Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Альсидиана" третий акт » Ответить

Эпизод "Альсидиана" третий акт

Chantal Duvivier: Время: 18 сентября, 1664 года. После полудня, вечер, ночь. Место действия: Версаль, Королевская Опера в северном крыле дворца. Участники эпизода: музыканты, танцоры и зрители, а так же слуги и челядь.

Ответов - 71, стр: 1 2 3 4 All

Moliere: Мольер, послушно принявший себе на колени голову девушки и получивший тем самым возможность убедиться, что она-таки была жива, следил за действиями шевалье де Лоррена с нескрываемым интересом. – Это от платья оторвалось? Тут он сообразил, за что же зацепилась ткань, и, бесцеремонно спихнув свою ношу Мадлен, поспешил к скрытой декорациями железной лесенке. – Она, должно быть, с облака свалилась, – пояснил он через плечо, залезая на первую перекладину, – когда декорации сменились. Они же складываются, облака. Но что бы ей там делать? Разве что ее на балконе прикончили… то есть, ударили… Мадлен задрала голову. – Там балкон есть, – пояснила она в сторону шевалье, – без перил, чтобы до машин добраться было можно. Если на нее там напали, она могла на облако упасть, то есть, на машину такую, она облако изображает. Ткань натянута, а когда облако больше не нужно, она складывается. Ваша светлость. Мольер добрался, наконец, до описываемого актрисой балкона. В царящей за кулисами полутьме никаких следов борьбы видно не было, но, проведя пальцем по неровным доскам, он нащупал что-то мокрое и чуть не свалился вниз. – Там… там кровь, – пробормотал он. Как по команде, оркестр смолк и из зала послышались бурные аплодисменты, плавно, как и полагается на королевских балетах, переходящие в овацию.

Филипп д'Арманьяк: Недолго думая, шевалье последовал примеру Мольера и забрался на балкон. Вид с него на машинное отделение открывался еще более необычный, чем внизу. - Черт раздери всех устроителей этих адских штуковин, - пробормотал Филипп себе под нос, окидывая взглядом вращавшиеся гигантские шестеренки, возносившие над головами участников балета сияющее солнце. - Если бы она упала туда, - молодой человек кивнул в сторону работающих механизмов, - это было бы еще хуже... Не пожелав для себя самого подобной участи, шевалье де Лоррен на всякий случай ухватился за очередную перекладину. Не отпуская этот импровизированный поручень, он приблизился к месту, где стоял Мольер, и провел рукой по доске. Кровь, определенно кровь... - И что же теперь делать? - Филипп откровенно растерялся. Одно дело, проткнуть противника на дуэли или от души избить обидчика из сословия попроще, другое же - обнаружить жертву убийства или покушения на таковое. То, что пострадавшая была будущей невесткой военного министра, придавало делу особо важный характер. Место же происшествия наводило на мысли о более страшном преступлении. Хотя чем убийцам короля могла бы помешать эта девчонка?..

Moliere: Мольер поднес к губам палец и кивнул в сторону сцены. Конечно, радующий сердце каждого актера гул аплодисментов и приглушил голос шевалье, но доктор мог уже и появиться, а с ним, скорее всего, не только Арманда и г-жа Дебри. После покушения на охоте, о котором вовсю болтали не только придворные, но и слуги, чудом избежавшая смерти девушка наводила на неприятные мысли. – Мадемуазель совсем недавно при дворе? – деловито спросил он. – Я что-то ее не припоминаю… Вопрос о том, что делать, он предпочел оставить без внимания, списав его на растерянность собеседника. Девушка жива, значит, скоро сама все расскажет – да и кому, тоже понятно: недаром Ла Рейни сидел чуть ли ни в первом ряду. Кто-нибудь его да позовет… Самого же актера сейчас куда больше интересовало, что он потом сможет рассказать о происшедшем. ООС: Я полагаю, прочие гг. придворные могут последовать за врачом, г-жой Дебри и Армандой и тоже найти труп…


Провидение: Весть о раненой или даже убитой девушке начала, подобно пожару в сухом лесу, распространяться среди слуг и придворных благодаря стараниям госпожи Дебри и Арманды, которые сочли своим долгом поделиться новостью с некоторыми из своих знакомых. Те в свою очередь решили последовать их примеру и к моменту, когда Антуан Валло, лечащий врач его величества, наконец в сопровождении Арманды и Дебри достиг места, где находилась девушка, ему пришлось просто пробиваться сквозь толпу придворных и слуг. Склонившись над несчастной, голова которой все еще лежала на коленях Мадлен Бежар, доктор прикоснулся к ее шее. Пульс едва прощупывался, темное пятно на боку девушки медленно расширялось. - Немедленно принесите мне какую-нибудь ткань и побольше. - Приказал он одному из лакеев, которые стояли среди все прибывающей толпы. Ткань была пренесена и Валло быстрыми и умелыми движениями крепко перевязал ею бок мадемуазель де Сувре. - Ее надо немедленно отнести в покои! Здесь я помочь не могу. Нужны соответствующие условия. Надо сообщить его величеству и, боюсь, прервать балет.

Генриетта Анна: Третий акт подходил к завершению и после Времен года на сцену предстояло выйти праздничным группам, которые символизировали разнообразные увеселения на райском острове Альсидианы – Атенаис. Благо, при этом присутствие группы пастухов не требовалось и Генриетта в сопровождении мужа незаметно удалились со сцены. Но едва герцог и герцогиня оказались за кулисами, их пару немедленно окружила свита, которая на разный лад пыталась что-то рассказать. Генриетта Анна привычно приготовилась принимать комплименты своему таланту, но то, что она услышала повергло Мадам в состояние легкого шока. - Мадам, Вы не представляете что произошло! Там нашли мертвую девушку, она вся в крови, - округлив глаза от страха, одна из фрейлин настойчиво пыталась первой донести известие до своей госпожи и жестами пыталась показать где именно произошло это событие, но еще одна придворная дама, резко одернув товарку за кружевную оборку рукава поспешила ее поправить. - Не лги, та девушка жива, я своими глазами видела, как мэтр Валло перевязывал ее рану. Там много крови, но она жива, Ваша светлость, жива. Но Бог мой, какая дикость! – эмоционально добавила она и фрейлины снова с жаром принялись обсуждать проишествие. Герцогиня удивленно переводила взгляд с одной дамы на другую и с трудом верила в из слова. Покушение здесь, в версальском театре? Нет, такое просто невозможно, да и кровавые расправы были совсем не в духе французского двора, где больше предпочитали яд. Но окончательно сосредоточиться и привести свои мысли в порядок сейчас герцогине было сложно: сразу несколько дам присоединились к ним, желая добавить «живописные» детали происшествия и тем самым заслужить внимание Мадам. К тому же, вокруг герцога Орлеанского, который не успел отдалиться от супруги, с неменьшим жаром обсуждали те же события его прихвостни и судя по выражению лица мужа, Генриетта поняла что он удивлен не меньше ее. - Кто та девушка? – для начала переспросила герцогиня, задавая вопрос скорее толпе, чем кому-то конкретному.

Филипп д'Арманьяк: - Черт, сколько их набежало... Прямо как стервятники, не находите, месье Мольер? Драматург и шевалье не успели спуститься с балкона, как кулисы заполонились любопытствующими. - Даю голову на отсечение, лишь единицам жаль эту Сувре... Она только на днях был представлена Его Величеству, - запоздало ответил он Мольеру. - Не слишком приметная особа, во всяком случае, была таковой до сегодняшнего вечера. Что-то я расчувствовался, подумал Филипп, отнеся непривычную жалостливость на счет своих расстроенных нервов. Хотя неизвестно, найди несчастную кто-то другой, испытывал бы он такое же сочувствие. Вновь очутившись внизу, шевалье де Лоррен заприметил в толпе напряженное лицо Ла Рейни, что-то говорившего на ухо своему помощнику, который своим скромным коричневым платьем и вытянутой физиономией напоминал гигантского таракана. Помощник молча кивнул и, получив распоряжения начальника, поспешил прочь. - Позвольте... позвольте пройти... - лавируя между галдящими дамами и кавалерами, префект парижской полиции не без труда добрался до мадемуазель де Сувре, находившейся под охраной мэтра Валло и Мадлен Бежар. - Как она здесь оказалась? Кто ее обнаружил? Когда это произошло? Есть свидетели? Валло лишь развел руками в ответ на этот град вопросов, мадам Бежар же хотела открыть рот, однако Филипп ее опередил, ухватив Ла Рейни за рукав. - Месье префект, это мы с месье Мольером нашли ее.

Chantal Duvivier: Упоенная своим успехом на сцене, Шанталь впорхнула вслед за их высочествами за кулисы. В ушах все еще стоял шум аплодисментов. Выступление явно удалось и несмотря на долгое ожидание, мадемуазель Дювивье была довольна своим выступлением. Сперва герцогиня даже и не поняла почему все вокруг взволнованы, списав это на присущую придворным привычку обсуждать каждое движение выступающих. Однако уже через минуту она поняла, что абсолютно все обсуждают какую то девушку. Она подошла поближе к принцессе и услышала как фрейлины рассказывают ей про эту самую особу. Шанталь так и не поняла, была ли та убита или нет, слухи как всегда разнились, но было ясно одно - то, о чем говорили еще со вчерашнего дня теперь стало очевидным. При дворе его величества творилось что-то очень нехорошее. Если это действительно покушение, то почему на какую то девушку? - Недоуменно подумала герцогиня Монгредьен. Взглядом она поискала короля, который уже тоже, должно быть, узнал о случившемся.

Moliere: Мольер, которому хотелось бы притянуть к себе и получше изучить сложное переплетение веревок и досок, изображавшее облако, вынужден быть последовать вниз за шевалье. Если следы крови найдутся и на нем, его объяснение не только окажется единственно возможным, но и позволит определить время нападения – в последний раз облако появлялось в середине третьего акта, да и сложилось совсем недавно… – Кому бы могло потребоваться ее убивать? – пробормотал он себе под нос, в ответ на пояснение шевалье, испытывая легкий укол совести оттого, что и он тоже не испытывал особой жалости к неизвестной ему девушке. Вот если бы на ее месте была мадемуазель де Лавальер… ее и впрямь легко было пожалеть: мало того, что король столь очевидно перенес свои чувства на другую, но еще и заставил бывшую фаворитку принять участие в ее триумфе… Нет, хорошо, что у бедняжки нашелся какой-то повод передать свою роль, и хорошо, что мадемуазель де Сувре смогла с ней справиться… Тут он застыл в нелепой позе – одна нога на перекладине, другая нашаривает следующую – пораженный пришедшей ему в голову мыслью. О том, что танцевать роль Невинности должна была Лавальер, знали все – но вот о том, что ей удалось от этой роли отказаться, знало куда меньшее количество людей… Он глянул вниз, на собравшихся вокруг пострадавшей придворных, и впрямь похожих на стервятников, на пробиравшегося сквозь толпу Ла Рейни, и снова стал спускаться. – «Panem et circenses», – ответил он. – И если первым можно пресытиться, то вторым – никогда. Следуя за своим молодым собеседником, которому, казалось, не составляло ни малейшего труда пробраться сквозь заинтересованную толпу, Мольер мысленно пытался составить список людей, знавших о замене. Конечно, тайной она никогда не была… В этот момент шевалье де Лоррен назвал его имя, и все тут же обернулись к ним. – Право? – Взгляд Ла Рейни скользнул по шевалье и тут же сместился к нему, и у актера возникло пренеприятнейшее ощущение, что префект понимает его едва ли не лучше чем он сам. – В таком случае я прошу вас обоих пройти… ну в какую-нибудь уборную с этим господином и подождать меня. Ла Рейни кивнул в сторону еще одного из своих приспешников, возникшего словно бы ниоткуда. – Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы не задержаться, ваша милость. Но на всякий случай, прошу вас – вас обоих! – никому ничего не рассказывать. Ни слова, ни полслова. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Вы меня понимаете? После двадцати лет на сцене Мольер слишком хорошо владел своим лицом, чтобы на нем отразились испытываемые им чувства, но ничего дружеского в его кивке не было. ООС Мои извинения, но вряд ли префект захочет, чтобы обнаруженные нами улики стали общеизвестными. Так что мы вынуждены вас покинуть. Отсюда деловой вопрос – мадемуазель Дювивье, не стоит ли создать для нас с шевалье отдельный эпизод и, возможно, перенести в него все наше действие? Ведь в этом мы совершенно ни с кем не пересекаемся…

Анри де Шомберг: Апплодисменты, возгласы одобрения, даже несколько выкриков на бис звучали словно средиземноморский дождь по весне - шумно, хлестко и звонко... На какое-то время маршал даже перестал думать о мрачных событиях королевской охоты. Кто-то улыбался ему, он слышал чьи-то приветствия и улыбался в ответ той дружелюбной теплой улыбкой, которую научился носить в Риме при папском дворе. За кулисами было еще более шумно, чем в зале. Шомберг удивился нерасторопности распорядителя балета. Подумать только, ведь эти голоса заглушали даже оркестр! Маршал осмотрел диспозицию. В зале находились чета Орлеанских, вернувшиеся со сцены блистательные красавицы, исполнявшие Времна Года, незнакомые еще маршалу пастухи, пастушки, пираты. Анри грациозно поправил свой камзол, зажал шляпу под локтем и подошел к герцогу Орлеанскому. Входило ли в его намерения засвидетельствовать почтение брату Его Величества, или же он пытался встретить еще раз за этот вечер взгляд прекрасных глаз Ее Высочества герцогини Орлеанской? На лице Шомберга просто светилась улыбка, когда он склонился в поклоне перед Первыми Пастухом и Пастушкой. - Ваше Высочество! Честь имею, герцог д'Аллюэн. Его Высочество, занятый вниманием, оказываемым его костюму со стороны его придворных, слегка повернул голову в сторону Шомберга и любезно взмахнул кружевным рукавом. Его лентам и воздушным кружевам могла позавидовать самая изящная модница. Шомберг склонился еще в одном поклоне перед герцогиней Орлеанской, не подавая однако вида, что ожидал ее благосклонности. К счастью, в этот момент со сцены выходил король. Внимание всех мгновенно переключилось с герцога и герцогини Орлеанских на Его Величество. ОСС - Пардон, я кажется, вывел со сцены Его Величество. Если это несколько рано, прошу поправить меня.

Провидение: Быстро переговорив со своими людьми и отдав шепотом несколько приказаний, Ла Рейни направился в сторону уборной, куда уже пошли Мольер и шевалье де Лоррен. Краем глаза он увидел, что лакеи уже спешат с носилками к месту, где лежала мадемуазель де Сувре. Ее быстро водрузили на носилки и в сопровождении придворного лекаря Валло быстро унесли. Помочь префект тут уже ничем не мог. Быстро войдя в уборную, он осторожно прикрыл дверь. - У нас сейчас не так много времени. - Сказал префект, переводя взгляд с придворного драматурга на фаворита принца. - Поэтому прошу вас кратко и четко рассказать что вы видели и слышали.

Людовик XIV: Шумные рукоплескания были лучшим фимиамом для царственного самолюбия, которое в этот вечер в высшей степени удовлетворилось, и монарх даже сумел на какое-то время забыть о недавних мрачных событиях, так беспокоивших его и весь двор в последние несколько дней. Ослепляя всех своим сиянием, король-солнце прошел за кулисы, под несмолкающие овации, вслед за блестящими пастухами и пастушками, которым достались первые комплименты закулисных наблюдателей. Его Величество почти сразу заметил посреди толпы герцога д'Аллюэна, хотя его здесь увидеть он ожидал менее всего. Людовик кивнул своей спутнице, которая только в эту минуту переставала быть королевой, и видимо с большой неохотой отвыкала от этой роли. Поклонившись, маркиза послушно отошла в сторону, принимая комплименты местных угодников. - Маршал! - король сделал приветственный жест герцогу, - Вы как нельзя более кстати. Вам понравился балет? - скорее формальности ради спросил Людовик, куда более желая распросить маршала о его длительной поездке, хотя и успех балета доставлял Его величеству большое удовольствие. - Рад Вас видеть, мой друг. Приходите сегодня. Вы должны мне рассказать, что же произошло с вами за эти полгода. Но что это за шум, герцог? - король с удивлением оглядывался по сторонам, пытаясь понять, отчего вокруг такая суматоха, при том, что она создается не вокруг Его величества с его успехом на балете, и не вокруг его блистательной фаворитки. - Что здесь происходит?

Филипп д'Арманьяк: - Мы с месье Мольером отошли в сторону от остальной толпы, чтобы спокойно побеседовать, - начал Филипп, посчитав, что взаимные вежливые расшаркивания сейчас будут совершенно ни к чему, - и оказались в машинном отделении. Я случайно заметил какую-то груду ткани, которая в действительности оказалась мадемуазель де Сувре. Она лежала в стороне, под балконом... если вы осмотрите помещение, то увидите его... так вот, видимо, на нее напали наверху, потому что мы с месье Мольером увидели там на досках кровь. Шевалье де Лоррен обернулся к драматургу, как бы прося подтвердить свои слова. Тот согласно кивнул. - Рана у нее совсем свежая, так что напали на нее не очень давно, - добавил молодой человек, ни одна из дуэлей которого не была обойдена вниманием господина префекта.

Анри де Шомберг: Сияющая улыбка на лице Его Величества уже через мгновение после появления за кулисами исчезла. Он был серьезен и краток. Если Шомберг и сомневался в правдивости рассказа об охоте, то сейчас, видя глаза своего государя, понимал, что не ошибся в своих подозрениях. - Ваше Величество! Я счастлив снова видеть Вас! - маршал склонился в глубоком поклоне перед королем, - Прекрасный балет! Превосходные партии... Вы превзошли самого себя в танце. Анри только мельком видел короля на сцене, но был искренне уверен, что Его Величество исполнил свою партию как нельзя лучше. Внезапно Его Величество сменил тему и пригласил маршала на вечер. - Непременно, Ваше Величество, только, право же, не позволяйте мне изливать обиду на судьбу за то, что последние пол-года мне пришлось задыхаться в салонах и гостинных с дипломатически правильной миной на лице. Я рад, что Ваше Величество нашли более достойного человека, чтобы представлять Ваши интересы в Венеции. Что касается официального отчета от господина де Сартра, секретаря посольства в Ватикане, то я представлю его Вам завтра днем, если Ваше Величество изволите принять меня. Шомберг снова поклонился Людовику. К своему удовлетворению он заметил знакомые искры улыбки в глазах монарха. Он не ошибся, слухи о самовозвеличивании короля-Солнца, как Его Величество начали прозывать при итальянских дворах, не оправдались. Шум и суета вокруг них становились все более навязчивыми. Взволнованные чем-то придворные даже не стеснялись присутствия самого короля. - Я узнаю, в чем дело, Ваше Величество и доложу Вам, - очертив своей шляпой круг в галантном поклоне, герцог д'Аллюэн отошел в направлении, откуда доносились громкие возгласы удивления и... страха.

Moliere: Филипп д'Арманьяк На протяжении рассказа шевалье Мольер ломал себе голову, как бы обойти приказ префекта не говорить ни слова, но когда молодой человек упомянул кровь на досках, он заметно побледнел. – Не раньше чем в середине третьего акта, – пробормотал он, вспоминая, как тцательно Вигарани выверяет время использования своих машин, – и не позже, чем после выхода Времен Года.

Филипп д'Арманьяк: Ла Рейни с нескрываемым любопытством посмотрел на драматурга. - Откуда вы знаете? Вы что-то слышали или даже видели? Где вы сами находились в этом время? Тон у начальника полиции был самый что ни на есть приказной, безотказно действовавший на подчиненных, равно как и на тех избранных, которых он допрашивал самолично. - Позвольте заметить, месье, что в это время мы с месье Мольером беседовали за кулисами... - вмешался шевалье де Лоррен. Некогда устроив погром в одном из парижских кабаков вместе с Эффиа и Бевроном и едва не отправив к праотцам хозяина заведения и его слугу, Филипп уже имел возможность беседовать с Ла Рейни и потому знал, каким до неприятного настойчивым может быть этот человек, и если бы не его тесная дружба с герцогом Орлеанским, молодой повеса в данный момент, вероятнее всего, находился бы на Мальте, если не в заключении. - Премного благодарен Вашей Милости, однако осведомленность месье Мольера не может не удивлять, - префект смерил того весьма выразительным взглядом. - Тем более при таких обстоятельствах.

Moliere: – Да вы с ума сошли, – возмутился поименованный драматург. – Если бы это я ее зарезал, вряд ли бы я стал в этом признаваться. Ничего я не видел и не слышал, а весь третий акт я провел за кулисами, у всех на виду, спросите кого угодно. Мрачный взгляд Ла Рейни заставил его отвести глаза и тут же объяснить свои выводы, присовокупив к ним пояснение, что на балкон над сценой попасть было не так просто. По мере рассказа лицо префекта прояснялось, пока на нем не появилось что-то напоминающее улыбку. – Это очень интересно, сударь. Если на балкон так сложно попасть, то может, мы сможем узнать, кто ее туда заманил и, может быть даже, как. – А что, она сама не расскажет? – отпарировал Мольер и тут же спохватился, – Или она… Ла Рейни покачал головой. – Вопросы здесь задаю я, сударь. Но… подобного рода падения часто плохо сказываются на памяти, да и в любом случае, это было бы ее слово против другого. Я предпочитаю иметь дело с фактами, а не с людьми. Префект снова повернулся к шевалье де Лоррену. – Нет ли у вас каких-либо соображений, кому она могла помешать?

Филипп д'Арманьяк: Филипп отрицательно покачал головой. - Нет, месье. Мадемуазель де Сувре была представлена Его Величеству на недавней охоте, Летелье прочит ее в жены своему сыну - это, пожалуй, все, что мне о ней известно. При необходимости Ла Рейни умел так буравить своих собеседников взглядом, что те предпочли бы провалиться сквозь землю. Только врожденная гордыня - и никак не непричастность к покушению - мешала шевалье опустить глаза. - Она и отличиться-то не успела... Даже не знаю толком, как она попала в балет, на репетициях я ее ни разу не видел... И тогда фаворита осенила догадка: ведь Сувре была наряжена Невинностью, а эта роль предназначалась Лавальер. Что если ее приняли за любовницу короля? Или же сама Луизон решила подставить девушку... да нет, это глупость, думал Филипп, чистейшей воды глупость, Лавальер будет заливаться слезами, но сама и мухи не обидит. - Ее роль была... Шевалье обернулся к Мольеру, который, видимо, угадал, что собирается сказать молодой человек. - Что ее роль? - нетерпеливо спросил Ла Рейни. - Не знаю, месье префект, насколько это имеет значение в данном деле... мадемуазель де Сувре получила роль, которую репетировала мадемуазель де Лавальер.

Moliere: Когда проницательный взгляд Ла Рейни снова обратился на него, комедиант торопливо кивнул головой, соглашаясь с умозаключениями шевалье, пусть тот и не стал выражать их вслух. Какая-то мадемуазель де Сувре не интересовала никого – но вот Лавальер… – Мадемуазель де Лавальер не смогла принять участие в балете, – пояснил он, – и ее роль была спешно отдана мадемуазель де Сувре. На следующий день после охоты. Судя по задумчивому выражению на лице Ла Рейни, тот думал о том же, о чем и сам Мольер – если покушение и впрямь должно было быть на мадемуазель де Лавальер, то запланировавший его не знал о замене. А стало быть, кто покинул Версаль сразу после охоты? Вопрос этог Ла Рейни задавать не стал, ограничившись еще одним приказом никому ни о чем не рассказывать. – И если вам придет в голову еще что-нибудь… – он перевел тяжелый взгляд с актера на шевалье де Лоррена, – потрудитесь поставить меня в известность. Хотя на первый взгляд, это происшествие не связано ни с какими другими… Он сделал многозначительную паузу.

Филипп д'Арманьяк: - Обязательно, месье. А что вы сами думаете обо всем этом? Шевалье де Лоррен не был бы собой, если бы не попытался надерзить собеседнику - нахальство в адрес которого, разумеется, не грозило тюремным заключением. - Мы с месье Мольером, полагаю, можем поинтересоваться, свидетелями чего стали. Ла Рейни поджал губы. Только что произошло серьезное преступление, а этот белобрысый юнец лезет не в свое дело. Как жаль, что нельзя его припугнуть как следует - герцог Орлеанский немедленно кинется с жалобами к августейшему брату, если кто-то хоть пальцем посмеет пригрозить его фавориту. Ну да это пока... - Можете, - сухо ответил префект. - Но потом. Пока же ни слова никому. Его Высочеству в том числе. Болтливость Месье была одной из причин, по которой король отказывался вводить брата в Совет, несмотря на протесты матери. Если же принц начнет на каждом шагу делиться подробностями покушения на девицу Сувре, это может существенно затруднить расследование и упредить злоумышленника, который, безусловно, имеет свободный доступ в Версаль или же держит здесь осведомителя. - Или же лучше посадить вас под арест, а, господа? - мрачно пошутил Ла Рейни, хотя в этом предложении угадывалось его искреннее желание упрятать под замок вероятную причину беспокойства в лице комедианта и придворного бездельника.

Moliere: Мольер мрачно промолчал. Посидев в свое время за решеткой и за долги и за нарушение общественного порядка, он склонен был воспринимать подобного рода шутки чересчур всерьез. Ла Рейни, впрочем, не обращал на него особого внимания, сосредоточив всю силу своей незаурядной личности на шевалье де Лоррене: – Вы можете дать мне в том слово, шевалье? – И, видимо, спохватившись, что его пренебрежение к простолюдину может быть неправильно понято, он взглянул и на Мольера тоже. – И вы, сударь? Комедиант кивнул. ООС Будем закругляться, шевалье?



полная версия страницы