Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Альсидиана" » Ответить
Эпизод "Альсидиана"
Лувуа: Время: 18 сентября, 1664 года. После полудня, вечер, ночь. Место действия: Версаль, Королевская Опера в северном крыле дворца. Участники эпизода: музыканты, танцоры и зрители, а так же слуги и челядь.
Анна Австрийская: Разглядывая роскошные декорации, Анна рассеянно слушала бесконечные комплименты придвонрых танцу короля, а главное его любовницы, госпожи де Монтеспан. Такие разговоры слегка нервировалли королеву-мать. Посмотрев на невестку, она поняла, что и ей такая неприкрытая лесть была не по душе. - Я вижу вам нравится, господа. - Как всегда немного резко заметила ее величество. - Это хорошо. Значит балет действительно удался. Вскоре мы тоже сможем насладиться танцами. - Подвела черту Анна, тем самым давая понять, что тема закрыта. Придворне слегка стушевались, что не могло не понравится Анне, не привыкшей, чтобы ее приказания, пусть даже косвенные, не выполнялись немедленно. Мария-Терезия благодарно улыбнулась свекрови. Для ее истрезанного сердца эти разговоры были как яд на открытую рану. Услышав позади шепот придворных, Анна, обернувшись увидела приблизившегося молодого герцога Д’Аллюэна. Королева-мать слегка нахмурилась при обращении герцога. При ее дворе никогда не нарушали канонов и современная развязанность молодых придворных была Анне не по душе. Но, видя что молодая королева благосклонно улыбнулась героцогу королева-мать решила не гневаться, хотя и сделала вид, что рассержена. - Ах, это вы, герцог. Приятно видеть вас. - Слегка холодновато заметила Анна. - Но отчего вы здесь? Вы не танцуете? Неужели наш сын не выделил вам ни одной роли? Или он считает, что вы и так играете одну из основных ролей на поле брани и поэтому лишил вас возможности продемонстрировать ваши артистические таланты?
Анри де Шомберг: Шомберг ответил королеве-матери взглядом, полным наигранного отчаяния, и даже позволил себе подмигнуть сидевшим позади неё фрейлинам. Да, на поле брани он играет главную роль, а здесь... Анри с улыбкой представил себя на сцене... нет, не то, чтобы он был лишён гибкости и грации, но при всём своём уважении и любви к Людовику, маршал не мог разделить пристрастие своего монарха к танцам. - Боюсь, что для меня не нашлось бы достойной роли, Ваше Величество, - ответил он со смиренным поклоном, - Да и к тому же, я только сегодня утром прибыл в Париж, и даже не успел ещё засвидетельствовать своё почтение и преданность его величеству. Видя лёгкое раздражение, в котором изволила пребывать королева-мать, Шомберг счёл за лучшее ретироваться, однако, как и подобает любезному придворному, успел задать дежурный вопрос: - Могу ли я быть чем-нибудь полезен вам, ваше величество?
Анна Австрийская: Месье де Шомберг очевидно подумал, что в связи с возрастом Анна не может видеть его заигрываний с юными фрейлинами молодой-королевы, но это было не так. Королева-мать, будучи очень внимательной и даже в старости сохранив хорошее зрение, заметила подмигивания герцога. Помилуй Бог, - с возмущением подумала королева, - возможно ли было такое при дворе моего мужа? Нравы, о нравы. - Достойной роли, вот как. Быть может, быть может...- Все еще пребывая в легком раздражении, ответила королева. - Вам что-то помешало встретиться с Его Величеством? Вы же знаете, что наш сын встает рано, так что вы его вряд ли потревожили бы. Кроме того, думаю, ему было бы приятно вас видеть вас. Стало быть, вашей встрече с королем помешало что-то серьезное? - Полезны?- Спросила Анна, услышав вопрос герцога. - Можете. Оставшись с нами ненадолго и рассказав нам что-нибудь интересное. Думаю, мне и Ее Величеству и дамам будет интересно послушать.
Филипп д'Арманьяк: Пока в зале и за кулисами все ожидали выхода на сцену Его Величества, шевалье, повидавший немало подобных представлений, быть может, лишь немногим уступающих в пышности нынешнему, маялся от скуки. Поток красноречия принца Орлеанского мог сравниться с беседой одновременно с пятью-шестью дамами, что само по себе было испытанием не из легких, а сегодня, когда вокруг и так не умолкали перешептывания и громкие возгласы вкупе с торжественной музыкой, казался Филиппу фонтаном, от которого стоит держаться подальше, если не желаешь намочить накрахмаленные кружева. Изначальный порыв быть рядом с герцогом миновал, когда фаворит понял, что участвовать в этом закулисном поединке остроумий, в центре которого оказался Его Высочество, у него нет ни малейшего желания. Зато принцесса сумела незаметно отделиться от компании, окружившей ее царственного кузена и супруга, и теперь находилась в непосредственной близости от маленькой группы, которую составляли лишь мадемуазель Одиже и сам шевалье. Дабы не показаться неучтивым в жадных до любых мелочей глазах наблюдателей, Филипп снова склонился перед принцессой.
Генриетта Анна: За годы многолетней практики Генриетта Анна научилась оставаться одна наедине со своими мыслями даже в самом шумном обществе, а потому ее некоторая отдаленность от основной группы придворных, в которой после ухода Его Величества на сцену теперь виртуозно и не без удовольствия блистал ее муж, она восприняла как настоящий подарок судьбы. Но счастье не может длиться вечно и когда герцогиня в очередной раз опустила свой бокал на стоящий рядом столик, что бы отдышаться, перед ней неожиданно возник шевалье де Лоррен. Весь в лентах и кружевах, он ярким всплеском возник перед ней как черт из табакерки. -Господи,шевалье,да Вам следует быть посыльным Его Величества или на худой конец шпионом. У Вас талант появляться неожиданно и заставать других в врасплох, - Генриетта Анна перевела дух и насмешливо смерила любовника мужа смешливым взглядом. -О, да Вы у нас везде успели, мой нежный пастушок. Уже и овечку себе нашли, - шепотом произнесла герцогиня и на ее нежных губах заиграла лукавая улыбка и она взглядом указала на нежное создание позади шевалье. – Ни на минуту вас оставить нельзя.
Филипп д'Арманьяк: При упоминании мадемуазель Одиже Филипп оглянулся в сторону юной дебютантки. - Боюсь, этот ягненок вовсе не из моего стада, Мадам, - так же шепотом отвечал шевалье, улыбавшийся с ничуть не меньшим лукавством, чем принцесса. - Вашему Высочеству ведь известно, как любят живописцы рисовать детей, играющих с ягнятами, это такие умилительные сцены, лишенные всяческого намека на дурные помыслы и уж тем более деяния. Будь на месте Генриетты кто-то другой, де Лоррен подумал бы, что она его ревнует, однако появление подобных чувств со стороны герцогини оказалось бы слишком большим счастьем для Филиппа, чтобы быть правдой. - Что же до моих талантов, то я вовсе не желал застигнуть врасплох Ваше Высочество, а всего лишь намеревался выразивать вам свое почтение и восхищение. При дворе улыбаться полагалось даже злейшим врагам, а именно таковыми в глазах всего света были принцесса и шевалье. Однако за формальной учтивостью, неизбежно пропитанной выпестованной за долгие годы иронией, скрывались более добрые намерения, чем то можно было предположить.
Генриетта Анна: -Не уже ли все так невинно,шевалье?Право же, после стольких длительного общения с Вами мое воображение рисует абсолютно другие картины,- Генриетта Анна кокетливо надула губки. И вправду, со стороны вся это очаровательная комедия выглядела не более чем очередным обменом любезностями между злейшими врагами, так что герцогиню сейчас мало интересовало мнение очевидцев этой милой сцены. Но в глубине души она прекрасно помнила недавнее признание де Лоррена в пале-рояльском парке и его кроткий взгляд и тут горячность с которой упал розовый бутон на пыльную дорожку, и как этот же бутон был нежно перепрятан у самого сердца юноши.. Кто-то когда-то сказал, что ничто так не делает женщину красивой, как вожделение других мужчин. Что ж, возможно ли герцогине Орлеанской стать самой красивой женщиной Версаля и затмить несносную Монтеспан в глазах придворных путем страсти этого хлыща или же за этим крылось нечто иное? В любом случае шевалье ничего не мешает быть влюбленным, но вопрос в том добьется ли он статуса возлюбленного.. -Вы выражаете мне эти качества уже второй раз за этот вечер,шевалье. – после некоторой паузы продолжила герцогиня. -Может быть, Вам хотелось бы выразить какие-то другие чувства, м? – и полушепотом добавила она, так что бы ли только они вдвоем.
Филипп д'Арманьяк: - Хотелось бы, - голос молодого человека внезапно сделался серьезным, хотя на лице по-прежнему играла учтивая любезность, за которой могло скрываться что угодно, включая желание отправить своего собеседника на тот свет, причем, незамедлительно. - Но те чувства, которые я бы хотел положить к вашим ногам, вряд ли стоит демонстрировать на глазах у прочих, Мадам. Осмелюсь предположить, что они имеют ценность, лишь когда все способствует искренности... Компания, окружившая герцога Орлеанского, разразилась смехом, видимо, отреагировав таким образом на очередную остроту Его Высочества. - Впрочем, иногда очень сложно сохранять благоразумие. Я люблю вас, Мадам, и если желаете, могу повторить это снова.
Генриетта Анна: Генриетта неопределенно улыбнулась и скрыв свою улыбку за веером, произнесла: -А что по Вашему способствует искренности для подобных чувств? Мне такие обстоятельства в жизни не встречались, но возможно Вы готовы поделиться ими?- и она с наигранным безразличием взглянула на собеседника поверх веера. В головке герцогини зарождался план, план отчаянный и дерзкий и если он провалиться, то скандала было не избежать. Раз де Лоррен так пылко заверяет ее в своих неожиданно вспыхнувших чувствах, то почему бы не дать ему шанс свободно выказать их герцогине. Чем больше герцогиня Орлеанская будет говорить «нет»,тем с большим упорством этот мальчишка будет добиваться ее «да» и если Генриетта была права на счет розыгрыша, то в конце концов шевалье сможет скомпрометировать ее. Ну а если она сама начнет подстрекать его к более активным действиям, то любовник мужа окажется в ее полной власти и она сама сможет посмеяться над ним, герцогом и всей сворой его прихвостней. Единственным вариантом, при котором этот безукоризненный план мог бы потерпеть крах была искренность чувств шевалье де Лоррена, но каждый раз когда подобная перспектива возникала перед Генриеттой она старалась отогнать ее от себя.Она действительно не верила этому юнцу и ее мнение мало что могло изменить.. -У Вас целый второй акт впереди, мсье де Лоррен, и так как у меня сегодня хорошее настроение, то можете поделиться своими блестящими идеями.
Филипп д'Арманьяк: - Мадам, у меня их нет, - честно признался де Лоррен. - Моя самая заветная мечта - услышать те же слова из ваших уст, однако... я не вижу никакого иного способа заслужить ваше благорасположение, кроме как стараться быть вам наиболее полезным, не компрометируя вашей репутации своими действиями. Такое излияние искренних чувств не было в духе молодого человека, выросшего при дворе, но что более было удивительно, он не собирался прибегать к своим излюбленным методам соблазнения, проверенным уже не на одной красавице и безотказно срабатывавшим, о чем, к удовольствию самого "испытателя", судачили многие. - Вы мне по-прежнему не верите, - шевалье улыбнулся, - и я не удивлен. И все-таки, Мадам, не стоит видеть во мне врага или человека, который хочет посмеяться над вами. В этой ситуации скорее я попаду в смешное положение...
Генриетта Анна: - Вы просто составите мне компанию в этой шутке, дорогой шевалье, но не более, - сверкнув глазами поверх веера, бросила герцогиня Орлеанская. -У меня нет причин Вам верить, совсем нет. И тем более, я не понимаю почему я должна немедленно пересмотреть свои взгляды в отношении Вас. Вы любите меня? Что ж если это правда, в чем я сильно сомневаюсь, то любите себе на здоровье, я Вам не стану мешать. Но не рискуйте ставить мне палки в колеса, шевалье де Лоррен. В этом случае я найду способ Вас очень серйозно осадить. Тон, которым было это сказано, был самым серозным и обстоятельным. Что ж, раз любимец мужа вдруг решил воспылать чувствами к женщине и не нашел ничего лучшего. как возлюбить жену любовника своего, то пусть. Она намеревалась держать его этой страстью на коротком поводке: врагов при дворе у очаровательной герцогини хватало, так что контроль над одним давал некоторое успокоение. - Только знаейте, дорогой де Лоррен, я конечно похожа на своего мужа, но вздыхающее под моими окнами кавалеры долго не выдерживают. Если человек мне не по душе, то я просто нахожу быстрый способ от него избавиться. А потому не ждите сдачи крепости в максимально быстрые сроки. Вы будите очень, очень долго ждать, -с злорадной улыбкой добавила Генриетта. -Опомнитесь пока не поздно. Кое-кто совсем не будет против ощутить на себе Ваши таланты покорителя женских сердец,- изящным взмахом своего веера, она указала в сторону стоявшей рядом мадмуазель Одиже. -Меня же Вы ничем не удивите,поверьте..
Филипп д'Арманьяк: - Мадам, рискую показаться Вам навязчивым, но я готов ждать сколь угодно долго. Даже если надежда на взаимность окажется миражом. Имей Филипп возможность слышать себя со стороны, пребывай он в более трезвомыслящем состоянии или окажись подле него любая другая особа, он бы только подивился своим речам. Дамы любят решительность в сочетании с видимостью рыцарского служения, а он сейчас больше походил на глупого юнца, обчитавшегося трактатов о высокой и чистой любви, принадлежащих перу либо неисправимых идеалистов, либо прожженных циников, и теперь потерявшего дар убедительной речи подле объекта поклонения. Только сейчас шевалье стал осознавать, что все, что он говорит, правда - и это даже пугало его. Парировать выпад против его похождений в качестве дамского угодника де Лоррен не стал. Оправдываться было бы слишком смешно и нелепо, учитывая список его побед, которых, впрочем он не считал нужным стыдиться. Однако к своей небольшой тираде надо было добавить что-то еще. - Вы говорите о видимости чувств, когда за ней не кроется никакой сути. А суть, полагаю, следует охранять от жадных и завистливых глаз, что я и собираюсь делать, - Филипп снова поклонился, приложив руку к груди.
Генриетта Анна: -Главное, что бы не только Вы знала, что кроется за семью печатями, - пожав плечами, ответила Генриетта Анна и выразительно взглянула на шевалье. Не знай она его не первый год, то могла бы подумать, что герцогине пришлось говорить с юным мальчишкой, который начинался рыцарских романов и грез и Прекрасной даме в обличье земной женщины. Но нет, перед ней все так же стоял любовник ее мужа, шевалье де Лоррен и именно он говорился с ней о высоких чувствах.. Как право странен бывает этот мир.. -Что ж, раз Вы готовы ждать, то я готова проверить Ваше терпение,мсье. И знаете, мне это будет даже интересно как долго Вы продержитесь.
Филипп д'Арманьяк: - Я ваш покорный слуга, Мадам, - Филипп еще раз поклонился. Личико герцогини, его взгляд не источали дружелюбия. С одной стороны, это было тягостно для ее собеседника, которым отныне завладела мечта добиться от этой миниатюрной женщины хотя бы тени той благосклонности, что щедро дарили ему другие. С другой же, никто вокруг и заподозрить бы не смог, что предметом разговора между принцессой и фаворитом ее мужа может быть нечто иное, кроме обмена колкостями, за которыми прячется неутолимая ненависть друг к другу. - Эта тайна известна Вашему Высочеству и никому больше. В ваших руках оружие, способное меня погубить. In manus Tuas... - шевалье, словно вспомнив о годах, проведенных им в коллеже, завершил свой ответ латинской фразой из Евангелия.
Генриетта Анна: - Бог мой, в Вас проснулся от глубокого сна мальтийский рыцарь? Право слово,шевалье,не отбрасывайте тень на весь орден,- с язвительной ноткой парировала Генриетта Анна. В конце концов, признание в любви не повод лишать себя любимого занятия, каковым бы обмен колкостями пускай и с одной стороны. - Кстати, а каким образом Вы будите объясняться с моим мужем и Ваши любовником по совместительству? Или Вы легко поделите свои чувства между нами? Задавая этот вопрос, герцогиня если сдержалась от смеха, ведь вопрос было чем провокационный. Она была уверена, что от Филиппа шевалье не отвадит даже самая страшная кара за подобные отношения, а что же тогда говорить об ухаживании за герцогиней?
Людовик XIV: Зал разрывался от аплодисментов в нетерпении от длительного ожидания короля-солнца. Иные из придворных, желая угодить его величеству, отбивали ритм ладонями до такой степени, что белые холеные ладони покрывались красными пятнами. Но никто и не мыслил выказывать недовольство от заминки. Его Величество имел серьезную причину для задержки. Людовик самым тщательным образом поправлял свой костюм перед огромным зеркалом в специально отведенной для короля гримерной комнате, пока ему подкручивали усы и завивали парик. И, наконец, под гром оваций, Людовик, сопровождаемый своей свитой, изображавшей доблестных моряков, появился на сцене. Которая, кстати сказать, была весьма плохо освещена и трудно сказать по какой именно причине: по той ли, что предстояла мрачная сцена, изображающая морскую стихию, или по той, что Король-Солнце и сам являл собою ярчайшее из светил. Несмотря на умение скрывать самую бурную радость под непроницаемой маской надменности, коим Луи овладел в совершенстве, он ликовал. Самовлюбленный монарх вдыхал пары фимиама, курившиеся из неисчерпаемых источников французского королевства, коие здесь представляло несколько сотен избранных дворян, до исступления рукоплескавших молодому королю, которому предстояло стать великим. Людовик, вдохновленный овациями, начал свой изящный танец. Декорации, к несчастью, были еще далеки от совершенства, но даже неискушенный зритель без труда мог определить, что изображала разыгранная сцена. Так убедительно танцевал король Полександр со своими верными спутниками, боровшимися со всеми четырьмя ветрами.
Филипп д'Арманьяк: - Мне нечего делить, Ваше Высочество. То, что я испытываю к вам, и то, что привязывает меня к вашему супругу, суть чувства, разнящиеся по своей природе. Хотя бы потому, что вы - женщина, а Месье - мужчина. Бедняжка мадемуазель де Фиенн, бывшая фрейлина герцогини, теперь растила своего сына от шевалье де Лоррена в провинциальном поместье своего отца, и должности в свите принцессы ее лишил не кто иной, как сгоравший от ревности Филипп Орлеанский. Скандал был слишком громким, как и связь молодого повесы с рядом других придворных дам, чтобы можно было усомниться в том, что Филипп де Лоррен вовсе не потерян для женского общества, несмотря на свое недвусмысленное положение при особе брата Его Величества. - К тому же близость к герцогу - шанс для меня постоянно находится рядом с вами, Мадам...
Генриетта Анна: -Ах, если так.. Шевалье де Лоррен. Вы меня только что успокоили, - герцогиня заметно оживилась за все время этого двусмысленного разговора. -С учетом бурной ревности моего мужа на Ваши интрижки с некоторыми дамами, присутствующими и уже нет при дворе Его Величества и при моем дворе, думаю вас связывает страсть вполне физического характера. А раз так и в отношении моей особы Вы испытываете совсем противоположные чувства, -Генриетта нарочно заговорила очень серьйозным и обстоятельным тоном, - то мне остается области куртуазных восхвалений. В принципе, в этом нет ничего компрометирующего для меня. Вы лишь пополните когорту моих воздыхателей , шевалье, и не более того. С самым невинным видом она умело указала де Лоррену на то место, на которое он мог рассчитывать. Увы, это было незавидное место: герцогиня конечно же любила когда ей посвящали стихи, песни или просто сопровождали на разнообразных раутах ее поклонники. Генриетта Анна считала их присутствие всего лишь чем-то обыкновенным или нормальным, но особого интереса эти мужчины к нее не вызывали. А вот главное место занимали совсем иные кавалеры-те, кто желал добиться большего на любовным поприще. Герцогиня благоволила им, но пока не давала повода двору и царственному кузену усомниться в ее верности супругу. - Благодарю Вас, шевалье,за то что так предельно ясно объяснили мне чего же Вы желаете от меня. Кстатит,из спальни герцога действительно близко до дверей моей гостиной. Вам не придется преодолевать большие расстояния, если Вы решите вновь объясниться мне в своих возвышенных чувствах.
Филипп д'Арманьяк: - Благодарю за напоминание, Мадам, я обязательно воспользуюсь этой возможностью, тем более что вы сами указали мне на нее. Хотя на губах Филиппа играла самая приветливая улыбка, в душе ему становилось не по себе. Поддразнивания принцессы делались все более болезненными для его самолюбия, несмотря на то, что сегодня он вытерпел колкостей столько, сколько не позволял в разговоре с собой никому, даже дамам... тем более дамам... Хорошо, что у развернувшейся между герцогиней и шевалье сцены не было свидетелей, иначе репутация последнего как острого на язык и безжалостного собеседника была бы безнадежно погублена... - Склонен полагать, Ваше Высочество, что ваш покорный слуга все же отличается от того легиона поклонников, который с трепетом произносит ваше имя. Простите меня за самонадеянность, Мадам, но всякий склонен полагать, что его любовь особенная и никто и никогда прежде не испытывал таких чувств.
Генриетта Анна: -Подобные утверждения для меня не в новинку, мсье. Вы правы, так считает каждый, но я к сожалению разницы не вижу: все те же вздохи, взгляды, куртуазность в поведении и ничего такого, что бы страдающего поэта стал прекрасным рыцарем. Отчего же Вы полагаете, что по отношению к Вам что-то мое отношение изменится? Герцогиня безмятежно обмахивалась веером, но за внешним спокойствием в ее душе бушевали страсти: любопытство взяло верх над призрением к шевалье и теперь Генриетте натерпелось узнать как далеко может на словах и деле зайти пылкий любовник ее мужа. Нет, нет, она хорошо помнила о свое плане относительно де Лоррена, но чисто женское желание узнать на что способен мужчина ради женщины оттеснило холодный расчет на задний план. Забавная игра в кокетливую красавицу, которой Генриетта Анна отчасти была, становилась все более и более увлекательной. - Конечно, если забыть что при моем положительном ответе Вы попадете в более чем пикантное положение, то Вы ровным счетом никак не выделитесь в числе моих поклонников,- герцогиня Орлеанская одним лишь взглядом указала на своего супруга, желая напомнить шевалье как близко находятся покои четы Орлеанских в Пале-Рояле. -Разве что только таким образом,- кокетливо закончила Генриетта Анна и полными невинности глазами взглянула на де Лоррена.
полная версия страницы