Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Альсидиана" » Ответить
Эпизод "Альсидиана"
Лувуа: Время: 18 сентября, 1664 года. После полудня, вечер, ночь. Место действия: Версаль, Королевская Опера в северном крыле дворца. Участники эпизода: музыканты, танцоры и зрители, а так же слуги и челядь.
Анри де Шомберг: Выдержав вопросительно-изучающий взгляд герцогини, Шомберг склонился к её руке, оставляя поцелуй не столь долгий для первого знакомства, но и не краткий. Небольшая по-детски пухловатая рука принцессы Орлеанской была приятной для касания своей мягкостью и прохладой. Герцог улыбнулся уголками губ и, выпустив руку принцессы, позволил себе заговорить: - Вы прекрасны в этом костюме, мадам. Я рискую встать в один ряд с придворными льстецами, но не могу не выразить своего восхищения. Два года, проведённые в Италии, лишили меня должной скромности, в чём я, поверьте, расскаиваюсь, и чему я в тоже время очень благодарен, - глаза Шомберга откровенно скользнули по силуэту собеседницы, - Я могу оправдать тем самым свою бестактность. Произнеся слова, которые могли завершить его представление Её Высочеству в тот же момент, Анри склонился в почтительном поклоне, выражая полную покорность судьбе, а точнее, суждению принцессы. В её лице он видел ум, и властность, кроме того полное осознание своей красоты и превосходства. Это давало ему надежду, что дерзкие слова и вольный взгляд не будут расценены как дешёвая лесть и желание понравится.Принцесса Орлеанская являла собой контраст жеманным салоньеркам Венеции и чопорным патрицианкам Рима, и тем самым привлекала интерес Шомберга, не только как женщина, но и, что было редкостью - как собеседница.
Генриетта Анна: Витиеватые комплименты, не первые и не последние за этот вечер, герцогиня выслушала с ни к чему не обязывающей учтивой улыбкой, но взгляд ее выдавал заинтересованность этим молодым и обходительным аристократом. Тем более, что его голос приятно обволакивал сознание искушенной герцогини Орлеанской и она все больше и больше убеждалась в том, что этот вечер был спасен этим обаятельным молодым человеком. - Думаю, в этот волшебный вечер, когда мы все скрыты под масками и театральными костюмами, Вы вольны выказать свое восхищение очаровательной пастушке, - Генриетта Анна улыбнулась и как бы невзначай ее ладонь коснулась букетика из живых роз, приколотого на корсаже над левой грудью. Необъяснимое желание нравиться все больше и больше захватывало Генриетту и позабыв о том, как совсем недавно она шепталась с шевалье де Лорреном, заставляя этого юнца краснеет и изворачиваться под ее ироничным взглядом, млеть от двусмысленных колкостей и едва перевести дух, когда она так нежно заставила его умолкнуть, когда игра была ее руках. Теперь, всего десять минут спустя Генриетта Анна переменилась теперь уже начиналась совсем другая игра в совсем других руках, только если второй игрок будет в силах правильно понять герцогиню. Упоминание о Риме и Венеции помогли наконец Генриетте вспомнить когда и где она могла слышать его имя : кузен недавно рассказывал ей о свом верном и надежном друге, который совсем недавно вернулся ко двору из дипломатической миссии из Италии. Тогда имя де Шомберг ничего ей не сказало и она предпочла позабыть его, но теперь герцогиня вновь мысленно вернулась к тому разговору и припомнила, что Людовик очень хвалил этого талантливого юношу.
Анри де Шомберг: Костюм был и на самом деле великолепным, но лишь подчёркивал красоту самой принцессы. Шомберг с удовольствием принял разрешение Её Высочества открыто высказать ей своё восхищение. - Эти цветы уже никогда не увянут, - сказал он, слегка наклонив голову, и взглядом проследив за рукой принцессы, - Они слышали биение сердца самой очаровательной пастушки. Глаза Шомберга блестели, а губы беззвучно просили ещё одного поцелуя прекрасной руки, трепетно перебиравшей лепестки цветов на коросаже. Анри был увлечён. Но при этом принцесса не переставала быть для него величественной, не только благодаря своему положению, но и красоте и умению держать себя. Костюм пастушки, который показался бы банальным и приземлённым на любой другой, представлял принцессу сошедшей с Олимпа переодетой богиней. Не желая терзать слух Её Высочества привычными светскими тирадами, Шомберг всё же не удержался ещё от одной дерзости: - Этот вечер казался мне утомительным и унылым до сего момента. Ваш образ делает его волшебным, Ваше Высочество. Теперь я искренне сожалею, что на мне нет должного костюма.
Генриетта Анна: -Не печальтесь об этом так, уважаемый герцог. Костюм порой лишь ширма, что бы скрыть собственные пороки и недостатки, а я почти уверена, что Вам нечего скрывать под маской. Герцогиня Орлеанская доброжелательно улыбнулась герцогу, но сейчас бы ей так хотелось что бы эти слова услышал шевалье де Лоррен. Но такой жест вызвал бы много вопросов у окружающих, тем более что таким образом Генриетте пришлось бы поставить в неловкое положение любезного герцога д’Аллюэна, что внимание ей бы так не хотелось отвлекать о себя. -Хотя думаю, что костюм рыцаря или пирата был бы Вам очень к лицу,- Генриетта Анна снова кокетливо улыбнулась собеседнику. – Что же стало причиной того, что нам не удалось увидеть Вас сегодня среди мифических персонажей этой постановки? Несмотря на все желание обаять герцога, Генриетта решила некоторым образом поправить свои отношения с августейшим кузеном. Их ссора на охоте все еще не давала покоя герцогини и не смотря на то, что Людовик не был злопамятен и достаточно отходчив, она все же решила завести знакомство с этим молодым человеком, о котором ее кузен так хорошо отзывался. Не лишним будет иметь хорошего друга подле короля.
Филипп д'Арманьяк: Премилая беседа, имевшая сейчас место между герцогиней и Шомбергом, не могла радовать молодого человека, первым порывом которого было если не удушить этого типа, то заколоть, и немедленно, пока он не успел вызвать еще больше улыбок и одобрительных взглядов принцессы. Откуда он только взялся, этот герцог д'Аллюэн, словно из-под земли вырос... вот уж действительно, дьявол не дремлет... Шевалье почувствовал, как, несмотря на всю его выдержку, кровь отхлынула от его лица, и чтобы окончательно не выдать себя, де Лоррен стащил с головы пастушечий венок и играючи принялся им обмахиваться, стараясь придать себе как можно более безмятежный вид. Однако в глазах его читалась нескрываемая злость, когда взгляд Филиппа останавливался на новоявленном ухажере принцессы Орлеанской.
Генриетта Анна: Генриетта Анна считала себя рациональным человеком, но пока герцог в самых изысканных выражениях описывал свое путешествие, она буквально чувствовала как полный ревности взгляд шевалье де Лоррена обжигал ее спину. Что уж тут говорить об любезном Шомберге: наверное его в эту минуту незадачливый любовник ее мужа желал бы медленно поджаривать на огне куда более реальном, чем пыл ревности. Герцогине не терпелось как бы невзначай обернутся к де Лоррену и бросить на него торжествующий взгляд, но ей так же не хотелось отвлекаться от красочного рассказа об Италии. Но видимо провидению сегодня было угодно даровать герцогине Орлеанской огромное множество возможностей уколоть шевалье: некто из придворных решил поздороваться с герцогом и тот на минуту отвлекся от своей собеседницы, давая ей возможность воплотить в жизнь ее дерзкое желание. Обернувшись к стоявшему поодаль мужчине, желая проверить свою догадку. И она не ошиблась: де Лоррен зорко наблюдал за парой и несмотря на напускное безразличие, взгляд шевалье горел праведным негодованием. Генриетта торжествующе улыбнулась ему, а ее взгляд как бы невинно вопрошал что же так взволновало господина мальтийского рыцаря.
Филипп д'Арманьяк: Филипп нашел в себе силы улыбнуться в ответ, хотя улыбка его более напоминала болезненную гримасу человека, одолеваемого каким-то недугом - что, впрочем, было не так далеко от истины, ибо ревность никогда не способствовала здоровью, во всяком случае, душевному. А именно ревность сжигала сейчас шевалье де Лоррена, в которого предыдущий разговор с принцессой вселил слишком радужные надежды, чтобы оставить его равнодушным к проявлениям любезности, сыпавшимся на принцессу со стороны придворных-мужчин. Молодой человек не мог удержаться, чтобы вновь не кинуть полный бешенства взгляд в сторону Шомберга, что вряд ли укрылось от глаз Генриетты, нарочно провоцировавшей своего воздыхателя. Если она желает помучить свою жертву, думал шевалье, то просто так сносить подобные выпады он не в состоянии. Дело оставалось за малым - либо найти повод, чтобы вызвать ни в чем не повинного герцога д'Аллюэна на поединок, либо... Как назло, иной альтернативы пока что не было видно...
Анри де Шомберг: Извинившись перед принцессой, герцог коротко ответил на приветсвие маркиза Леграна. Маркиз отметил духоту в зале и тут же ретировался, чттобы распорядиться о напитках. - Простите, Ваше Высочество, я занимаю ваше время вот уже четверть часа своими рассказами, - Д'Аллюэн улыбнулся герцогине Орлеанской, стараясь изобразить раскаянье, - Поверьте, это не столько солнечные долины Италии вдохновляют меня, сколь ваше внимание и очарование вашей улыбки. Анри заметил на себе взгляд молодого де Лоррена, стоявшего поодаль и с явным интересом наблюдавшего за происходившим вокруг принцессы. Герцог мог бы поклястся, что взгляд шевалье был взглядом ревнивого влюблённого, если бы не знал о его связи с герцогом Орлеанским. Однако, за два года многое могло измениться. В запальчивом мозгу Шомберга уже мелькнули мысли о возможном поединке. Предвкушая увеселение, он радостно улыбнулся и встретился взглядом с шевалье де Лорреном. Одновременно с этим склонился к руке принцессы, намереваясь просить поцелуя.
Олимпия де Сен-Леже: Происходящее принимало крутой оборот, и ситуация с каждой секундой все больше и больше накалялась, что и заставило Олимпию де Сен-Леже, оторвать взор от созерцания великолепного танца Его Величества, и прийти на помощь симпатичному незнакомцу, попавшему в щекотливое положение. -- Боже мой, какой сюрприз! – восторженно вскричала Олимпия, всплеснув руками, как будто бы узнала в Шомберге своего давнего знакомого. – Вы не возражаете, Ваше Высочество, если я на пару минут похищу у вас вашего спутника? У меня до него дело… И, не дожидаясь ответа изумленной герцогини, девушка ловко подхватила д’Аллюэна под руку и отвела на безопасное расстояние. Конечно, уводить кавалера буквально из-под носа царственной особы в высшей степени неприлично, вызывающе непочтительно, и не вписывается ни в какие рамки светского этикета, но склонная к эпатажу Олимпия любила шокировать окружающих дерзкими выходками, нарушая устоявшиеся морально-этические нормы. Кстати, ничего безнравственного она в этом не находила. -- Я бы хотела, - шепнула она герцогу, - поговорить с вами без посторонних свидетелей, а здесь даже у стен есть уши, - с этими словами она изящным движением повернула ручку двери, ведущей в одну из галерей Лувра, и увлекла мужчину за собой. – Мой выход не скоро, только в следующем акте, так что времени у нас много… Герцог не без изумления осмотрел с ног до головы эту очень странную, и очень красивую женщину, и про себя отметил, что нисколько не проиграл, лишившись общества главной пастушки. Рыжая прелестница в «летнем» наряде, была не менее привлекательна, чем герцогиня Орлеанская, а ее вызывающей смелости, граничившей с дерзостью, позавидовал бы любой мужчина. -- Может быть, мсье, для начала нам следует представиться друг другу, прежде чем приступить к важному и серьезному разговору? – спокойно спросила девушка, ослепительно улыбаясь. «Должна же я знать, кого спасаю», - подумала принцесса Ориенская про себя. Кстати, этот молодой человек был очень красив, а иметь дело с красивым мужчиной всегда вдвое приятнее.
Chantal Duvivier: Воспользовавшись тем, что герцогиня Орлеанская отвлеклась на разговор с подошедшим герцогом Д’Аллюэном, Шанталь сделала еще один легкий реверанс и отошла немного назад. Конечно же завершать обмен остротами Шанталь вовсе не имела намерения. Поэтому она кинула еще один уничтожающий взгляд на молодую фрейлину и почти неслышно сказала: - Как вы смели сказать, что это была ссора при принцессе, сударыня? Вы с ума сошли? Вы не знаете как себя вести?
Анри де Шомберг: -- Боже мой, какой сюрприз! Вы не возражаете, Ваше Высочество, если я на пару минут похищу у вас вашего спутника? У меня до него дело… Мягкая рука незнакомой молодой женщины настойчиво сжала локоть герцога. ДАллюэн улыбнулся принцессе. Однако, сказать что-либо он не успел, так как незнакомка увлекла его за собой. Непривыкший к такой находчивости со стороны дам, маршал последовал за ней скорее из вежливости, нежели из интереса. -- Я бы хотела поговорить с вами без посторонних свидетелей, а здесь даже у стен есть уши. Мой выход не скоро, только в следующем акте, так что времени у нас много… ДАллюэн с сомнением осмотрелся в полу-тёмной мрачноватой на вид комнате. Нет, прелестей будуаров и гостинных здесь явно не хватало. К тому же, он начинал слегка сердиться на бесцеремонность, с которой его оторвали от разговора с её высочеством. -- Может быть, мсье, для начала нам следует представиться друг другу, прежде чем приступить к важному и серьезному разговору? - Боюсь, мадам, что вы приняли меня за кого-то другого. Я - Анри де Шомберг, герцог ДАллюэн, - привычный вежливый поклон и лёгкая улыбка на губах сопровождали церемонное представление, - Я очень счастлив нашему внезапному знакомству, хотя и удивлён, что вы избрали столь решительный метод. Шомберг не приминул оставить короткий поцелуй на руке своей похитительницы. Она выглядела властной и уверенной, словно предвидела весь исход разговора. Но что-то в её тоне настораживало герцога. Лёгкая добыча, как и скоропостижные знакомства не удовлетворяли его азарт. Ему нужно было осаждать и завоевывать неприступные крепости для того, чтобы ощутить радость их сдачи. В отношениях он предпочитал туже тактику. Или же этой даме и в самом деле требовалось его внимание для чего-то важного? Взгляд Анри довольно бесцеремонно скользнул по фигуре незнакомки и вернулся к её глазам, блестевшим явным интересом и оживлением. - Мадам, не будет ли удобнее поговорить в менее приметном месте, нежели эта комната, куда могут зайти случайные люди? Если это серьёзный разговор, - он снова улыбнулся ей, - то я хотел бы уделить вам предельное внимание, несколько позднее. Он дружески протянул ей руку и взял её ладонь. Слегка сжав её, он добавил: - Я буду несносным эгоистом, если заберу ещё минуту вашего драгоценного времени перед выходом в балете. Вы очаровательны, мадам, я буду следить за вашим танцем. Не смею задерживать вас более. Отвесив галантный поклон, Шомберг направился к двери. В зале всё ещё царило оживление. Он вернулся к месту, где стояла её высочество и тихо приблизился к ней. Какое-то время он молча смотрел в её лицо, слушая реплики фрейлин, стоявших вокруг принцессы. Её глаза словно отыскивали кого-то в зале. Шомберг вдруг почувствовал себя виноватым перед ней. Как странно, он никогда не чувствовал вины перед дамой... разве только перед свой мачехой, да и то, это было в далёком детстве. - Простите мне мой уход, Ваше Высочество! Надеюсь, за эти короткие минуты отсутствия я не утратил Ваше благоволение к себе? - Анри склонил голову набок и посмотрел в глаза принцессы, - А вот и напитки, позвольте я принесу Вам! Он отошёл в сторону лакея, принёсшего огромный поднос с бокалами с охлаждённым вином, и взял два из них. - Прохладное вино как нельзя лучше поможет успокаить волнение перед выходом на сцену, - сказал он, протягивая бокал принцессе.
Генриетта Анна: - Вы весьма любезны, герцог, благодарю, - Генриетта Анна благосклонно приняла бокал из рук ее нового кавалера, который к радости самой герцоги поспешил вернуться в ее общество. Минутный обмен взглядами с шевалье де Лорреном чуть было не стоил очаровательной Генриетте собеседника: известная своими вольным поведением принцесса Ориенская подобно черту из табакерки неожиданно возникла перед Шомбергом и не успела герцогиня Орлеанская хоть как-то отреагировать, как мадмуазель уже куда-то настойчиво уводила маршала. Не будь Генриетта Анна герцогиней королевских кровей, она бы не упустила возможности направиться за эксцентричной особой и отбить у нее поклонника, но она все же решила поступить мудрее: в конце концов, мадмуазель де Сен-Леже была известна своей инициативой и некоторым свободомыслием,которую она проявляла во всем,но вот на счет герцога Генриетта была не столь уверена в его тяге к эксцентричным поступкам .К тому же врядли маршал рискнет подобным образом по собственной воле покинуть невестку короля и хотя бы не попытаться извиниться перед ней после разговора со своей знакомой дамой, хотя Генриетта была почти уверена, что мадмуазель Олимпия не входила в круг знакомых герцога. А потому она совершенно не удивилась, когда буквально через пять минут де Шомберг вновь возник подле нее с самым извиняющим видом и предложением напитка. Желая сгладить неловкую ситуацию, в которую де Шомберга поставила принцесса, Генриетта Анна как ни в чем не бывало продолжила прерванный разговор. -Господин маршал, расскажите нам о Риме. Я слышала множество лестных отзывов об этом городе и Ватикане в частности, а о соборе Святого Петра вообще говорят, что его красота и величие стоят всех радостей мирской жизни. Так ли это? Каким Вы находите этот древний город?
Олимпия де Сен-Леже: Генриетта Анна Пожалуйста, исправьте то, на что я указала во внеигровой теме!
Анри де Шомберг: Д'Аллюэн отпил из своего бокала и начал рассказ. Не желая наскучить принцессе пространными описаниями, он лишь мельком упомянул о соборе святого Петра и замке Святого Ангела. Однако заинтересованный блеск в глазах Генриетты-Анны, ободрил его. Он восхищался про себя тем, что принцесса была не только превосходной слушательницей, но и весьма заинтересованной в истории и искусстве особой. - Право же, я не имел до сих пор удовольствия обрести столько внимания и интереса, - сказал герцог, закончив свой рассказ, - Я был бы счастлив стать Вашим гидом и показать Вам самые живописные уголки Рима, те, что оставили для меня самого неизгладимое впечатление. Конечно, они далеки от общепринятых мест, таких как собор Святого Петра. И всё же, я уверен, что Вы оценили бы их красоту. Шомберг улыбнулся той мальчишеской улыбкой, которую позволял себе в дружеской беседе. Ему вспомнились скучающие лица посольского антуража на прогулках по узким витиеватым улочкам Вечного Города. Итальянский чичероне, проводник, нанятый маркизом де Трасси, секретарём посольства при Ватикане, без умолку болтал на жуткой смеси французского с итальянским. Он говорил обо всём - о патрициях, о сенате, о консулах, императорах, кардиналах, папах, куртизанках, живописцах и философах. В этой мешанине времён, нравов и людей, уже невозможно было отделить одну эпоху от другой. Вскоре герцог вообще потерял нить повествования... А Рим был красив и по-своему необычен. Пастельные, выцветшие на солнце стены домов, древние памятники... Томные блестящие чёрные глаза, каскад непослушних вьющихся волос, выбивавшийся из любой причёски, обнажённые округлые оливкого цвета плечи... Салоны патрицианок были верхом роскоши и изящества для маршала, выросшего в годы фактического правления Мазарини во Франции... Помнил он и прекрасные окрестности Рима, и маленькие городки на побережье... Виллу на склоне холма на берегу Тибра... - Италия по своему прекрасна, Ваше Высочество. Колоритная и яркая. Но отчего-то мне были больше по душе отдалённые виллы, затерянные среди оливковых рощ и виноградников, - глаза Анри блеснули, когда он встретил взгляд принцессы, - Только сейчас я начинаю понимать, насколько одиноким я был там.
Генриетта Анна: - Неужели это правда, дорогой маршал, - поинтересовалась герцогиня, смерив герцога любопытствующим взглядом, - что бы такой видный мужчина, как Вы, чувствовали себя одиноко среди красот этой южной страны? Неужели ничего не прельстило Вас? Казалось, они говорили об искусстве и архитектуре, но герцогиня имела в виду совершенно другое: врядли римские красавицы и аристократки упустили бы возможность не завладеть сердцем и вниманием такого интересного во всех отношениях мужчины, как де Шомберг. Да и сам маршал Франции ни как не походил на изнеженного миньона, к которым так тяготел муж Генриетты, так что она сразу же отбросила предположения об нестандартных предпочтениях этого красавца. Двор имел перед собой пример страстных сестер-итальянок Манчини, которые охваченные страстью, не останавливались не перед какими преградами к достижению желаемой цели, так что Генриетта Анна искренне удивилась тому, что герцог так легко покинул Италию. - Вы так красочно описали эти края всего несколькими предложениями, что мне захотелось непременно увидеть все это своими глазами. Тенистые оливковые рощи, залитые тосканским солнцем холмы, старинные виллы в окружении бесконечных виноградников.. Как жаль, что это мало вероятно. Герцогиня вздохнула, желая подчеркнуть несбыточность своих мечтаний, но в то же время ей представилась чудная картина: как славно было бы оказаться там.. Но фантазия герцогини Орлеанской не осмелилась дорисовать к идиллической картине ее главное действующее лицо: таинственного любовника, с которым можно было совершить это головокружительное приключение. Робкая попытка представить на его мести красавца маршала была немедленно пресечена появлением перед ее внутренним взором горестного лица шевалье де Лоррена,а от этого персонажа было совсем не долго и до ее собственного мужа, которого ей уж точно не хотелось бы сейчас видеть рядом с собой. Капельки холодной влаги, выступившей на поверхности бокала отрезвляюще обожгли пальцы герцогини и она поспешила вернуться с небес на землю.
Анри де Шомберг: Вопрос принцессы был бы воспринят как укор, не будь он сопровождён взглядом, в котором сквозили дружелюбие и любопытство. Шомберг в своему удовлетворению видел, что её высочество была не из тех, кому было достаточно витиеватых фраз и комплиментов для того, чтобы вскружить глову. Лёгкая грусть промелькнувшая в её словах была словно разрешением герцогу быть открытым с ней. - Нет, Ваше Высочество, никто. Он поставил свой бокал с недопитым вином на поднос проходившего мимо лакея и наклонился к руке её высочества. Не спрашивая её позволения, он поднёс её ладонь своему лицу. Костюм пастушки, суматоха взволнованных перед своими партиями танцоров, оживлённые перешёптывания пар, всё это создавало определённую эйфорию в атмосфере зала. Никто не обратил внимание на галантно склонившегося кавалера перед прекрасной юной пастушкой. - Никто. И видит бог, это не могло произойти, - Шомберг заговорил тише, заглушая свои слова ладонью её высочества, - Там не было Вас, Ваше Высочество, - смелый и открытый взгляд его тёмных глаз был бы вызовом, если бы не просьба, сорвавшаяся с его губ, - Я осмелюсь просить Вашего позволения быть Вашим почитателем. Анри прижал мягкую ладонь герцогини к своим губам. Скользнув губами к её запястью, он лишь коснулся его на короткий миг. Не отпуская её руку, он продолжал смотреть в её лицо. За время короткого разговора с ней Шомберг успел испытать всю гамму чувств от пламенного восторга до уважительного интереса. Она не была похожа ни на одну из тех дам, сердца которых он любил раскрывать для себя, шутя осыпая их комплиментами и поражая своими настойчивыми ухаживаниями. Он сам хотел быть другим с ней. Искренним и открытым... Если бы он мог вывести её сейчас из этого душного переполненного людьми зала и провести по тихим аллеям версальского парка. В его мыслях уже мелькали строки сонетов Петрарки и Ронсара... прекрасные слова были готовы сорваться с губ... И всё же, внешне Д'Аллюэн оставался всё тем же галантным придворным повесой. Улыбаясь, он повторил свой дерзкий поцелуй и уже несколько громче добавил: - Среди всех кавалеров в окружении Вашего Высочества я надеюсь быть далеко не самым скучным и надоедливым.
Генриетта Анна: - Не беспокойтесь, герцог, эта должность при моем дворе уже занята и в Ваших сила найти себе место куда более перспективное и интересное, - герцогиня нисколько не воспротивилась нежному порыву де Шомберга, оставив свою руку в его ладони даже после столь дерзкого заявления. Не желая выдать спонтанность всего происходящего перед десятками пристальных взглядов, которые преследовали королевскую кузину даже в самой шумной и огромной толпе, Генриетта Анна благосклонно улыбнулась маршалу, но лишь он мог заметить, что в ней было нечто большее, чем просто ответ на галантный жест кавалера. - Надеюсь, Вы не разочаруетесь в своем решении сменить виллы Италии на дворцы Франции, дорогой мой маршал, -несколько тише добавила женщина и ее ладонь выскользнула из пальцев де Шомберга.
Анри де Шомберг: Внешне, это походило на обычный раут светской беседы, переполненной пышными комплиментами и улыбками. Но Шомберг знал, чувствовал, что принцесса заинтересовала его и заинтриговала гораздо серьёзнее. Он не хотел флирта, наскучившего ему порядком в гостинных Венеции и Рима. К своей радости и интересу, он видел, что её высочество была далека от того. - Если бы я мог помочь Вам сменить заключение в золочёном дворце на волю тосканской виллы, - дАллюэн встретил взгляд принцессы. Он читал затаённый в нём ответ, скорее по учащённому биению своего сердца, нежели, доверяясь своим глазам. - Вам не кажется, что здесь невообразимо душно? Коль скоро, Вы играете роль Пастушки, могу я сыграть роль Корсара и похитить Вас, предложив Вам небольшую прогулку в саду, Ваше Высочество? - просьба в его глазах была красноречивее, чем если бы он встал перед герцогиней Орлеанской на колени. Это была неслыханная дерзость. Но именно дерзким маршал хотел быть в эту минуту больше всего - забыть об условностях придворного этикета, ежеминутной необходимости отвечать на любезные ничего незначащие улыбки и поклоны проходивших мимо незаинтересованных в его особе персон. Более того, он видел, что именно этого хотела и сама принцесса.
Генриетта Анна: От неожиданно дерзкого, но такого манящего предложения маршала герцогиню Орлеанскую бросило в жар. Наверное впервые за достаточно длительное время она не сразу нашлась что ответить и ее ладони, сжимающее увитые плюющем и цветами пастушечий посох, стали влажными от волнения. - Увы, роль корсара сегодня отдана господину Лувуа и сегодняшний сюжет не предусматривает двух одинаковых героев, - Генриетта быстро совладала со своими чувствами и стараясь скрыть нахлынувшее смущение, попыталась придать своему голосу как можно более светский тон. Увы, но даже от нее самой не скрылись тонкие нотки волнения, вызванные неожиданным предложением де Шомберга.Стоит ли говорить, что о шевалье де Лоррене с его невинно-нежными ухаживаниями этим вечером и несколько дней назад в на тенистой аллеи в Пале-Рояле было забыто и теперь все внимание и мысли Генриетты занимал этот необычный молодой человек.
Анри де Шомберг: Увы, ответ был более чем исчерпывающим. Анри ясно слышал слова. Но ещё более явственно он ощутил в голосе её высочества, что оставил волнение в её сердце своей решительностью. Он с грустью смотрел на её маленькие ладони, сжимавшие посох. Она была создана для свободы, но сейчас обладала правом на неё меньше всех остальных в этом зале. Шомберг едва сдерживал себя, чтобы не повторить свою просьбу более настойчивым тоном. Что-то в сердце подсказывало ему, что он не услышал бы второго отказа... Но, минуты свободного и беззаботного разговора в лабиринтах версальского парка могли стоить многих сожалений и перессуд для самой принцессы. Д'Аллюэна ничуть не волновало ни его собстенное положение, ни тем более, гневные взгляды поклонников принцессы, но он вполне отдавал себе отчёт, чем мог закончиться столь прекрасный вечер. - Чтож, если роль Корсара уже занята, то я удовольствуюсь лишь тем, что Вы предложите мне, - весело, как будто он и не получил отказа, сказал маршал и взял ладонь принцессы. Ощущая её дрожь, он слегка сжал её пальцы, - Кем бы Вы хотели меня видеть, Ваше Высочество? Я буду всем для Вас.
полная версия страницы