Форум » Королевские Резиденции » Эпизод "Подробности истории с покушением и таинственная записка" » Ответить
Эпизод "Подробности истории с покушением и таинственная записка"
Лувуа: Время действия: вторая половина дня 13 сентября. Место действия: дворцовый комплекс Версаль. Участники эпизода: его величество король Франции Людовик XIV, префект парижской полиции Ла Рейни, капитан королевских мушкетеров граф де Терье.
Ответов - 17
Лувуа: Префект парижской полиции генерал-лейтенант Николас Ла Рейни, как уже говорилось, приехал в Версаль вместе с капитаном королевских мушкетеров графом де Терье. Графа король Людовик обязал доложить ему о результатах разговора с Ла Рейни, но полицейский решил облегчить мушкетеру задачу, прибыв для беседы с его величеством лично. Версаль во второй половине дня 17 сентября мало чем отличался от Версаля в любой другой день недели, - в коридорах так же толпились придворные, сновали слуги и лакеи, как королевские, так и явившиеся вместе со своими хозяевами, а из многочисленных залов и гостиных дворца долетали звуки клавесина и женский смех. Но внимательный к деталям взгляд префекта тут же отметил, что в этой толпе плащи мушкетеров и мундиры королевской лейб-гвардии мелькают чаще, чем обычно. – Вижу, вы усилили охрану дворца, граф. Благоразумно, - тихо заметил Ла Рейни своему спутнику, чье лицо, просветлевшее было во время поездки, вновь приняло озабоченное и заметно хмурое выражение. – И сохранили происшествие в тайне. Мудрый ход. Те, кто стоят за покушением на Людовика, уже, без сомнения, знают, что оно было неудачным. Остальным вообще ничего не следует знать. Неизбежные в таких случаях слухи, сплетни и домыслы скорее помешают следствию, чем посодействуют. В королевской приемной скучало с десяток особо настойчивых просителей. Из тех, что, не смотря на уверения личного секретаря Людовика XIV господина де Шаванна в том, что сегодня его величество не станет давать аудиенции, надеялись попытать счастья в расчете на то, что непредсказуемый в своем своеволии король в любой момент может передумать. Завидев де Терье и Ла Рейни, секретарь сделал короткий приглашающий жест рукой. Он определенно был предупрежден на счет появления капитана. А префект, его сопровождающий, вероятно явился по тому же делу, что и граф. – Прошу обождать в кабинете, господа, - де Шаванн любезно поклонился посетителям. – Я доложу о вас его величеству. И как только он освободится, он вас немедленно примет. Царедворец не знал наверняка, чем сейчас занят король, хотя верный паж и нашептал ему недавно, что его величество уединился с маркизой де Монтеспан в её покоях. Если это так, тревожить короля, значит, испытывать его вспыльчивый характер. Поэтому секретарь, отправляясь в королевские покои, надеялся на лучшее – на то, что монарх уже насладился прелестями фаворитки и теперь отдыхает после трудов охоты и любви. Де Шаванну повезло. Камердинер Людовика сообщил ему, что его величество сейчас у себя, так что скретарю оставалось только почтительно испросить разрешения явиться с докладом и ожидать вердикта его величества.
Людовик XIV: Его величество Людовик XIV отдыхал после нелегкого и опасного дня у себя в кабинете и занимался тем, что изучал прошения, пришедшие к нему в письменном виде Он как раз читал одно из кипы однообразных писем, когда ему доложили о секретаре де Шаванне, который просил дозволения принять его. Людовик только махнул рукой в ответ, продолжая читать письмо: - Просите! Через несколько секунд появился де Шаванн, с сообщением о том, что из прибыл господин капитан де Терье и господин Ла Рейни, префект полиции, и испрашивает позволения о визите. Людовик тут же отложил письма и встал из-за стола. И хотя события уходящего дня уже не казались ему такими опасными и значительными, как еще несколько часов назад, в связи с тем, что он так удачно избавился от своих беспокойных мыслей в покоях своей очаровательной фаворитки, он изъявил желание немедленно видеть этих господ.
Антуан де Терье: Светская беседа (если диалог между не слишком словоохотливыми военным и полицейским можно назвать таковой), занявшая всю дорогу до Версаля, несколько отвлекла де Терье от дел насущных. Но едва его серый жеребец ступил на территорию дворца, мысли капитана вновь вернулись к нынешнему происшествию Ещё у входа в глаза ему бросилось слишком большое для буднего дня количество мушкетеров. Это заметил и префект полиции, и тут же поделился с капитаном своим наблюдением. -Да, месье Ла Рейни, я распорядился удвоить охрану, но мне кажется, что лейтенант де Лапэ перестарался. Это может вызвать подозрения… Но, как оказалось, граф совершенно напрасно беспокоился. Проходя через многочисленные залы, он с большим удовлетворением отметил, что никакой паники среди придворных не наблюдается. Мушкетёры, наполнившие дворец, ловко лавировали между поданных его величества, по ходу мастерски развлекая дам, поведение их было столь непринуждённо, что вряд ли присутствующие задумывались к чему здесь такое скопление военных. В приёмной, как всегда, толпились просители. Эта назойливая публика всегда вызывала у графа некоторое подобие неприязни. Впрочем, эти люди уже успели стать неотьемленной частью Версаля. К новоприбывшим подошёл месье де Шаванн, королевский секретарь. Обменявшись приветствиями, де Терье попросил доложить о его и о господина Ла Рейни прибытии. Секретарь скрылся, но едва граф и префект успели перемолвиться парой фраз, как тут же появился и объявил: - Его величество желает видеть вас, господа. Де Терье и Ла Рейни, снимая на ходу шляпы и провожаемые пристальными взглядами просителей, направились в королевские апартаменты. Остановившись на пороге кабинета они склонились в поклоне, терпеливо дожидаясь разрешения приступить к разговору.
Людовик XIV: - Вот и вы, господа! - Людовик сделал шаг вперед по направлению к посетителям, - проходите же, ведь вы знаете, с каким нетерпением я ожидал вас! Не так ли, граф? - он с улыбкой посмотрел на капитана. При виде суровых физиономий капитана мушкетеров и префекта полиции, короля вновь охватило беспокойство, терзавшее его до успокоительного посещения возлюбленной. Людовик, как и его дед Генрих IV, побаивался яда, ножа и прочих исподтишка устроеных злодеяний, с целью умертвить его - "короля-солнце", поэтому он дал себе слово усилить охрану и сделать все от него зависящее для того, чтобы следствие прошло как можно тише и чтобы как можно скорее все заговорщики были пойманы и четвертованы на Гревской площи, как Равальяк или Шатель. - Господин Ла Рейни, я полагаю, что граф объяснил вам, что произошло сегодня во время охоты? - Луи отметил кивок префекта, - хорошо. Со скрещенными за спиной руками, Людовик прошелся по комнате, обеспокоенно кусая губы. - Значит, вы осведомлены обо всех известных нам подробностях? - это был скорее риторический вопрос, следовавший за предыдущими словами короля, - я не имею причин сомневаться в вашей проницательности относительно подобных ситуаций, поэтому скажите, господин префект, как вы полагаете, кто может стоять за этим ужасным заговором? Вполне очевидно, что у меня, как у любого, даже самого доброго монарха, - он снова вспомнил историю своего венценосного предка, опасаясь, как бы его не постигла та же участь, только в куда более раннем возрасте, и задумавшись на мнгновение, продолжил, - даже у самого замечательного монарха есть множество врагов, но я до сегодняшнего дня не предполагал, что моя жизнь в мирное время может подвергаться опасности подобного рода. Скажите, что вы об этом думаете, сударь?
Лувуа: – Гнуснейшая история, благодарение Всевышнему, вы, сир, в целости и сохранности. – Не скрывая хмурого возмущения, объявил Ла Рейни и покаянно опустил голову, признавая свою хоть и неочевидную вину в случившемся. Хотя и догадывался, что усмотри король в действиях полицейского департамента эту самую вину, он, Ла Рейни, вряд ли сейчас допрашивал бы кого-нибудь. Скорее допрашивали бы его самого где-нибудь в Шатле или Бастилии. – Это то, ваше величество, что я думаю, как ваш покорный слуга и верноподданный. А как полицейский…, - добавил он осторожно, - Я не могу не заметить, что заговорщики, кто бы они ни были, прекрасно осведомлены о привычках вашего величества, знают окрестности Версаля и, если подтвердятся наши с графом предположения о том, стрела, выпущенная таинственным лучником, была к тому же отравленной, дело приобретет и вовсе неприятный оборот. Среди ваших недругов ваши же приближенные, это не вызывает у меня сомнений, сир. Префект вздохнул, потому что теперь ему предстояло весьма нелегкое дело. Допросить самого короля, причем так, чтобы тот не оскорбился самим фактом допроса. - Поэтому, какие бы подробности мне не сообщил месье де Терье, он просто не мог рассказать мне то, что известно лишь вашему величеству. Со слов капитана я уяснил, что во время того злополучного выстрела, подле вашего величества находилась маркиза дю Плесси-Бельер. Именно она предупредила ваше величество о грядущей опасности. С самой супругой маршала мне предстоит встреча немного позднее, но для следствия, сир, чрезвычайно важны малейшие и мельчайшие детали покушения. Поэтому, окажите мне эту милость, расскажите, что же произошло сегодня на охоте. Для меня очень важно услышать всю историю из ваших уст.
Людовик XIV: Король вздогнул, будто бы услышал свой смертный приговор. Он сразу же представил себе, что любой из его друзей или фаворитов может оказаться его убийцей, и легкий холодок пробежался по его спине. - Вы кого-нибудь подозреваете? - обеспокоенно спросил Людовик не совсем ровным голосом. Однако на вид Луи оставался невозмутим и совершенно спокойно отнесся к словам префекта, намеревающегося учинить допрос Людовику, который с большей справедливостью можно было бы назвать просьбой. - Я расскажу вам все в мельчайших подробностях, сударь, а капитан, если нужно, дополнит мой рассказ. Людовик последовательно рассказал префекту все происшедшее, вплоть до мельчайших подробностей и практически слово в слово воспроизвел диалог, который вел с дю Плесси-Бельер, показавшейся в это утро ему несколько подозрительной. - Ах да, маркиза передала мне записку, - вспомнил Людовик, и машинально заглянул в карманы. Он позвал своего камердинера с приказом доставить костюм, в котором его величество вернулся с охоты. Очень скоро камердинер вернулся с королевским камзолом, который прежде принажлежал маркизу Лувуа. Людовик отослал камердинера и обыскал камзол сам, и, не найдя злополучной записки, вспомнил, что она осталась в его охотничьем костюме, который, как и Лувуа, исчез неизвестно куда.
Лувуа: Подробный рассказ короля вызвал у Ла Рейни новый приступ неловкости пополам с раздражением. Разумеется, виной этому был вовсе не его величество. Но записка, записка! Пока злосчастный кусок бумаги пытались разыскать, префект размышлял, каким образом случилось так, что ему ничего не доложили об аресте служанок маркизы дю Плесси, а главное, об этой найденной у них записке. И почему, черт возьми, записка в конце концов оказалась у маркизы, а не у его людей. Грядущее дело виделось господину Ла Рейни все более и более запутанным, а поведение супруги маршала показалось ему не менее подозрительным, чем оно показалось в свое время королю. В иных обстоятельствах он бы немедленно отдал приказ взять Анжелику дю Плесси-Бельер под стражу. Если бы не родство этой дамы с фаворитом короля Филиппом дю Плесси-Бельер, и если бы не сам факт того, что маркиза якобы спасла королю жизнь. – Вы помните содержание этой записки, ваше величество? – спросил префект, постепенно понимая, что бумага скорее всего потеряна в суматохе. – Она была подписана? Может быть, вы узнали почерк, или вам были знакомы инициалы?
Людовик XIV: - Увы, сударь! - Людовик тщетно пытался припомнить содержание таинственного послания, хотя и прошло только несколько часов. Но часы эти были весьма волнительны и насыщены разного рода обстоятельствами, вполне оправдывающими забывчивость короля. - Увы, я помню только, что почерк был крайне неразборчивый, быть может, что он был искажен намеренно, но я не стану за это ручаться. В записке сообщалось о предстоящем покушении, но, кажется, ничего более... - Луи задумался, - думаю, наибольшую значимость представляют инициалы, вы правы, господин Ла Рейни. Людовик снова прошелся в задумчивости вдоль кабинета. Он мысленно рвал на себе волосы и ругал себя за то, что у него тогда на охоте не хватило самообладания, чтобы не только запомнить содержание записки, но и выучить его наизусть. Впрочем, кто мог тогда подумать, что это знание теперь ему понадобится. И кто мог предположить, что эта злополучная записка окажется в кармане у Лувуа, вместо того, чтобы лежать в королевском кармане? - У меня есть основания полагать, что записку еще не поздно разыскать. Я могу сию же минуту послать за ней. Граф! - король обратился к капитану де Терье, - пошлите надежного человека, которому вы доверяете, к маркизу де Лувуа. Вы знаете, что он уехал в моем камзоле, прикажите привезти его в Версаль и возвращайтесь сюда. - Господин префект, так ли важна эта записка, чтобы я посылал за ней? Кажется, там стояла литера "О".. или, быть может, "П" или "Р", - Людовик настойчиво терзал свою память, но она еще более упорно отказывалась ему повиноваться.
Лувуа: - Разумеется, сир, - торопливо заверил короля префект. – Если я понял верно, именно из этой записки маркиза узнала о готовящемся на вас покушении. Из чего следует, что записка была написана вашими врагами. Это улика, сир. И улика очень важная. Мысленно Ла Рейни уже ломал голову над литерой «О», о которой вспомнил король. Что это может быть? Заглавная буква имени? Фамилии? Прозвище? Слабое подспорье в поисках, отыскать «о» запросто можно было в именах сотен придворных, включая, помимо всего прочего, родного брата Людовика, носившего титул герцога Орлеанского. Так же мысленно полицейский порадовался тому, что его величество не мнителен. После прочтения подобной бумажки не мудрено начать подозревать во всех грехах тяжких добрую половину версальского двора. – Скажите, ваше величество, маркиз де Монтеспан вас более не донимает? - как бы между прочим поинтересовался Ла Рейни, завидев, что король впал в задумчивость. Муж очаровательной Атенаис воспринял любовную связь своей половины и короля Франции с возмущением, которое он и не думал скрывать. Вопрос только в том, мог ли он перешагнуть грань, отделяющую оскорбленного супруга от заговорщика, злоумышляющего против своего монарха. Во всяком случае генерал-лейтенант немедленно «записал» маркиза в список особо подозрительных особ.
Людовик XIV: - Если только она не знала о нем раньше... - все так же в задумчивости ответил Людовик на замечание префекта о маркизе дю Плесси, все еще не отделавшись от подозрений в отношении прекрасной маркизы. Король, в отличии от префекта, ломал голову не только над пресловутым "О", но и пытался припомнить вторую букву, которая, по его мнению все-таки там присутствала, хотя он и не был в том уверен, ведь ему в те минуты на каждом шагу грезились дула мушкетов, не мудрено позабыть корявую букву из смятой записки. Он нахмурился при упоминании Ла Рейни о незадачливом муже его нынешней фаворитки. Тот хоть и выражал открыто свой протест любовной связи его очаровательной супруги и короля, но, по мнению самого Людовика, не был способен на что-то, кроме криков негодования и насмешек. - Нет, сударь. Я думаю, дело здесь в другом, я и не подумал подозревать его, - Луи пожал плечами.
Лувуа: – Вы подозреваете Анжелику дю Плесси-Бельер? Тут же насторожился Ла Рейни, заслышав задумчивую неуверенность в голосе короля, когда тот упомянул маркизу. – Говоря по правде, её поведение тоже внушает мне подозрение, – признался полицейский, поморщившись. - Но, сир, будь маркиза в числе заговорщиков, спланировавших покушение, зачем ей было предупреждать об этом вас? Тут что-то не сходится. Или… Или мы просто неверно трактуем происшедшее. Нельзя исключать и такую возможность тоже. Господин префект подумал вдруг, что возможно маркиза прискакала на поляну вовсе не для того, чтобы предупредить короля о покушении. А для того, например, чтобы убедиться, что убийца исполнил свою работу. Какая жалость, право, что сопровождавший её мушкетер мертв. – Граф, что вы можете сказать нам о вашем человеке… О том, что погиб? – Ла Рейни обернулся к де Терье. – Насколько вы уверены в его преданности.
Антуан де Терье: В ответ на королевский приказ немедленно разыскать маркиза де Лувуа, де Терье заученным движением поклонился. -Сию же минуту отдам распоряжение месье де Лапэ, моему заместителю. Разговор его величества с господином Ла Рейни о злосчастной записке был весьма занимательным, но капитан привык немедленно исполнять приказы, он направился к двери, но вопрос префекта остановил его. -Что я могу сказать? -переспросил Де Терье.- Ля Ментье всегда слыл отменным военным, и его преданность королевскому дому была столь же безгранична, как и моя собственная. Но я не понимаю, какое отношение он мог иметь к маркизе дю Плесси Бельер. И если эти оба действительно спешили предупредить его величество об опасности, почему он не счёл нужным сообщить о готовящимся покушении ни меня, ни вас? Пролить свет на эту загадку может лишь сама маркиза. Капитан королевских мушкетёров переменился в лице. Всё это время де Терье выглядел бесстрастным, теперь его брови сдвинулись к переносице, лицо вновь приобрело мрачное выражение. Заподозрить кого-либо из мушкетёров -то же самое, что обвинить самого капитана в несостоятельности. Де Терье повернулся к его величеству, ещё раз поклонился, взмахнув,не без некоего изящества, шляпой и испросил разрешение удалиться, для исполнения приказания.
Людовик XIV: - Господин Ла Рейни, я могу подозревать кого угодно! Весь двор, без исключений, вы сами мне сказали об этом! - вспылил Людовик, но тут же остыл. Ему было крайне неприятно подозревать в участии к заговору против него прекрасную маркизу дю Плесси-Бельер, но еще более неприятно было бы расстаться с жизнью. - Во всяком случае, господин ла Рейни, я прошу вас иметь ее в виду наших подозрений и, если это будет нужно, следить за каждым ее шагом. Заметив, как изменился в лице его преданный капитан, и, вероятно, угадав его мысли, Людовик примирительно обратился к нему: - Граф, господин префект, так же, как и я, не сомневаемся в вашей преданности и преданности ваших подчиненных, не правда ли, сударь? - он повернулся к ла Рейни, но не дожидаясь ответа, ответил на вопрос де Терье, - вы можете идти. Но не медлите с возвращением, я хочу чтобы вы знали все, что будет здесь обсуждаться.
Лувуа: Префект поклонился. Распоряжение короля в отношении слежки за Анжеликой дю Плесси-Бельер было как нельзя кстати, поскольку подозрения его величества в отношении этой женщины совпадали с его собственными. – Есть еще один человек, от которого могла исходить подобная угроза, - тихо заметил полицейский. - Месье Фуке. Он, разумеется, под стражей и в заточении, а сторонники его, нам известные, под домашним арестом или в Бастилии, но всегда может найтись кто-то, кто все еще сочувствует господину бывшему интенданту финансов. Или просто позарился на щедрую плату. Мне доносили, что в Париже якобы видели месье де Ломени, нашего бывшего государственного секретаря, того, что постригся в монахи год назад. Правда задержать его не удалось, и не исключено, что мои люди попросту обознались, но если граф де Бриен в городе, он появился не просто так. Ведь месье – один из преданных друзей Фуке. Ла Рейни покачал головой. Он не слишком жаловал политику, полагая, что в обязанности полиции входит защищать Париж от ворья, проституток, жуликов и прочего отребья, что берет в руки петлю или кинжал без всяких размышлений о делах государственных. Но сейчас, наверняка, полицейским предстояло расследовать дело совершенно иного рода. – В любом случае вам следует соблюдать осторожность, сир. Покуда преступники не схвачены, они могут попытаться повторить покушение. И даже самая надежная охрана не в силах предусмотреть всего. Да вы и сами это знаете. Генерал-лейтенант не сомневался, что король прекрасно осведомлен о судьбе собственного деда. И не желает для себя подобной участи.
Людовик XIV: Людовик вздогнул при упоминании префектом имени бывшего сюринтенданта Никола Фуке, с которым у короля были связаны не самые приятные моменты жизни, и который в свое время доставил Людовику немало хлопот. И хотя король успел, пусть отчасти, но все же предать забвению празднество в Во-ле-Виконт, невольно своим великолепием вызвавшее жгучую зависть Людовика, он не простил Фуке и не стал ненавидеть его меньше. Поэтому, когда перфект упомянул его имя в связи с покушением на жизнь короля, последний побагровел и, увы, от не самых добрых чувств. Людовик со всем вниманием выслушал Ла Рейни, стараясь не пропустить ни слова из его весьма логичных рассуждений. К застарелой зависти к былой роскоши Фуке примешалась зависть иного рода. Людовик едва ли мог назвать много имен, обладатели которых служили бы ему так же бескорыстно и столь же преданно, как друзья Фуке, которые готовы отдать свою жизнь ради призрачной надежды спасти друга из заточения. У него даже промелькнула мысль казнить Фуке, приписав ему инициативу заговора, чтобы пресечь сами попытки покушения. Но Людовик тут же ее отбросил, полагая, что этим убийством он, к несчастью, ничего не добьется, а только наживет себе еще больше врагов. Ведь если даже его деда, слывшего "добрым королем", предательски убили из-за угла, то что ждет Людовика, если он будет таким образом расправляться со всеми ненавистными ему людьми? - Господин префект, проследите за Фуке и за известными вам его друзьями. Найдите де Бриена, если будет нужно. Сделайте все возможное, но найдите этих заговорщиков! - говорил Людовик, с все наростающей ненавистью и злостью, которые он был обречен испытывать к Фуке до могильной доски одного или второго. - Охрану я удваивать не буду, Вы правы, это бессмысленно, если орудием против меня будет яд, например. Вы ведь говорили, что срелы были отравлены? Я теперь вспомнил, что в записке говорилось про яд. Людовик подумал о том, что теперь не сможет спокойно сделать и глотка воды, не говоря уже обо всем остальном. Он был наслышан историческим примерами отравлений, которые проводились самыми необычными способами.
Лувуа: - Мои люди сделают все возможное, - заверил короля Ла Рейни, порядком напуганный сменой цвета лица августейшего монарха со смертельно-бледной на гневно-бордовую и обратно. «Когда короли меняются в лице, подданные, бывает, меняются в росте. На голову». Эта нехитрая мудрость вполне была доступна пониманию генерал-лейтенанта, и ему весьма не хотелось оказаться козлом отпущения в этом деле. Поэтому для верности полицейский пафосно добавил: - И невозможное тоже. Страшась очередной смены королевского настроения, Ла Рейни решил не злоупотреблять добрым расположением Людовика XIV и поспешил откланяться, мотивируя свой поспешный отъезд необходимостью осмотреть место преступления лично. И, разумеется, заверив короля, что каждое утро тот будет получать подробнейшие донесения о ходе расследования, а также нижайше попросив оказать ему милость и прислать в Париж в полицейское управление записку, переданную королю маркизой дю Плесси-Бельер, если она таки будет найдена. Когда префект, наконец, покинул приемную его величества, лоб его был покрыт испариной, а в голове роились мрачные мысли, одна другой неприятнее. Один из полицейских комиссаров уже дожидался начальника в коридоре дворца. – Мы осмотрели тело, господин префект. Вы были правы, и врач это подтвердил. Стрела, поразившая королевского мушкетера, была отравлена. Яд еще не установлен, но мэтр Сормэ обещает до вечера составить соответствующее заключение. – Я так и думал, - Ла Рейни сухо кивнул. Возню с ядами он ненавидел особенно. – Нашли еще что-нибудь? – Обрывок мушкетерского плаща там, где обустроил засаду лучник. Лук, из которого была пущена стрела… Инспектор продолжал перечислять остальные мелочи, которые полицейским удалось отыскать поблизости от места, где было совершено покушение на короля Франции, и генерал-лейтенант, к своей огромной досаде, понимал, что ни одна из этих находок не поможет им наверняка установить личность таинственного стрелка. К сожалению, Ла Рейни жил в те времена, когда для следственного дела показания реальных людей были более красноречивыми, чем улики, чей язык еще не был изучен. Главное было найти нужных людей, тех, что готовы говорить и которым известно то, что интересует полицию. – Возвращаемся в Париж, распорядился генерал-лейтенант, продолжая хмуриться. – Самое время навестить маркизу дю Плесси. Помимо разговора с самой Анжеликой префект был полон решимости арестовать, если потребуется, служанок маркизы и выяснить, как к ним попала записка с предупреждением о покушении на короля. Как, при каких обстоятельствах и от кого.
Антуан де Терье: Закрыв за собой дверь королевского кабинета, граф увидел лейтенанта де Лапэ. Тот шёл по коридору навстречу. -О, вы то мне и нужны, сударь!- воскликнул де Терье.- Вы как будто знали, что потребуетесь! - Его величество требует к себе маркиза де Лувуа. Де Лапэ приподнял бровь. -Господина де Лувуа нет во дворце, это я могу сказать с полной уверенностью. -Вот что, месье, вы должны немедленно разыскать его. Маркиз либо в Париже, либо в своё имении, в Мёдоне, что вероятнее. Отправляйтесь поначалу туда. Мужчины вышли из королевских апартаментов и отправились к выходу. -Вы ведь заметили, что после попытки покушения его величество и месье де Лувуа обменялись одеждой? Так вот, у маркиза остался королевский камзол, в кармане которого лежит весьма важный документ. Лейтенант кивнул, суть дела ему была понятна. -Я тут же отправляюсь седлать лошадь. -Не стоит терять время, у ворот остался мой жеребец, возьмите его. Во дворе, нежась в лучах осеннего послеобеденного солнца, прогуливались пары придворных, из тех, кому служба не позволяла покинуть дворец. Остальные же, узнав, что вечерний банкет отменяется, уже успели разъехаться. -Постарайтесь сделать всё как можно быстрее, - напутствовал граф своего подчинённого. Когда лейтенант умчался в сторону Мёдона, де Терье направился было обратно во дворец, но гулкий топот лошадей заставил его обернуться. На расстоянии, достаточным для того, чтобы граф не смог не узнать своей же кареты и своих же лошадей, экипаж резко остановился, из него выскочила какая-то девица и со скоростью ветра понеслась к небольшой роще, что находилась невдалеке от дороги.
полная версия страницы