Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Альсидиана" » Ответить
Эпизод "Альсидиана"
Лувуа: Время: 18 сентября, 1664 года. После полудня, вечер, ночь. Место действия: Версаль, Королевская Опера в северном крыле дворца. Участники эпизода: музыканты, танцоры и зрители, а так же слуги и челядь.
Филипп д'Арманьяк: - Да, я заметил, что Ее Высочество нашла приятного собеседника в герцоге д'Аллюэне, - лениво протянул Филипп, изо всех сил постаравшись придать своему лицу выражение безразличие, когда он говорил о своем сопернике. А в таковые господина путешественника шевалье не преминул записать, когда увидел восторг на лицах обоих, и принцессы, и ее новоиспеченного кавалера. - Они беседовали, как старые знакомые. Неужели герцогиня была прежде знакома с маршалом? - невинное любопытство, думал Филипп, не должно вызвать подозрений. В крайнем случае, все можно будет списать на всеобщую страсть к сплетням и перемыванию костей.
Chantal Duvivier: Шанталь изо всех сил постаралась спрятать ехидную улыбку. Старайтесь, старайтесь, шевалье. Подумала она. Какое однако равнодушие вы выказываете. Но я то знаю, что если бы вам дали возможность вы бы придушили этого самого "господина путешественника". - Я довольно давно при дворе ее высочества и могу сказать почти наверняка, что они не были знакомы до этого. На, как видите, - сказала герцогиня с самым невинным видом, - они весьма даже подружились за этот вечер. Я бы даже сказала больше. - Шанталь сделала паузу, давая шевалье разозлиться еще сильнее. - Я бы даже сказала, - добавила фрейлина, - что эта дружба может перерости в нечто большее. А вы как считаете, месье де Лоррен?
Филипп д'Арманьяк: - Принцесса - очаровательный собеседник, способный увлечь любого мужчину, достаточно вспомнить графа де Гиша или Его Величество... - шевалье понизил голос, но Шанталь, безусловно, заметила, как побледнел Филипп. Самые ужасные предположения оказались правдой. В горле у молодого человека пересохло, он с трудом мог продолжать беседу во все том же равнодушно-непринужденном тоне. - А господин маршал все-таки чересчур смел - флиртовать с Ее Высочеством на глазах у Месье и самого короля... И у меня, мог бы добавить шевалье, так как, по его мнению, это было главным преступлением Шомберга. И Генриетта... и получаса не прошло с тех пор, как она делала ему смутные авансы, а теперь она одаривает своей дружбой первого встречного проходимца!.. - Значит, вы полагаете, что вскоре мы станем свидетелями бурного романа? - с любопытством придворного сплетника вопрошал Филипп. - Неужели Мадам уже успела подать герцогу какие-то надежды? Например, назначила ему свидание под своими окнами?
Chantal Duvivier: - У принцессы явно талант. - Согласилась Шанталь. - Поэтому увлечь мужчину для нее пустяк, дорогой месье де Лоррен. Думаю, вы не будете возражать? - Слегка ехидно спросила герцогиня Монргедьен. Разговор все больше забавлял Шанталь. Она видела как мучается, то бледнея то слегка краснея, шевалье и решила продолжить пытку. - Ну, Месье занят веселыми разговорами со своим окружением. - Мадмуазель Дювивье обернулась, как бы желая убедиться в правоте своих слов. Принц и вправду весело смеялся с придворными, обступившими его тесным кругом. - Ну а Его величество сейчас танцует. И вряд ли видит с кем разговаривает принцесса. - Развела руками Шанталь. - Так что маршал имеет определенную свободу действий. Шевалье начинал выходить из себя. Девушка видела, что он уже из последних сил сдерживает себя и решила, что ее старания не пропадают даром. Решив продолжать в том же духе, Шанталь сказала: - О, думаю, роман будет более чем страстным. Но, - подняла пальчик герцогиня, - мы с вами можем только порадоваться за принцессу. Ведь принц не уделяет того внимания, которое так нужно женщинам, а маршал... Маршал мужчина хоть куда. Уж он то справится. - Заговорческим шепотом сказала фрейлина принцессы. А вот чего вы хотите, шевалье. - Усмехнулась про себя Шанталь. - Но я вас прилично помучаю, прежде чем выдать тайну. - Ах, какие вы задаете нескромные вопросы, милейший де Лоррен! - Голосом праведницы воскликнула мадемуазель Дювивье. - Это не моя тайна. Кроме того я не могу выдавать секреты моей госпожи.
Филипп д'Арманьяк: - Но вы уже успешно делаете это. Не стоит останавливаться на полпути, - Филипп, не дожидаясь разрешения, взял герцогиню де Монгредьен за руку и призывно провел пальцем по ладони, при этом улыбаясь так, словно они с приближенной принцессы Орлеанской сами задумывают свидание. - Прошу вас, не томите меня, я сгораю от любопытства!.. Шевалье не сводил глаз с Шанталь, боясь упустить малейшую перемену в ее лице или взгляде, словно это могло сообщить ему что-то о намерениях Генриетты, ее чувствах к нему самому или же Шомбергу. - Взамен же я обещаю сделать что-нибудь для вас... что-нибудь приятное...
Chantal Duvivier: - Я?! Делаю?! - Шанталь с хорошо наигранным удивлением округлила глаза. - Право же, шевалье, вы ошибаетесь. На самом же деле герцогиня едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться де Лоррену прямо в лицо. Все-таки как забавно он пытается добиться своего. Прямо как ребенок, который решил ластиться, чтобы ему разрешили сладкое. Но нет, дорогой мой, я еще помучаю вас. Это только начало. - Тайна есть тайна, а госпожа есть госпожа. Представляю ее реакцию, если бы она узнала, что вы у меня выспрашиваете. Нет, нет, нет. - С притворной стойкостью ответила герцогиня. - Ни за что! Даже не просите!
Филипп Орлеанский: Герцог Орлеанский был занят. Верней, окружающие были заняты герцогом Орлеанским, а он-то как раз был абсолютно свободен. И за этой самой «свободной беседой» с окружающими Филипп совсем не заметил, как осушил сначала первый, затем второй бокал вина, и сейчас молодой человек активно прислушивался к своим ощущениям, пытаясь сообразить (ведь он действительно не обратил внимания) какой по счёту «сосуд с истиной» он держит в руках – третий или же всё-таки четвёртый. Впрочем, так как настроение у Его Высочества было преотменное, да и конечности, как верхние, так и нижние слушались без всяких нареканий со стороны их владельца - вовремя сгибаясь, совсем не подрагивая и твёрдо держа тело принца в вертикальном положении, герцог пришёл к выводу – что приводит в запустенье никак не больше чем третий бокал. - Знаете! – в своей обычной манере, с весёлой ажиотацией детской непосредственности вскричал Монсеньор, перебивая одного из говоривших. – А никто не брался подсчитывать, сколько сегодня дебютов на сцене? "Впервые рядом с Королём!" Мне кажется, славное название для целой пьесы, разве нет? А я никого из этих прелестных милых девушек не знаю толком, и тем лучше! – выдержав приличествующую моменту паузу, Месье продолжил свою мысль. – Люди, увы нашей природе, склонны запоминать исключительно всё плохое, что им делали окружающие! Так что если Вы кого-нибудь и забыли, не стоит расстраиваться! Например, я уверен, что эта девица – явно из свиты моей супруги, ну, Вы в курсе, что у меня за беда! Я женат на английской принцессе, ха-ха-ха, - отсмеявшись своей шутки, Филипп сделал пару шажков из центра окружающих его придворных в направлении Медеи. – Однако я толком её не помню, вот уж кто действительно не успел ещё просто сделать какую-нибудь неприятность такому славному человеку, как я! Простите, вынужден Вас оставить в угоду добродетели этой юной мадемуазели, - молодой человек в «прощальном» жесте чуть взмахнул правой рукой, от чего красные ленты его наряда красиво заструились в воздухе. – Вас, друзья мои, я всегда буду помнить, - и довольно быстро подошёл к «протеже капитана мушкетёров». Уже на ходу Его Высочество вспомнил, что с неделю назад между ним и де Лорреном состоялась беседа о том, что неплохо бы подпортить самовлюблённому простолюдину де Терье репутацию, опорочив его не то возлюбленную, не то ещё что-нибудь такое же вульгарно-плоское, чего при дворе теперь достаточно. И называют "это" – любовницами. Однако, в силу отсутствия в близи от мисс Одиже шевалье де Лоррена, который взялся всё это провернуть сам, Филипп решил взвалить на себя всю инициативу. Тем более, что это был очень невежливый поступок с его стороны – променять блестящий высший свет своих слушателей и прихлебателей на какую-то неизвестную кокотку. Эта мысль так развеселила герцога Орлеанского, что он его сдержался от того, чтобы не расхохотаться. - Одиночество, любезная, большой порок, - шутливо-суровым тоном обратился молодой человек к Медее. – Во-первых, одинокий человек очень любит себя, раз не желает другого общества кроме свой личности, во-вторых, человек стоящий в стороне от закулисных бесед – должен быть либо в зрительном зале, либо на сцене! Но! Я рад, что Вы находитесь здесь, право слово, Ваше прекрасное лицо мне хотелось бы лицезреть как можно дольше и как можно ближе! – подступив к девице практически вплотную, он глянул через её плечо на сцену, где плясал король, и, надев на лицо искреннюю улыбку, с небрежно заметил. – О! Там пляшет мой брат! Вы знаете, он король - этого государства! - вперив свой взгляд в глаза юной особы, Монсеньор растянул губы в очередной великосветской улыбке.
Филипп д'Арманьяк: - Но ведь Ее Высочество никогда не узнает о нашем с вами разговоре, не правда ли, герцогиня? - Филипп был само очарование, до того ласково сияли его глаза, такая лукаво-доверительная улыбка озаряла его лицо. Поза сопротивления, которую выбрала Шанталь, обычно забавляла шевалье де Лоррена, когда он вознамеривался поиграть с очередной чаровницей в соблазнение, зная, что в определенный момент оборона будет отозвана, и получая удовольствие от того, что сила его стремлений лишь распалялась от временного препятствия. Однако сейчас молодой человек едва сдерживал раздражение. - Давайте меняться: вы мне тайну принцессы, а я поведаю вам о некоторых переменах, которые в скором времни произойдут при этом дворе.
Медея-Женевьева: Едва, с доброй подачи герцогини Орлеанской, инцидент с мадемуазель Дювивье был исчерпан, Женевьева поспешила ретироваться. Конечно же, она могла бы держаться подле принцессы, но колючие взгляды разгневанной фрейлины преследовали бы её и там, к тому же девушка опасалась испортить настроение Мадам. Мадемуазель Одиже, расстроенная и разобиженная, но всё ещё улыбаясь окружающим, решила на время скрыться в комнате, где гримировались фрейлины. Действие на сцене уже не радовало девушку, но через некоторое время должен состояться её дебют, и тем важнее было привести в порядок расшатавшиеся нервы. Машинально кинув взгляд в сторону мадемуазель Дювивье, Женевьева с неподдельной грустью увидела, как та увлечённо любезничает с шевалье де Лорреном. Как никогда она почувствовала себя дикой уткой, случайно залетевшей в общество экзотических птиц. Ах, всё это пустяки! - Женевьева вскинула подбородок, старательно отгоняя всё хмурое. И тут, едва ли не с ужасом увидела, что к ней приближается один из таких экзотов- герцог Орлеанский, разодетый в пух и в прах, ни дать не взять павлин из королевского зверинца. Игриво улыбаясь, принц разразился тирадой. Как бы в шутку он твердил что-то о вреде одиночества, подступал всё ближе и ближе, окутывая девушку облаком насыщенных духов. Такое стремительное появление оглушило и испугало мадемуазель. Забыв о всех правилах поведения, о реверансе и тому прочее, она было попятилась, но наткнулась на стену и оказалась буквально прижатой принцем. -Я несказанно счастлива, что мне предстоит танцевать на одной сцене с его величеством и с Вами, Ваше высочество,- растерянно, силясь собрать воедино улетучившиеся мысли, пробормотала девушка.
Chantal Duvivier: - Ну, ну, шевалье. - Со смехом сказала Шанталь. - В конце концов все становится явным и мой маленький рассказ тоже, а рисковать своим положением я не буду. Лишиться моей должности? Нет, даже не просите, месье де Лоррен. - С хорошо наигранной строгостью сказала герцогиня. - И далось вам это? Лучше бы о чем то приятном поговорили. Раздражение шевалье уже почти прорвалось сквозь маску любезности. Шанталь решила, что своей цели почти достигла. Но тем не менее сдаваться не собиралась. Интересно как далеко готов зайти де Лоррен, чтобы получить информацию? - Вы умеете предсказывать перемены при дворе? - Ехидно заметила девушка. - Вы будете придворным звездочетом, шевалье?
Филипп д'Арманьяк: - Боюсь, мне не пойдет островерхий колпак, мадам, к тому же звезды на нем не смогут сравниться по сиянию с блеском ваших прекрасных глаз. Но все же сейчас все любят переодеваться: короли - странниками, принцы - пастухами, маршалы - смирными ягнятами, - Лоррен не смог удержаться от последней ремарки, - так чем же мы с вами хуже, моя дорогая? Бросив на болтавших без умолку, несмотря на выступление августейшего артиста, придворных победоносный взгляд, должный говорить о том, что вся их суета ничего не стоит по сравнению с его влиянием - блефовать так блефовать! - шевалье пригнулся к самому уху герцогини де Монгредьен. - Вам не слишком по душе мадемуазель Одиже, мадам? В скором времени эта юная особа перестанет вам досаждать. Как и ее дядюшка...
Chantal Duvivier: Новая тактика? Осыпание комплиментами? Нет, я и на этот раз буду стойка. - Злорадно подумала Шанталь. - Я уж вас отучу быстро и легко получать желаемое. - Мы может и ничем, месье де Лоррен. - Сухо заметила герцогиня. - Но я не хочу рисковать из-за маленького "переодевания". Как вы изволили выразиться. Шанталь еще раз отрицательно покачала головой. - Что? - На сей раз непритворно удивилась словами шевалье герцогиня Монгредьен. - Что вы сказали? Возможно слишком удивившись, Шанталь произнесла последние слова слишком громко. Несколько придворных обернулись на ее голос. Девушка одарила их самой милой улыбкой, как бы говоря, что все в порядке. - Что вы имеете в виду под "перестанет мне досаждать"? - Резким шепотом спросила Шанталь. - Эта юная особа действительно неуклюжа, но она досаждает мне не настолько сильно как вы думаете, месье. Я не желаю слышать и тем более участвовать в каких либо предрассудительных делах. Увольте. С этими словами Шанталь сделала вид, что собралась покинуть де Лоррена.
Олимпия де Сен-Леже: Олимпия бросила на герцога странный взгляд – полный ненависти и боли, нежности и отчаяния одновременно. Эта игра, которую вел д’Аллюэн, уже порядком измучила ее. Сейчас ей меньше всего на свете хотелось отвечать на легкомысленные реплики, к тому же, она обратила внимание, что красавец маршал то и дело посматривал в сторону герцогини Орлеанской. Олимпии это не нравилось… Она чувствовала, что ни к чему хорошему их беседа не приведет, и самым разумным с ее стороны было твердо и решительно отказать герцогу. Но она этого не сделала… -- Я не отказывала вам… - вымученно улыбнулась Олимпия. – Идемте… Как бы то ни было, но она должна объясниться с этим человеком. Один раз, и, возможно, навсегда. И еще… должна кое-что сделать. Нечто, понятное, ей одной. Она не знала, поймет ее герцог, или нет, но выслушать ее он должен. А там – будь что будет. Она привела герцога в свою уборную, роскошно обставленную – Его Величество никогда не жалел денег, золота и блеска для лучших женщин своего королевства – и присела на мягкий, обитый серебристым бархатом диван. -- Располагайтесь, герцог… И, дождавшись, пока Шомберг усядется рядом с ней, она вымолвила усталым голосом: -- Я не понимаю, герцог, к чему вся эта игра? Глупая, бессмысленная, жестокая? Вам так нравится мучить меня? – она вдруг нервно схватила его руку и накрыла своей ладонью, затем отрешенно погладила тонкие аристократические пальцы. Олимпия не сводила глаз с д’Аллюэна, который, похоже, впервые в жизни попадал в такую ситуацию. – Я не нужна вам, я вижу, тогда, скажите, какого дьявола вы гоняетесь за мной? Зачем? Почему вы глядите в сторону герцогини Орлеанской? Или это она прислала вас ко мне? Она велела вам совратить меня? Помните, как учил один великий человек – «не судите опрометчиво»? Не судите по себе о других! Если у вас нет сердца, это не значит, что его нет и у других. Вы думаете, мне нравится, как вы пытаетесь меня унизить, не считаясь с тем, что творится у меня внутри? Вы… вы… Борясь с подступившей к горлу сухостью, она протянула руку к бокалу с вином, сделала пару глотков, затем в ярости швырнула на пол. Хрустальный бокал разбился на сотни осколков, темно-красная жидкость растеклась по полу. Она долго смотрела на эту завораживающую картину, воображая, что это не вино, а кровь. Только чья? Затем, оторвавшись от созерцания сей страшной красоты, продолжила, обращаясь к Шомбергу: -- Не лгите мне. Я все понимаю, я вижу вас насквозь. Я не так глупа, как те дамы, с которыми вы имели дело раньше, и не буду поощрять вас. Я могла бы проучить вас, насмеяться над вами, унизить вас, как это сделали вы, но я слишком слаба, я не могу этого сделать. Не сделаю, потому что… - она опомнилась только тогда, когда страшное слово едва не слетело с ее уст. – Впрочем, какая вам разница до того, почему я этого не сделаю? Не сделаю, и все…
Филипп д'Арманьяк: - Постойте, сударыня! Филипп, ловко извернувшись, подхватил герцогиню под руку, так что казалось, что пара решила прогуляться за кулисами. - Ничего сомнительного вам опасаться не стоит, уверяю вас, - быстро заговорил шевалье, с доверительной улыбкой глядя на свою собеседницу. - Даст Бог, мадемуазель д'Одиже, как и ее опекун, проживут еще достаточно долго, чтобы рассказывать об этом премилом происшествии своим внукам, - Лоррен усмехнулся, представив, как будут сгорать эти двое от стыда, когда то, что задумали совершить брат короля и его фаворит, получит огласку. - Речь идет лишь... о небольшом розыгрыше, который позабавит всех при дворе... Шевалье, не причиняя боли, достаточно крепко держал за руку Шанталь, чтобы та больше не вырвалась. К тому же молодой человек решил положиться на благоразумие герцогини, в равной мере как и на ее любовь к придворным развлечениям, где слабый становился излюбленной мишенью для всех остальных, более приспособленных к тесноте и, соответственно, борьбе за лучшее место подле августейших покоев.
Chantal Duvivier: - Розыгрыш? - Спросила герцогиня, удивленно подняв брови. - Вот как. А вы оказывается большой шутник, шевалье. - Заулыбалась девушка, которая знала, что если уж шевалье взялся кого то разыгрывать, то это будет во-первых очень смешно, а во-вторых очень зло. Обычно жертвы шуток де Лоррена долго потом еще боялись появляться на балах, прогулках и прочих мероприятиях, а если и появлялись, то долгое время потом слышали за своей спиной смешки. - Звучит многообещающе, месье де Лоррен. Но неужели вы настолько жестоки, что будете разыгрывать столь юную особу, да притом ту, с кем вы совсем недавно изволили так мило беседовать? Шанталь невольно кинула взгляд на юную прелестницу, разговаривающую с герцогом Орлеанским.
Филипп д'Арманьяк: - Ну что вы, что вы... - на вид шевалье больше походил на невинного агнца, чем на человека с сомнительной репутацией. - Сомневаюсь, что мадемуазель д'Одиже воспротивится тому, что я собираюсь ей предложить. Или Его Высочество, мысленно добавил Филипп, оглянувшись на своего товарища по множеству затей, большинство из которых принимало формы, не всегда одобряемые высокой моралью. Похоже, принц уже принялся за осуществление своего плана по отмщению капитану королевской охраны - тем лучше, ведь шевалье не придется особо усердствовать и выставлять себя в очередной раз коварным соблазнителем. Отныне ему следовало немного поумерить свой пыл, так как за ним внимательно наблюдала Генриетта. - Впрочем, вам, возможно, это будет не так интересно, - равнодушно заключил фаворит герцога Орлеанского, дотронувшись до одного из лепестков на костюме Шанталь. - Куда больше вас занимают похождения вашей госпожи... Филипп рассмеялся.
Анри де Шомберг: В будуаре молодой красавицы, скрытый от любопытствующих глаз, герцог почувствовал себя свободнее. Он перестал развязанно улыбаться. Последовав её приглашению, Шомберг сел рядом с ней. С лицом серьёзным, не допускавшим более флирта и игры, он выслушал принцессу Ориенскую. Лишь один раз его брови назмурились, при виде разбитого в мелкие осколки бокала с вином. Они были едва знакомы, но эта женщина дала ему отповедь, на которую не решалась до сих пор ни одна из его пассий. Что это было? Вздорный характер или она действительно чувствовала что-то по отношению к нему? Анри пристально посмотрел в её глаза. За подобный выпад он наказал бы, не задумываясь, доказав, что ему подвластна любая понравившаяся ему красавица, будь то принцесса или простая танцовщица. Если бы только он не почувствовал в душе странный голос, который не слышал уже с десяток лет... Неужели, совесть? Шомберг думал о ней, как о предательнице, не замечая, как от досады прикусил губу. Вздымавшаяся от волнения грудь, стянутая не слишком тесным лифом, привлекала его взгляд, но не желание. Маршал поймал себя на мысли, что хотел просить прощения за свою игру у жертвы, невольно подвернувшейся на его пути. - Ваши слова справедливы, ваше высочество, - сказал он ясным голосом, отводя руку принцессы, которой та тщетно пыталась закрыть влажные от набежавших слёз глаза, - Простите мне моё поведение. Если у вас есть защитник, я готов ответить перед ним за оскорбление ваших чувств. Он поднёс к губам руку, влажную от слёз, и осушил их поцелуями. - Коли мне суждено будет видеть вас и впредь после удовлетворения вашей чести, я буду более чем признателен вам, если вы будете видеть во мне вашего преданного друга. От него не могло укрыться волнение и затаённое ожидание, скрывавшееся в её глазах. Анри видел и понимал. И всё же, он решил оборвать ставший столь драматичным разговор. Он не мог позволить себе и впредь разыгрывать флирт. Она действительно была достойна честного отношения, а не игры.
Chantal Duvivier: - И что же вы ей собираетесь предложить? - С напускным равнодушием поинтересовалась Шанталь, глядя в глаза шевалье де Лоррену. - Хотя, что и спрашивать, - неожиданно рассмеялась герцогиня Могредьен, - насколько я видела вы настолько очаровали юное создание, что она примет любое ваше предложение. Однако, ваши маленькие шутки быстро откроют ей глаза на вашу истинную сущность. - Позволила себе пустить шпильку девушка. - Неужели еще остались люди, которые не знали бы о вашем коварстве? Даже сложно в это поверить. Но, - герцогиня как и де Лоррен посмотрела в сторону принца и юной девы, - кажется такие все-таки имеются. Скажите, месье де Лоррен, - заговорщическим шепотом спросила Шанталь, - ведь принц не просто так решил заговорить с мадемуазель Одиже. - Верно? Замечание шевалье заставило Шанталь вознегодовать. - А вы нахал, сударь. Откуда вам знать, что меня интересует? Кроме того кто вам позволил делать такие предположения? - Воскликнула девушка. Однако глаза ее улыбались.
Филипп д'Арманьяк: - Ах, сударыня, когда вы сердитесь, вы становитесь еще более прекрасны, - шевалье поднес к губам руку Шанталь. - Простите мою излишнюю самоуверенность, но я так желаю доставить вам удовольствие, что готов пойти на все. Да-да, дорогая герцогиня... Игра затягивалась. Дювивье мучила Филиппа, и он это прекрасно понимал. Насилием и угрозами ничего не добьешься, лишь скомпрометируешь всех участников этой нелепой ситуации, а это пока что не входило в планы Лоррена. Поэтому ничего не оставалось, как поддаться настроениям собеседницы, явно намеревавшейся выгадать из своего положения как можно больше. - И напрасно вы почитаете меня столь коварным. Я всего лишь прямолинеен, и не всем людям по душе слышать, что я о них думаю, или же испытывать... хм, небольшое возмездие за свои грехи.
Chantal Duvivier: - Неприкрыто льстить нехорошо, сударь. - Ответила Шанталь, кокетливо улыбнувшись де Лоррену. - Да и вам ли этим заниматься? Герцогиня все еще продолжала смотреть на мадмуазель Одиже. - Ладно. - Неожиданно пошла на компромисс мадмуазель Дювивье. - Может быть, я и удовлетворю ваше любопытство. Но с условием. Вы мне расскажите всё о характере шутки, которую вы хотите сыграть с этой мадмуазель. Очень подробно, месье де Лоррен. И не забывайте, что я сказала "может быть расскажу". - Продолжала злорадствовать Шанталь.
полная версия страницы