг. Мои мысли тогда были заняты поиском предлога для нашей с вами дуэли... так что подробности несчастья с малышкой Сувре прошли мимо меня, - в голосе раненого прозвучала невеселая усмешка, подкрепленная ничуть не более задорным взглядом, блуждавшим по лицу маршала.
Анри де Шомберг: При слове "дуэль" Шомберг невольно поднес палец к своим губам, словно пытаясь предупредить шевалье о нежелательной теме. Его настораживало обилие портьер и драпировок в комнате больного. Будь это только его личное дело, он и не обращал бы на то внимания. - Шевалье, я повторюсь, что прекрасно понял, что у вас был достаточно серьезный мотив для вашей горячности утром. И поверьте, я не желал такого исхода. Будь вы менее взволнованы происходившим, вы не позволили бы мне нанести этот удар, и мы беседовали бы с вами в другой обстановке, - Анри приглушил голос и добавил, - Ради нашего общего с вами интереса, забудем на время о вражде. Мы должны отвести подозрения и скрыть причины происшествия. Если я правильно понял ситуацию, вы заинтересованы в этом ничуть не меньше меня. Что касается де Сувре, - маршал снова заговорил громче, - Я надеюсь, что смогу побеседовать с ней, как только ее врачи позволят мне это.
Филипп д'Арманьяк: В знак согласия Филипп прикрыл глаза. Не было похоже, чтобы Шомберг стремился утвердиться в своем триумфе и лишний раз заставить шевалье испытать глубочайшее унижение от поражения. Либо он был из людей, которых можно причислить к благородным, думал юноша, либо всего лишь флиртовал с принцессой, нисколько не надеясь на большее. Хотя последний вариант казался ему совершенно неприемлемым, учитывая сам факт уединенной прогулки Мадам и ее очередного поклонника. - Вы пришли лишь за этим? Чтобы разузнать про Сувре?
Анри де Шомберг: - Да, - достаточно громко ответил де Шомберг, - Его Величество просил меня выяснить, было ли что-то еще, что вы могли не вспомнить сразу при разговоре с де Ла Рейни. Анри слегка придвинул кресло к кровати больного и тихо добавил: - Я рад, что вам оказали своевременную помощь. Если что-то необходимо... я к вашим услугам. Маршал не хотел показаться чрезмерно сентиментальным, тем более, что это могло быть расценено совершенно иначе. Он взглянул на кувшин с водой, стоявший на столике перед кроватью и протянул к нему руку. Налив половину стакана воды он поставил его ближе к краю стола. Если де Лоррен хотел бы пить, он может предложить ему. Решительно, маршал не знал, что еще он мог предложить. - Если у вас не будет никаких просьб ко мне, то я откланяюсь, шевалье. Надеюсь, я могу передать Его Величеству, что вы скоро сами предстанете перед ним в полном здравии?
Филипп д'Арманьяк: - Я его самый покорный слуга. Так и передайте Его Величеству, маршал. Филипп попробовал улыбнуться, но вместо этого его бледное лицо исказилось в болезненной гримасе. Молодого задиру удивило, что его давешний противник был способен на проявление сострадания, и чем больше последнее изливалось на него, тем сильнее он чувствовал смущение, испытывать которое ему не приводилось весьма давно. - Благодарю за заботу. Скажу честно, даже не ожидал от вас такого...
Анри де Шомберг: Тонкая полоска света от между тяжелыми занавесями совсем исчезла. Даже не следя за временем, можно было предположить, что было около восьми вечера и гости герцогини Орлеанской уже собирались в её гостинной. Необходимо было появиться там с той неизменной беспечной улыбкой, которая скрывала бы истинные намерения и настроения маршала. Расследование покушения на де Сувре было неофициальным делом и не должно было привлекать внимания, как и вообще сам факт встречи герцога с де Лорреном. Де Шомберг поднялся с кресла и сдержанно улыбнулся словам шевалье. - Я уверен, сударь, что вы поступили бы так же, окажись я на вашем месте, - хотелось добавить пару слов изъявления дружеских симпатий, но Анри сдеражался, предпочитая уступить место поступкам.
Филипп д'Арманьяк: Филипп не стал разочаровывать герцога своим ответом, лишь через силу улыбнулся. Эта дуэль была не первой в его жизни, а слава лихого бретера, которую шевалье успел приобрести к своим девятнадцати годам, указывала на достаточное количество крови, пролитой его противниками, и ни один из них до сих пор не мог сказать, что фаворит единственного брата короля изъявлял какое-либо беспокойство относительно их участи, разве что между делом осведомляясь, как бы очередной поединок не явился причиной его ссылки. Когда дверь за Шомбергом тихо прикрылась, молодой человек, обессиленный болезнью и уставший после трех визитов, снова заснул, хотя и ненадолго: не прошло и часа после ухода маршала, как мэтр Паэ пришел сменить повязки. Процедура эта показалась Филиппу достаточно болезненной, и он с облегчением вздохнул, когда почтенный доктор покинул его покои.
Генриетта Анна: Часы на каминной полке гулко отбили последний, двенадцатый удар, когда Генриетта Анна осторожно выскользнула из коридора в заранее приоткрытую дверь на половину своего супруга. Гости давно покинули Пале Рояль, Филипп забылся глубоким сном после длительного возлияний « в честь» несчастья с де Лорреном, а неугомонная Шанталь Дювивье отошла ко сну и доверенная камеристка сообщила герцогине перед ее отходом ко сну, что снотворный порошок заранее подмешанный в ее питье, подействовал на молодую особу как следует. Что ж, Генриетта редко прибегала к таким «экзотическим» способам усыпления бдительности, но сегодняшние события доказали, что герцогиня Монгредьен была весьма опасно в своем стремлении знать все, что происходило вокруг, а потому Мадам пришлось озаботится методами надежного устранения своей фрейлины в столь поздний час. То, что ей жизненно важно переговорить с де Лорреном до того, как он окончательно поправиться, Генриетта Анна решила еще утром: когда к шевалье вернутся силы, то он несомненно будет в состоянии противостоять чарам герцогини и явно попытается скрыть от нее правду. А жар, слабость и элементарное желание больного отделаться от назойливого посетителя, даже если это дама, должны были вызвать у него скорое откровение, которое так было необходимо было женщине. Нет, она прекрасно понимала, что за всей этой утренней чехардой стояла ее фрейлина, но Генриетта не любила обвинять людей не имея весомых доказательств, а потому решилась на отчаянную попытку подтвердить свои подозрения вот таким вот опасным способом. О, ей было не трудно представить какой скандал мог бы разгореться, если ее застанут у постели раненого фаворита супруга и что по этому поводу скажет Людовик! И ей было нетрудно представить какой идиоткой она будет выглядеть, если ее застанут на половине Филиппа: в историю о внезапно вспыхнувшей страсти к супругу никто не поверит, особенно зная как он сегодня был пьян перед отходом ко сну. Так что на равнее с размышлениями о своей нелегкой женской судьбе и способами ее улучшить, Генриетте приходилось еще быть и чертовски осторожной что бы ее ненароком не заметили и не раскрыли. Большую часть пути она проделала относительно быстро и легко, но сразу после вторжения на половину супруга, Генриетта старалась не стучать каблучками ночных туфель и не дай Бог не зацепиться краями накинутой поверх длинного светлого халата шали за мебель или дверные косяки. Кляня все на свете, в том числе и кардинала Ришелье за размах в строительстве, герцогиня наконец добралась до заветной двери и остановилась перед ней, переводя дух. Итак, именно здесь лежал де Лоррен и дай-то Бог что бы он был один.. Наконец набравшись смелости, Генриетта Анна медленно надавила на ручку и осторожно, стараясь не шуметь, проскользнула в темную комнату с некоторых пор служившей пристанищем ее врага. Что ж, на что не пойдешь ради сохранения чести.. Глаза, давно привыкшее к полному мраку, быстро отыскали ложе шевалье по белеющим простыням и подушкам и женщина, набрав побольше воздуха в грудь да бы унять бешенное биение сердца, осторожно подошла к ложу и опустилась пред ним на колени.
Филипп д'Арманьяк: Сквозь сон Филиппу почудилось, будто рядом с ним кто-то есть. Единственная свеча догорела, огонь в камине потух, а слуга, обязанный сидеть рядом с больным, либо заснул, либо, решив, что от шевалье де Лоррена не убудет, проведи он часок-другой в комнате подружки-горничной, покинул покои фаворита. - Кто здесь? - нахмурившись, спросил он, не зная, доверять ли своему слуху или то снова разыгралось ли воображение. - Это ты Савуар?
Генриетта Анна: - Нет, даже если Ваш Савуар питает страсть к кружевам из Шантильи, - Генриетта мягко улыбнулась и решила сменить свое положение: поднявшись с колен, что было не совсем разумным на случай нечаянного посетителя, она присела как можно ближе к шевалье да бы тот ее получше видел, учитывая сгустившуюся вокруг кровати тьму от полога. - Не советую Вам раньше времени принимать меня за ангела, Филипп де Лоррен, пока Вы ничего не сказали важного для меня и не ответила на мои вопросы. Я здесь ради ответов, друг мой, и я намерена получить их этой ночью у Вашего ложа. Голос Генриетты звучал мягко, но в тоже время достаточно уверенно, что бы дать понять что она настроена решительно и страх отступил перед желанием женщины узнать всю правду об утреннем инциденте. И врядли шевалье мог его не узнать.. - И не стоит звать кого либо на помощь или делать резких движение, шевалье, - ее ладонь молниеносно поднеслась к устам мужчины, предупреждая нечаянный вскрик или возглас удивления. -Стоит ли так рисковать своим положением ради такой некрасивой сцены, м? Это нам не на руку.
Филипп д'Арманьяк: - Мадам? От полной неожиданности шевалье резко подался вперед, но был вынужден, со стоном, повалиться обратно на подушки, до того сильно заныла рана. Боль перемежалась с волнением, в которое поверг его визит принцессы. Кто бы мог подумать, что Генриетта навестит его, особенно после утреннего происшествия. А теперь он ощущает ее пальцы на своем лице и слышит ее голос, в котором нет и тени презрительного отношения, вдоволь испытанного Филиппом в их прошлую встречу. - Это действительно вы, Мадам? Или я все-таки брежу?
Генриетта Анна: - А как бы Вам хотелось, что б было, шевалье де Лоррен, м? Невинность, с который был задан вопрос, потешила герцогиню, но при этом дала сигнал о том, что если не начать направлять мысли мужчины в нужную ей сторону, то игра в «угадай кто и зачем» затянется на добрых пару часов. -Конечно, мне было удобней, что бы Вы списали это на горячку, но, - и ладонь Генриетты скользнула ко лбу Филиппа, - Вы явно сейчас ею не страдаете, что очень хорошо, так как мне необходима ясность Вашего ума для получения ответов на свои вопросы. Так как, шевалье, Вы уверовали, наконец, что это я? При этих словах Мадам наклонилась к лицу шевалье настолько близко, насколько ей позволяла ее поза и внимательно посмотрела в глаза де Лоррену.
Филипп д'Арманьяк: - Я весь к услугам Вашего Высочества, - выдавил из себя Филипп, до сих пор не в состоянии прийти в себя, как от радости, неожиданной и небывалой, так и от изумления. Он старался не шевелиться, чтобы нечаянно не спугнуть это видение - если все же разум его помутился от недуга, - наслаждаясь этой желанной близостью к предмету обожания. - Что вы желаете знать, Мадам?
Генриетта Анна: -Ну, для начала мне было бы интересно узнать, что Вы делали этим утром на той поляне, шевалье. И прошу не говорить мне, что оказались Вы там случайно, совершая утреннюю прогулку по окрестностям. Такие совпадения весьма редки в нашем мире, а учитывая наш недавний разговор в парке, я могу считать, что Вы были прекрасно осведомлены о моем утреннем свидании. Вы намеренно собирались нанести вред моей репутации или как? Вопрос об участии в этом безобразии мадмуазель Дювивье стоял вторым на повестке этой ночи, так что вначале Генриетта собиралась выяснить личные мотивы, побудившие именно де Лоррена оказаться в засаде этим утром. Шутка, глупость, подкуп, страсть: вариантов было много и все они были любопытны, но в последнее время герцогиня все больше склонялась считать безумства шевалье порождением именно страсти, которая невообразимым образом все же вспыхнула в нем. В конце концов, у него был незаконнорожденный ребенок, а значит был роман с дамой – так почему бы фавориту герцога Орлеанского не вспыхнуть страстью к более недоступной даме? Хотя опять-таки все это могло быть частью злой шутки ее мужа и его окружения.. В любом случае Генриетта желала разобраться в этом деле. - Итак, я слушаю Вас, Филипп. Времени у нас достаточно, - хитро улыбнувшись, герцогиня откинула темную прядь с лица и поудобней устроилась рядом с допрашиваемым. В какой степени она бы ему не нравилась, но в любом случае ни один мужчина не сможет сконцентрироваться на лжи и выдумках, когда предмет его интереса так близко.
Филипп д'Арманьяк: Несмотря ни на что, Филипп хорошо помнил об обещании, данном Шанталь, и не собирался нарушать его. - Мадам... простите меня, но я осмелился следить за вами. Вы так... так живо беседовали вчера с господином де Шомбергом, что я не мог не заподозрить... - было трудно сдерживаться и не называть все своими словами, однако шевалье, пусть и мучаемый жаром, знал, что разговаривает с невесткой короля, которая, при желании, способна погубить его. - Да, я догадался, что что-то намечается и решил проследить за вами. Не спрашивайте меня о причинах подобной дерзости, недавно я все сказал вам... А потому-то вы несправедливы ко мне, если считаете, что я желал нанести вред вашей репутации. Наоборот, Мадам. В словах Лоррена не было ни слова лжи. Не сообщи ему герцогиня о планах своей госпожи, юноша все равно стал бы следить за принцессой или же сделал все возможное, чтобы не допустить ее встречи с маршалом, вызвав того на поединок.
Генриетта Анна: - И Вы намеривались убить своего..мм, противника, мсье? – с некоторым озорством переспросила Генриетта. Да, она ожидала подобных слов от шевалье и ожидала слов относительно того, что вчерашнее кокетничество с де Шомбергом не просто зажгло в шевалье искру ревности, а разбудило в нем настоящий пожар, в котором здравый рассудок сгорел без следа и кавалер бросился за своей пассией. Все было прекрасно в этой истории и она должна была бы польстить Генриетте Анне, но все-таки это был любовник ее мужа.. Значительное препятствие на пути ее самолюбия. - Вы желали препятствовать моей встречи с маршалом, да бы спасти мою репутацию верной жены, которую не особо то и нужно спасать, что бы потом занять его место на той самой поляне, но чуточку поже? Не так ли, мой дорогой Филипп? Ладонь герцогини Орлеанской вновь скользнула к лицу шевалье и как ребенка, она осторожно и ласково провела тыльной стороной ладони по его щеке, а взгляд ее при этом осветился неким таинственным сиянием: Генриетта задумала ужасную по своей природе игру с этим опостылевшим ей мальчишкой, игру томную, долгую и жестокую на грани дозволенного. Но раз она так желал заполучить ее в свои объятия, то почему б ей самой не припасть к его губам, но именно тогда, когда сам де Лоррен был не в состоянии не то что противостоять ее губительным чарам, но и даже ответить на них?
Филипп д'Арманьяк: - Мне нечего скрывать, Мадам, - натянуто улыбнулся Филипп, не зная, что кроется за этой внезапной лаской принцессы Орлеанской и ждать ли ему награды или то изощренная мука, на которую его обрекает столь молодая, но уже преуспевшая в искусстве флирта особа. - Вы и так все знаете... Воспаленными от болезни глазами шевалье тщетно пытался разглядеть Генриетту, обнаружить на ее губах насмешку - или все-таки сочувственную улыбку. Здоровая рука молодого человека потянулась к лицу принцессы, и, только ощутив кончиками пальцев нежную кожу ее щек, Лоррен понемногу стал убеждаться, что все это ему не снится, а, несмотря на абсурдность ситуации, происходит наяву. - Я не собирался убивать месье де Шомберга, но на меня накатило безумие. Разве можно любить вас и спокойно смотреть, как другие увиваются за вами?
Генриетта Анна: - Ну, раньше Вам это не мешало, -кокетливо отметила герцогиня. Пальцы шевалье коснулись ее щеки так нежно, так осторожно, что мысленно Генриетта и впрямь сравнила себя с ангелом: судя по всему, де Лоррен все еще не верил в реальность того факта, что его некогда злейший враг сидел у его постели и нежно ворковал с ним. Что ж, тогда пускай он окончательно уверует в ее физическую реальность: не отрывая заинтересованного взгляда от изумленного лица шевалье, герцогиня подалась чуть вперед и мягко, как ручная кошка, потерлась о ладонь мужчины, прикрыв от якобы получаемой ласки удовольствие. - И что же Вы теперь намеренны делать, Филипп де Лоррен? – через несколько долгих и томительных минут молчания переспросила Генриетта Анна, все еще прижимаясь щекой к ладони шевалье, вкладывая в эту фразу весьма двойственный смысл. Что бы сделал на его месте мсье де Шомберга, она знала прекрасно и здесь даже не было других вариантов. Но а вот что предпримет в этой ситуации раненый и неожиданно обретший галантность любовник ее мужа-распутника?
Филипп д'Арманьяк: Дыхание юноши участилось, а рассудок, и так разгоряченный событиями последних двух дней, был близок к помутнению. Если все это греза, горячечный бред и он скоро предстанет перед Создателем, то Филипп был счастлив такой смерти. - Не знаю, Мадам. Я хотел бы, чтобы это никогда не кончалось. Не уходите, прошу вас.
Генриетта Анна: -Пока Вы не ответите на все интересующие меня вопросы, любезный друг, я не покину Вас, - промурлыкала герцогиня с коварной улыбкой на устах и отпрянула от шевалье. Желаемый эффект был явно произведен: не сложно было это понять по участившемуся дыханию де Лоррена, отчетливо различимого через тонкую сорочку, лихорадочному блеску в глазах и тому тону, с которым он к ней обращался. Да, если бы не ранение, которое наверняка приносило ему немало неприятных ощущений, шевалье бы давно покончил со всеми церемониями и проявил ту хваленую настойчивость, о которой краснеют, воспоминая, горничные всего Пале Рояля. Что ж, на этот раз преимущество было на стороне Генриетты Анны, и она собиралась использовать его во всю силу. - Вот, кстати, еще один вопрос меня мучает.. Кто рассказал Вам о моем раннем отъезде на конную прогулку, Филипп?
Филипп д'Арманьяк: - Я уже говорил Вашему Высочеству, что осмелился следить за вами. Спросите у конюха, он подтвердит, что я велел держать наготове лошадь. Как бы ни был влюблен шевалье де Лоррен, полностью терять бдительность он не имел права - в противном случае, он не задержался бы при дворе и недели. - Я видел вчера, как на вас смотрел Шомберг, какими взглядами одаривали вы его, - в голосе молодого человека зазвенели ревнивые нотки, - и догадался, что вы обязательно должны встретиться, сегодня, завтра ли... Ожидание было невыносимо...
Генриетта Анна: Она ожидала такого ответа: да, шевалье хорошо был вышколен под неусыпным контролем со стороны потенциальных претендентов на место любимчика герцога Орлеанского, а потому даже в самые невероятные моменты де Лоррен научился быть на чеку. Что ж, Генриетта тоже была не лыком шита и только мелодично рассмеялась этой простой, но изящной лжи из уст своей жертвы. -Шевалье, шевалье.. А как же Вы тогда угадали место, где была назначена встреча? Лесные угодья Орлеанских огромны, да и я часто руководствуюсь сиюминутным настроением при выборе направления. И не говорите, что следили за мной – я умею исчезать незаметно в лесной глуши, если мне это нужно. А, следовательно, Вам должны были сказать точное место, где была назначено свидание и Вам его несомненно подсказали. Так кто же, Филипп? Или Вы хотите еще помучить меня неизвестностью?
Филипп д'Арманьяк: Филиппу совершенно нечего было опасаться - на вопрос герцогини Орлеанской он мог отвечать не таясь, так как Шанталь указала ему лишь время прогулки, а точное место, где захотят уединиться всадники, она, при всей своей ловкости, вызнать никоим образом не могла. - Вашему Высочеству известно, что я недурной охотник и умею выслеживать добычу. Простите, Мадам, за такое сравнение, - шевалье поморщился от боли - рана снова заныла, и он едва удержался от стона. - Я вовсе не намеревался вас оскорбить... всего лишь хотел сказать, что для меня это было важнее жизни и смерти... Здесь чьи-либо подсказки ни к чему. Я видел, как вы отъезжали из дворца, а вы не заметили, как я направился следом.
Генриетта Анна: -Ой ли, шевалье де Лоррен..Охотник из Вас знатный, лгать не буду, но не врите мне про то, что собирались дежурить в конюшне недели на пропалую и следовать за мной каждый раз, когда я выеду на прогулку, - Генриетта чуть поморщила носик и взгляд ее сделался суровым. - Вам сказали, что именно сегодня утром все и произойдет. И даже не начинайте о том, что совершенно все мои разговоры мужчинами заканчиваются свиданиями на следующее утро.. Ведь Вас такая участь миновала… В темных глазах герцогини зажегся дьявольский огонек: смесь соблазна, ненависти и коварства, который бы испепелил бы шевалье на его ложе, но пока лишь наносил весомые удары по его пошатнувшемуся душевному состоянию. Ее даже не смутила проскользнувшая по лицу мужчина плохо скрываемая гримаса боли: рана судя по всему была весьма серьезной, да и этот разговор не был спокойным, но Генриетте было все равно. -Поверьте, шевалье, Ваше молчание никого не спасет. Так или иначе я узнаю кто Вам все рассказал и жестоко накажу Вас обоих. Вот только сейчас я даю Вам шанс спастись и отделаться малой кровью, да еще и в столь приятный для Вас способ, - ладонь Мадам снова ласкала щеку мужчины.
Филипп д'Арманьяк: - Мадам, я сказал вам все, что знаю, больше мне добавить нечего. Дрожь пробежала по телу Филиппа. Прикосновения герцогини были способны лишить его разума, да он и так чувстововал себя на грани безумия ото всего происходящего, но в глубине сознания сидела уверенность, что он в безопасности до тех пор, пока сохраняет их с Шанталь секрет. Пусть даже выведать его пыталась сама Генриетта. - Если вы не можете поверить в то, что я готов был ждать сутками напролет, следить за маршалом или вами, а я способен на это, ввиду тех чувств, что вы мне внушили... если вы не верите, то я не знаю, как вам доказать это.
Генриетта Анна: - Как же Вы не дальновидны, Филипп.. И ради кого? Ради одной вертлявой и не в меру честолюбивой фрейлины, которая неожиданно решила таким странным образом заполучить себе благосклонность уж не знаю даже кого, учитывая нрав моего супруга. Может быть, она положила глаз на Вас, милый друг? Решила показать какая я ужасная, недостойная Вашей любви, Вашего возвышенного чувства и таким образом согреть Вас своим утешением, м? Мысль была, конечно, странной и немножечко бредовой, но Генриетте она оказалась более чем интересной: какой мужчина не любит когда за него сражаются дамы? Еще и такие.. - Ну, что Вы об этом думаете, Филипп? Ведь она совсем не дурна собой, умна, смышлена и так Вам предана, - пожав плечами, продолжала герцогиня, а тем временем ее пальцы принялись осторожно убирать со взмокшего лба шевалье тонкие пряди волос.
Филипп д'Арманьяк: - О ком изволит говорить Ваше Высочество? - совершенно естественно удивился шевалье де Лоррен. - У меня почти нет друзей, таких, на которых я мог бы полностью положиться. Генриетта очевидно пыталась загнать его в ловушку, теша мужское самолюбие раненого, однако на Филиппа подобные уловки не действовали - он слишком привык льстить, чтобы самому покупаться на комплименты, тем более комплименты от людей, не испытывавших к нему теплых чувств, а таковых было чересчур много, так что бдительности терять не приходилось. - Доверять я могу лишь самому себе, своим глазам и другим чувствам, Мадам...
Генриетта Анна: -Есть, шевалье, есть.. Пускай и не друг, но все же решившийся Вам своеобразно помочь забавы ради. Он или точнее она немного напустив тумана, все-таки рассказал о сегодняшней встрече, о моем распоряжении на это утро, а Вы им, несомненно, воспользовались. Ваши мотивы меня пока не интересуют, как и Ваша двойная игра, но вот ее.. – Генриетта Анна прильнула к груди шевалье и в отблеске лунной дорожки, едва-едва проникавшей в комнату из-за не до конца зашторенных портьер собеседник мог без труда различить, что взгляд женщины, в отличии от ее ровного тона, горел неистовой ненавистью, окончание фразы прошептала как предостережение. - Ее я знаю, Филипп, и еще одна подобная выходка будет стоить ей не только места при моей особе, нет. Я поступлю куда более разумно и моя месть будет достаточно элегантной, что бы не привлекать внимания. Но Ваша участь в таком случае будет незавидна, шевалье де Лоррен. Можете лгать, изворачиваться, изумляться и невинно хлопать глазами, можете делать вид, что действительно обожаете прогулки в пять утра, несмотря на бурные ночи с моим мужем в его или чье-либо постели, но учтите: еще раз Вы поставите под удар жизнь человека, к которому я благосклонна, и тогда я отомщу так жестоко, как никто никогда еще не мстил. Поверьте, я на это способна.. Вы меня поняли, Филипп де Лоррен, первейший из обманщиков королевства?
Филипп д'Арманьяк: - Разве я могу усомниться в серьезности ваших слов, Мадам? - усмехнулся шевалье. Теперь он убедился окончательно в намерениях герцогини Орлеанской и отмел все иллюзии относительно цели ее визита, равно как и сомнения в природе ее интереса к нему. Если в глубине души молодого человека до сего момента и брезжила надежда на то, что он может вызывать у нее иные чувства, кроме ненависти, то после ее угроз все вернулось в привычную колею. Жестокосердная кокетка, в чьих ласках, таких желанных, не было сейчас ни капли тепла или искренности, она вздумала своими чарами выпытать у Лоррена имя посвятившего его в пикантную тайну, а после - Филипп в этом нисколько не сомневался - уничтожить их обоих, и его, и Шанталь. - Тот, к которому вы благосклонны, что даже решились прийти к столь ненавистному для вас человеку, может не беспокоиться... Если бы только у него было больше сил, он бы заставил эту женщину поплатиться за собственное унижение, получив от нее то, в чем она отказывала ему. Но, к величайшей досаде шевалье де Лоррена, на чудеса Господь нынче не был щедр...
Генриетта Анна: Герцогиня победоносно улыбнулась и снова выпрямилась. - Значит, я не ошиблась в своем выборе, Филипп. Ваши слова внушают мне надежду, на то что мой выбор верен и удачен,- с лучезарной улыбкой довольной кошки, которую угостили сливками, произнесла Генриетта Анна, все еще не отнимая руки от щеки шевалье. Но мимо нее не ускользнул тот особенный взгляд мужчины, который буквально обжег все ее тело: о, судя по всему наш больной собирался мстить и мстить особенно, по мужски, но рана мешала исполнению этого коварного, но весьма сладостной для него мести. Что ж, возможно ревность действительно свидетельствует о неком чувстве, более глубоком и нежном, затаившемся в сердце известного придворного красавца? Увы, герцогине Орлеанской это было неведомо – собственная душа представлялась ей еще большими потемками, в которых ей было порой так трудно разобраться. Куда уж душа де Лоррена.. - Не грустите о потерянных возможностях, Филипп, - кокетливо произнесла Генриетта. - Хотя, конечно, когда еще я бы могла вот так сама прийти к Вашей постели, м? Врядли такое произойдет, когда Вы поправитесь, а от Вас подобных поступков я не жду: мой муж Вас врядли скоро выпустит из собственной постели. Не так ли? – и желая еще больше разбередить нанесенную ее словами рану, Генриетта мягко опустилась на грудь мужчины, опираясь одной рукой на подушки у края кровати, а другую положив на грудь мужчины. Теперь их разделяли всего какие-то сантиметры и, учитывая более выгодное положение дамы, она могла диктовать свои правила, явно провоцируя мужчины на еще большее негодование.
Филипп д'Арманьяк: Да она же издевается над ним, откровенно насмехается над самым сокровенным, что он, как последний дурак, открыл ей несколько дней назад, рассчитывая если не на взаимность, то хотя бы на понимание. Шевалье де Лоррен собирался высказать все это в лицо принцессе, не опасаясь последствий за свою несдержанность - да и кто поверит, что Ее Высочество приходила в его покои! - однако слова так и не были произнесены. Своими действиями герцогиня спровоцировала новое кровотечение. Несмотря на всю близкую к бестелесности легкость этой юной женщины, вес ее оказался вполне достаточным, чтобы рана открылась. Последнее, что почувствовал Филипп, наряду со злостью и отчаяньем, было неприятное тепло-липкое ощущение в области плеча и груди, после чего фаворит вновь впал в беспамятство.
Генриетта Анна: Генриетта Анна хотела было съязвить, но по резко изменившемуся лицу шевалье пробежала плохо скрываемая волна боли и женщина мгновенно отпрянула от него, сев на самом краю кровати и бессильно наблюдая как мужчина закрыл глаза. Только сейчас она поняла, как жестока была ее «шутка» : краем глаза герцогиня уловила как де Лоррен вздрогнул и на том месте, где была повязка медленно проступило бурое пятно, стремительно разрастающееся по белоснежной рубашке, пачкая подушки и простыни. «Бог мой, что же я натворила?! Нет мне прощения, если я действительно столь жестокосердечна!» Как будто бы пелена упала с глаз герцогини и она с ужасом осознала, что элементарно измывалась над тяжелобольным человеком, которому стоило последних сил отвечать ей и держать оборону против ее жестоких чар и слов. Господи, да ведь она жестокосердечное животное, раз посмела совершить такое.. Липкий страх за собственное спасение отступил при новой угрозе: стать убийцей человека в принципе ей .. небезразличного? При всей свой внешней ненависти в Генриетте все же что-то дрогнуло и сердце сжалось при мысли, что Филипп может умереть и умереть от ее руки, хотя еще несколько дней назад он так нежно выразил свои чувства в том парке и наверное того не заслуживал.. -Простите меня, Филипп, простите, - порывисто прижавшись щекой к холодеющей щеке шевалье, прошептала Генриетта и закрыв глаза, да бы не дать волю слезам, поцеловал его в висок и тут же поднялась на ноги. Нужно было звать на помощь, но как в ее положении? Генриетта остановилась у самой двери, задумавшись об этом, но, понимая что в любом случае она подвергнет себя опасности выдать себя, все-таки выскользнула в коридор и остановилась только совсем рядом со своими покоями и резко обернувшись в поисках любого тяжелого предмета и наткнулась взглядом на тяжелый канделябр. Звук от удара донесется до сонных слух через несколько спасительных минут и они немедленно вспомнят о своих обязанность, в том числе и о шевалье. А герцогиня сможет скрыться в своем кабинете или в гостиной.. «Да, так будет вернее.. Господи, помоги же мне..» ..Гулкий удар метала об мрамор разнесся по всему Пале Роялю как звон далекого колокола, но возымел возложенную на него силу: дворцовая челядь действительно зашевелилась в своих углах, а Генриетта Анна, пытаясь перевести дыхание и моля Господа о том, что бы он простил ее прегрешение, сбивчиво бормотала слова молитвы у старинного складня в гостиной..
полная версия страницы